Пусть товарищ Фрунзе не назывался нами вождем нашей партии, вождем нашей революции, пусть его имя не красовалось рядом с именем Ленина и других наших вождей - но товарищи, кто с ним был близок, кто с ним сталкивался, тот должен сказать, что это был крупнейший работник, это был лучший вождь нашей Красной Армии. В смысле военных знаний, в смысле организации военных сил товарищ Фрунзе не имел равного среди наших членов партии.Орджоникидзе Г.К Статьи и речи. - М., 1956.Т. 1. - С. 410–411
Вехи, поставленные М. В. Фрунзе на пути развития вооруженных сил нашего государства, будут и впредь служить нам указанием, в каком направлении идти к достижению целей, которые нам дороги, которым служил, для которых отдал все, что у него было лучшего в жизни, и саму жизнь М. В. Фрунзе.Ворошилов К. Е. Статьи и речи. - М., 1936. -С. 84–86
Достоверно известно, что Михаил Васильевич Фрунзе умер 31 октября 1925 года в 5 часов 40 минут в бывшей Солдатенковской больнице (ныне Боткинской), расположенной в Москве. 3 ноября он был похоронен с большими почестями на Красной площади у Мавзолея В. И. Ленина. К тому времени такой чести удостаивались немногие.
В советские времена по поводу смерти М. В. Фрунзе придерживались одной официальной версии: после операции на желудке Михаил Васильевич скончался от паралича сердца. Более 60 лет никто не сомневался в этой версии.
В 90-е годы XX века, в связи с начавшейся «перестройкой» и «гласностью», советская история начала подвергаться острой критике. Сомнениям и пересмотрам стали подвергать любые исторические факты. При этом исследователи это делали как с опорой на новые документы, так и развивая всевозможные смелые собственные версии. В 90-е годы, особенно после отмены цензуры, писать начали все и обо всем. По привычке многие люди опубликованному верили. Так легенды и версии были возведены в ранг фактов. Это произошло и в отношении смерти М. В. Фрунзе.
На сегодняшний день существует несколько версий. Прямых доказательств ни одной из них нет. Считаю своим долгом предложить некоторые читателю.
В марте 1989 года в «Военно-историческом» журнале была опубликована статья Роя Медведева «О смерти М. В. Фрунзе и Ф. Э. Дзержинского». Данный год был одним из последних в истории советской власти. Автор - доктор исторических наук, уже в 60-е годы находился в оппозиции к коммунистам. Поэтому, конечно, постарался все изобразить исключительно в черном цвете.
В своей статье он, в частности, пишет, что смерть 40-летнего М. В. Фрунзе породила много толков. Любой опытный врач даже в 1925 году хорошо знал, что при язве желудка следует сначала провести консервативное лечение и лишь в случае его безуспешности прибегнуть к хирургическому вмешательству. М. В. Фрунзе не хотел ложиться на операцию, предпочитая консервативное лечение, тем более что к осени 1925 года чувствовал себя очень хорошо - язвенная болезнь почти не давала о себе знать.
Возникает вопрос, почему, несмотря на столь очевидный успех консервативного лечения, оба консилиума постановили делать операцию? Это невероятное для опытных врачей решение можно объяснить только давлением извне. А такое давление существовало. Известно, что вопрос о болезни М. В. Фрунзе обсуждался даже на Политбюро, причем именно Сталин и Ворошилов настаивали на операции.
В своем письме к жене М. В. Фрунзе несколько покривил душой, так как не был удовлетворен решением двух консилиумов. Храбрейший полководец оказался в достаточно трудном положении. Отказаться от операции - значило навлечь на себя упреки в боязни, в нерешительности, и он скрепя сердце согласился.
Это в определенной степени подтверждается и конкретизируется воспоминаниями старото большевика и личного друга Михаила Васильевича И. К. Гамбурга, опубликованными в 1965 году.
«Незадолго до операции, - пишет Гамбург, - я зашел к нему повидаться. Он был расстроен и сказал, что не хотел бы ложиться на операционный стол… Предчувствие какого-то неблагополучия, чего-то непоправимого угнетало его…
Я убеждал Михаила Васильевича отказаться от операции, поскольку мысль о ней его угнетает. Но он отрицательно покачивал головой:
Сталин настаивает на операции; говорит, что надо раз и навсегда освободиться от язвы желудка. Я решился лечь под нож».
Операция состоялась днем 29 октября. В качестве наркоза применялся хлороформ, хотя уже тогда было известно более эффективное средство - эфир. По свидетельству Гамбурга, Фрунзе плохо засыпал, наркоз действовал на него слабо. Профессор Розанов, руководивший операцией, принял решение увеличить почти вдвое против нормы дозу хлороформа, что было крайне опасно для сердца. Невольно возникает вопрос - для чего нужен был такой риск?
Операция началась в 12 ч. 40 мин., и сразу же выявилась полная ее ненужность. Хирурги не обнаружили язвы, лишь небольшой рубец на двенадцатиперстной кишке свидетельствовал о том, что она когда-то была. Однако для сердца М. В. Фрунзе оказалась непосильной увеличенная доза наркоза - состояние оперируемого резко ухудшилось. В 5 часов вечера, т. е. уже после операции, в больницу приехали Сталин и Микоян, но в палату к больному их не пустили. Сталин передал Фрунзе записку: «Дружок! Был сегодня в 5 ч. вечера у т. Розанова (я и Микоян). Хотели к тебе зайти, - не пустил, язва. Мы вынуждены были покориться силе. НЕ СКУЧАЙ, ГОЛУБЧИК МОЙ. Привет. Мы еще приедем, мы еще придем… Коба». Но увидеть живым Михаила Васильевича ни Сталину, ни Микояну уже не пришлось. Через 30 часов после операции сердце М. В. Фрунзе перестало биться.
1 ноября 1925 года в «Правде» было опубликовано правительственное сообщение: «В ночь на 31 октября от паралича сердца умер после операции председатель Реввоенсовета СССР Михаил Васильевич ФРУНЗЕ». В тот же день в газетах был опубликован и «Анатомический диагноз», в котором, в частности, говорилось: «Зажившая круглая язва 12-перстной кишки с резко выраженным рубцевым уплотнением… Поверхностные изъязвления различной давности выхода желудка и верхней части 12-перстной кишки… Острое гнойное воспаление брюшины. Паренхиматозное перерождение мышцы сердца, почек, печени…»
Совершенно очевидно, что у М. В. Фрунзе до операции не было острого гнойного воспаления брюшины, так как, по свидетельству его самого и друзей, чувствовал он себя вполне здоровым и работоспособным. Острый перитонит, несомненно являвшийся главной причиной смерти, был одним из последствий операции, во время которой в брюшную полость оперируемого и была занесена инфекция. Послеоперационные перитониты обычно развиваются очень быстро - в течение суток, а бороться с ними в 1925 году еще не умели. Что касается перерождения мышцы сердца, почек, печени, то все это было результатом введенной в организм повышенной дозы хлороформа. В любом лекарственном справочнике указывается, что хлороформ является высокотоксичным веществом, вызывающим нарушение сердечного ритма, дистрофические изменения в миокарде, жировое перерождение, цирроз и атрофию печени. Он нарушает также обмен веществ, в частности углеводный обмен.
В «Правде» же содержалось и довольно туманное «заключение» о болезни. «Заболевание М. В. Фрунзе, - говорилось в нем, - как показало вскрытие, заключалось, с одной стороны, в наличности круглой язвы 12-перстной кишки, подвергшейся рубцеванию и повлекшей за собой развитие рубцевых разрастаний… С другой стороны, в качестве последствий от бывшей в 1916 году операции - удаления червеобразного отростка, имелся старый воспалительный процесс брюшной полости. Операция, предпринятая 29 октября 1925 года по поводу язвы 12-перстной кишки, вызвала обострение имевшего место хронического воспалительного процесса, что повлекло за собой быстрый упадок сердечной деятельности и смертельный исход. Обнаруженные при вскрытии недоразвития аорты и артерий, а также сохранившаяся зобная железа являются основой для предположения о нестойкости организма по отношению к наркозу и в смысле плохой сопротивляемости его по отношению к инфекции».
3 ноября 1925 года «Правда» опубликовала несколько статей, посвященных памяти М. В. Фрунзе. («Можем ли мы упрекнуть бедное сердце, - писал, например, Михаил Кольцов, - за сдачу перед 60 граммами хлороформа, после того, как оно выдержало два года смертничества, веревку палача на шее».) Здесь же была помещена и официальная статья «К истории болезни тов. Фрунзе», в которой сообщалось: «Ввиду интереса, какой представляет для товарищей вопрос об истории болезни тов. Фрунзе… редакция считает своевременным напечатать следующий документ». Далее шли протоколы двух консультаций у постели М. В. Фрунзе и заключение об операции. В нем, в частности, говорилось: «29 октября… товарищу М. В. Фрунзе в Боткинской больнице проведена операция профессором В. Н. Розановым, при участии профессора И. Грекова, профессора А. Мартынова и доктора А. Д. Очкина… Операция, произведенная под общим наркозом, длилась 35 минут. По вскрытии брюшной полости… обнаружены… диффузное уплотнение привратника и небольшой рубец в начале 12-перстной кишки, по-видимому, на месте зажившей язвы… Больной трудно засыпал и оставался под наркозом один час 5 минут».
Нелишне будет привести здесь еще один документ - запись полной всякого рода противоречивых и туманных рассуждений беседы с профессором Г. Грековым, опубликованной в «Известиях» 3 ноября.
«Последний консилиум был 23 октября, - заявил Греков. - Все подробности этого совещания были изложены тов. Фрунзе, и ему была предложена операция. Несмотря на то что возможность неблагоприятного исхода от тов. Фрунзе не скрывалась, он все-таки пожелал подвергнуться операции, так как считал свое состояние лишающим его возможности продолжать ответственную работу. Тов. Фрунзе просил только оперировать его по возможности скорее. После операции вызвала тревогу плохая деятельность сердца…
К больному… естественно, никого не допускали, но, когда тов. Фрунзе сообщили, что ему прислал записку тов. Сталин, он попросил записку эту прочесть и радостно улыбался… Операция относилась к разряду не тяжелых. Произведена она была по всем правилам хирургического искусства, и печальный исход ее представлялся бы совершенно необъяснимым, если не взвесить данных, полученных при операции и вскрытии. Ясно, что в организме покойного… были особенности, которые и обусловили печальный исход». Далее говорилось о том, что революция и война ослабили организм Фрунзе. «Невольно возникает вопрос, - закончил свою беседу Греков, - можно ли было обойтись без операции. Все изменения, которые обнаружились при операции, говорят, несомненно, в пользу того, что тов. Фрунзе был без операции неизлечим и даже находился под угрозой неминуемой и возможно внезапной смерти».
Обстоятельства, связанные с неожиданной смертью М. В. Фрунзе, а также крайне путаные объяснения врачей вызвали недоумение в широких партийных кругах. Иваново-вознесенские коммунисты требовали даже создать специальную комиссию для расследования причин смерти. В середине ноября 1925 года под председательством Н. И. Подвойского состоялось заседание правления Общества старых большевиков по этому поводу. На него для доклада был вызван нарком здравоохранения Н. А. Семашко. Из его доклада и ответов на вопросы вытекало, что смерть Фрунзе требует дополнительного расследования.
Была назначена комиссия ЦК. Во главе этой комиссии стояли люди, о которых Семашко отозвался с большим неодобрением. Выяснилось также, что перед консилиумом В. Н. Розанова вызывали к себе Сталин и Зиновьев, и что уже во время операции от слишком большой дозы наркоза для больного возникла угроза смерти на операционном столе. Пришлось применять экстренные меры.
После смерти М. В. Фрунзе профессор Розанов так занемог, что председатель Совнаркома СССР А. Рыков ездил к нему, чтобы успокоить и сообщить, что никто не возлагает на него ответственности за неблагоприятный исход операции, правление Общества старых большевиков после обсуждения причин смерти М. В. Фрунзе приняло решение о безобразном отношении к старым большевикам. Было условленно довести это решение до сведения съезда партии.
На XIV съезде ВКП(б) в декабре 1925 года вопрос о смерти М. В. Фрунзе не обсуждался. Однако в пятом номере журнала «Новый мир» за 1926 год была опубликована «Повесть непогашенной луны» Б. Пильняка. Правда, в предисловии к ней автор писал: «Фабула этого рассказа наталкивает на мысль, что поводом к написанию его и материалом послужила смерть М. В. Фрунзе. Лично я Фрунзе почти не знал, едва был знаком с ним, видев его раза два… Все это я нахожу необходимым сообщить читателю, чтобы читатель не искал в нем подлинных фактов и живых лиц». Однако в действительности речь шла в повести о смерти М. В. Фрунзе, причем Б. Пильняк обнаружил очень хорошее знание всех обстоятельств, связанных с операцией и смертью крупного военачальника по фамилии «Гаврилов», которая многими читалась «Фрунзе». Вот несколько отрывков из этого произведения:
«…. Перед тем, как уйти из дому, профессор с торжественным лицом и с некоторым почтительным страхом звонил в телефон: всякими окольными телефонными путями профессор проник в ту телефонную сеть, которая имела всего-навсего каких-нибудь тридцать-сорок проводов; он звонил в кабинет дома номер первый, почтительно он спрашивал, не будет ли каких-либо новых распоряжений, твердый голос в телефонной трубке предложил приехать сейчас же после операции с докладом. Профессор сказал: "Всего хорошего, будет сделано", - поклонился перед трубкой и не сразу повесил ее».
Несколько ниже, описывая операцию, Пильняк раскрывает еще одну важную тайну:
«.. на блестящем мясе желудка, в том месте, где должна была быть язва, - белый, точно вылепленный из воска, похожий на личину навозного жука, - был рубец, - указывающий, что язва уже зажила, - указывающий, что операция бесцельна…
…У больного не было пульса, не билось сердце, и не было дыхания, и холодели ноги. Это был сердечный шок: организм, не принимавший хлороформа, был хлороформом отравлен. Это было то, что человек никогда уже не станет к жизни, что человек должен умереть… Было ясно, что Гаврилов должен умереть под ножом, на операционном столе».
После завершения операции профессор «вник в ту телефонную сеть, которая имела тридцать-сорок проводов, поклонился трубке и сказал, что операция прошла благополучно».
После этого «… в крытом "ройсе" ("роллс-ройс") профессор Лозовский экстренно ехал в дом номер первый; "ройс" бесшумно вошел в ворота с грифами, мимо часовых, стал у подъезда, часовой открыл дверцу; Лозовский вошел в кабинет, где на красном сукне письменного стола стояло три телефонных аппарата…».
Фантазии автора очень походили на реальность, это понимали многие. Поэтому неудивительно, что весь тираж журнала с повестью Пильняка был конфискован. Случайно сохранилось лишь несколько номеров, представляющих сегодня огромную библиографическую редкость.
Власти действовали очень решительно и быстро. Уже в следующем номере «Нового мира» редакция признала, что публикация повести Пильняка была «явной и грубой ошибкой».
Я не знаю, издавалась ли повесть в эмигрантской или западной печати в конце 20-х годов, однако в 1965 году издательство «Флегон пресс» в Лондоне выпустило ее в свет на русском языке под названием «Смерть командарма».
Сын известного революционера и советского государственного и военного деятеля Антонова-Овсеенко историк А. В. Антонов- Овсеенко не сомневается в том, что смерть Фрунзе в результате операции являлась «политической акцией устранения», которая была организована Сталиным.
Но были и другие мнения. Американский историк и советолог А. Улам в своей книге о Сталине решительно возражает против этой версии. Он считает, что все дело было в крайне плохом состоянии медицинского обслуживания в СССР в 1925 году. А. Улам напоминает, что еще при Ленине была введена практика вмешательства партийных властей в медицинские дела и многим партийным руководителям принудительно предписывались отдых или лечение. Так что решение Политбюро об операции, которую следовало перенести Фрунзе, не являлось чем-то необычным. Повесть Пильняка А. Улам считает несомненной клеветой, которую «Пильняк предпринял под влиянием кого-то, кто хотел ударить по Сталину… Примечательно, - писал Улам, - что для Пильняка и редактора в то время не было никаких последствий. То ли от презрения ко лжи, то ли из-за расчетливой сдержанности, а может быть, и от того и другого Сталин предпочел не реагировать на клевету, которая даже в демократическом обществе обеспечила бы достаточные основания для уголовного судебного преследования ее автора и издателя».
А. Улам, конечно, не прав, когда пишет о «презрении» Сталина ко лжи. Медицинское обслуживание в СССР в 1925 году было действительно организовано очень плохо, но не для самых высших руководителей страны. Когда речь шла об их здоровье, привлекались лучшие врачи, в том числе врачи и консультанты из Германии. Политбюро заботилось о здоровье членов ЦК ВКП(б), выписывая врачей, лекарства или направляя советских лидеров в лучшие клиники Швейцарии, Германии, на курорты западных стран. Но Политбюро никогда не настаивало на том или ином методе лечения, а тем более на операциях, так что в этом отношении дело М. В. Фрунзе было как раз исключением, и притом весьма странным по своей настойчивости. Принять какие-либо меры взыскания против Пильняка или редактора журнала означало бы для Сталина только привлечь чрезмерное внимание к этому делу. О демократическом суде по поводу «клеветы» не могло быть и речи, подобного рода суд мог бы высветить и такие подробности лечения М. В. Фрунзе, о которых хотели побыстрее забыть.
С самим Б. А. Пильняком И. В. Сталин расправился позже. Как только начался «великий террор» 1937–1938 годов, Борис Андреевич был арестован одним из первых. Неизвестно, погиб ли он в заключении или же был расстрелян.
Выступая 3 ноября 1925 года на похоронах М. В. Фрунзе, Сталин сказал: «Может быть, это так именно и нужно, чтобы старые товарищи так легко и так просто опускались в могилу». Разумеется, ни для народа, ни для партии этого не было нужно. Но это оказалось очень важным для Сталина, так как вместо М. В. Фрунзе на пост наркома по военным и морским делам был назначен К. Е. Ворошилов, который, хотя и имел определенные заслуги перед партией и революцией, не обладал ни в какой степени ни интеллектом, ни военным дарованием, ни авторитетом Фрунзе, зато находился под сильным влиянием Сталина еще со времен боев под Царицыном.
Версию убийства М. В. Фрунзе затем развивали многие. В частности, Леонид Михайлович Млечин вопросу о смерти Михаила Васильевича посвятил главу своей книги «Русская армия между Троцким и Сталиным», изданной в 2002 году. Развивая тему, в качестве одного из доказательств он пишет о том, что Фрунзе оперировал Владимир Николаевич Розанов - сталинский врач. В начале 20-х годов он сделал удачную операцию Сталину, вырезав ему аппендикс в сложных условиях. Безусловно, данный аргумент не выдерживает никакой критики.
В. Н. Розанов - старший врач хирургического отделения Солдатенковской больницы, с 1919 года был консультантом Лечебно-санитарного управления Кремля. Он лечил многих, даже ассистировал во время операции, когда удаляли пулю Ленину после покушения на него Фанни Каплан в 1918 году. Но в то время, когда революция заставила многих представителей интеллигенции эмигрировать или отойти от дел, любой врач был на учете.
Что касается состояния здоровья М. В. Фрунзе, конечно, ссылки и тюрьмы, перенесенные им в молодости, не прошли даром. Так, Константин Фрунзе, старший брат военачальника, врач по профессии, нашел у Михаила Васильевича желудочную болезнь еще в 1906 году. Когда Михаил отбывал срок во Владимирском централе, то жаловался на боли в желудке.
В 1916 году его оперировали по поводу острого аппендицита. 11 октября Фрунзе писал из Минска сестре Людмиле: «Завтра я ложусь в больницу. Делаю операцию аппендицита». После операции Фрунзе ездил в Москву, отдыхал. Но операция была сделана не очень удачно и еще даст о себе знать.
Фрунзе много лет страдал от болей в желудке, у него диагностировали язвенную болезнь двенадцатиперстной кишки. Потом у него начались опасные кишечные кровотечения, которые надолго укладывали его в постель.
В годы Гражданской войны ему иногда приходилось руководить боевыми действиями, не вставая с постели. Лечиться он не любил, когда мучили боли, глотал разведенную в воде пищевую соду. В 1922 году его хотели отправить пить лечебные воды в Карлсбад (Карловы Вары), что помогает многим язвенникам. Он наотрез отказался.
Тяжесть болезни Фрунзе была очевидной тем, кто его близко знал. 20 апреля 1923 года известный партийный работник Сергей Константинович Минин, работавший в Петрограде секретарем Северо-Западного областного бюро ЦК, обратился к Ворошилову, Сталину и Орджоникидзе, с которыми был в дружеских отношениях:
«Климу. Сталину. Серго.
Меня удивляет, почему вы не обращаете необходимого внимания на болезнь Фрунзе. Правда, ЦК в прошлом году постановил, что Фрунзе должен лечиться, и дал средства. Но этого мало. Нужно проследить выполнение. Недуг у него жестокий (язва желудка) и может оказаться роковым. Врачи рекомендуют четыре месяца серьезного лечения. На будущий год это будет шесть месяцев и т. д. А потом будем, при выбытии из строя Михаила Васильевича, говорить, что вот-де как работал, забывая тяжелую болезнь и тому подобное.
Как вижу, Фрунзе совсем не собирается как следует лечиться: там-де будут маневры и проч.
Необходимо по-товарищески и партийным путем заставить лечиться, как это, кажется, со многими делал т. Ленин».
В 1925 году Михаил Васильевич ко всем прочим неприятностям трижды попадал в автомобильные аварии. Причем в начале сентября он выпал из машины на полном ходу и сильно ушибся. Он взял отпуск и 7 сентября уехал в Крым. В Муха- латке отдыхали Сталин и Ворошилов. Фрунзе хотел ездить на охоту, уверял, что на свежем воздухе все пройдет. Но врачи, боясь за жизнь высокопоставленного пациента, почти насильно уложили его в постель.
29 сентября все трое уехали в Москву. По дороге Михаил Васильевич еще и простудился. В Москве Фрунзе сразу же положили в Кремлевскую больницу.
8 октября под руководством наркома здравоохранения РСФСР Николая Александровича Семашко дюжина врачей осмотрела Фрунзе. Они пришли к выводу, что существует опасность прободения язвы, поэтому больному показана хирургическая операция. Хотя некоторые врачи высказывались за консервативное лечение. В частности, в необходимости операции сомневался Владимир Николаевич Розанов.
Л. М. Млечин политический обозреватель телекомпании ТВЦ, автор и ведущий программ «Особая папка» и «Особое мнение», в своей версии смерти М. В. Фрунзе пишет, что Розанова приглашали Сталин и Зиновьев, спрашивали его мнение о состоянии Фрунзе. Розанов предлагал отсрочить операцию, а Сталин будто бы просил не медлить: председатель Реввоенсовета нужен стране и партии. Может быть, не стоит обвинять известного хирурга в с неспособности отстоять свое мнение.
«В двадцатых числах октября 1925 года, - говорится в воспоминаниях Анастаса Ивановича Микояна (тогда он был секретарем Северо-Кавказского крайкома партии), - я приехал по делам в Москву и, зайдя на квартиру Сталина, узнал от него, что Фрунзе предстоит операция. Сталин был явно обеспокоен, и это чувство передалось мне.
А может быть, лучше избежать этой операции? - спросил я.
На это Сталин ответил, что он тоже не уверен в необходимости операции, но на ней настаивает сам Фрунзе, а лечащий его виднейший хирург страны Розанов считает операцию "не из опасных".
Так давай переговорим с Розановым, - предложил я Сталину.
Он согласился. Вскоре появился Розанов, с которым я познакомился годом раньше в Мухалатке. Сталин спросил его:
Верно ли, что операция, предстоящая Фрунзе, не опасна?
Как и всякая операция, - ответил Розанов, - она, конечно, определенную долю опасности представляет. Но обычно у нас такие операции проходят без особых осложнений, хотя вы, вероятно, знаете, что и обыкновенные порезы приводят иной раз к заражению крови. Но это очень редкие случаи.
Все это было сказано Розановым так уверенно, что я несколько успокоился. Однако Сталин все же задал еще один вопрос, показавшийся мне каверзным:
Ну а если бы вместо Фрунзе был, например, ваш брат, стали бы вы делать ему такую операцию или воздержались бы?
Воздержался бы, - последовал ответ.
Видите ли, товарищ Сталин, - ответил Розанов, - язвенная болезнь такова, что, если больной будет выполнять предписанный режим, можно обойтись и без операции. Мой брат, например, строго придерживался бы назначенного ему режима, а ведь Михаила Васильевича, насколько я его знаю, невозможно удержать в рамках такого режима. Он по-прежнему будет много разъезжать по стране, участвовать в военных маневрах и уж наверняка не будет соблюдать предписанной диеты. Поэтому в данном случае я за операцию…»
Потом Анастасу Ивановичу Микояну рассказывали, будто сам Фрунзе в письмах жене возражал против операции, писал, что ему вообще стало гораздо лучше и он не видит необходимости предпринимать что-то радикальное, не понимает, почему врачи твердят об операции.
«Это меня поразило, - пишет Микоян, - так как Сталин сказал мне, что сам Фрунзе настаивает на операции. Мне сказали, что Сталин разыграл с нами спектакль "в своем духе", как он выразился. Розанова он мог и не вовлекать, достаточно было ГПУ "обработать" анестезиолога…»
Мемуарная литература не является самым надежным источником, когда речь идет о конкретных фактах, поскольку воспоминания создаются через много лет после описываемых событий. К тому же мемуары обыкновенно правятся, а иногда дописываются редакторами и составителями.
В реальности Фрунзе не только не сопротивлялся операции, а, напротив, просил о ней. Об этом свидетельствуют письма жене, Софии Алексеевне, которая лечилась в Ялте от туберкулеза. Фрунзе посылал ее и в Финляндию, и в Крым, но ничто не помогало. София Алексеевна чувствовала себя плохо, не вставала. Врачи рекомендовали ей провести в Ялте всю зиму. Она тревожилась: хватит ли денег?
Фрунзе ответил:
«С деньгами как-нибудь справлюсь. При условии, конечно, что ты не будешь оплачивать из своих средств всех визитов врачей. На это никаких заработков не хватит. В последний раз взял из ЦК денег. Думаю, что зиму проживем. Лишь бы только ты прочно стала на ноги…»
«Я все еще в больнице. В субботу будет новый консилиум. Я сейчас совсем здоров. Боюсь, как бы не отказались от операции».
В следующем консилиуме 24 октября приняли участие уже семнадцать специалистов. Они пришли к прежнему выводу:
«Давность заболевания и наклонность к кровотечению, могущему оказаться жизненно опасным, не дают права рисковать дальнейшим выжидательным лечением».
При этом врачи предупредили Фрунзе, что операция может оказаться трудной и серьезной и не гарантирует стопроцентного излечения. Тем не менее Михаил Васильевич, как рассказывал впоследствии профессор Греков, «пожелал подвергнуться операции, так как считал, что его состояние лишает его возможности продолжать ответственную работу».
Иван Михайлович Гронский встретил Фрунзе в Кремлевской больнице, которая располагалась тогда в Потешном дворце:
«Больница, несмотря на ее громкое название, была более чем маленькой. Да и больных в ней, как я узнал, было немного: всего лишь человек десять - пятнадцать.
В небольшой чистенькой комнате - палате на втором этаже, куда меня поместили, не было ничего примечательного: простая металлическая кровать, два или три венских стула, тумбочка и простой стол, вот, пожалуй, и вся обстановка. Поразили меня только, пожалуй, толстенные стены Потешного дворца…»
Тройского предупредили, что его, может быть, придется оперировать.
Ну что же, - сказал ему Фрунзе, - если понадобится операция, то поедем в Боткинскую больницу вместе.
Почему в Боткинскую больницу? - поинтересовался Гронский.
Хирургического отделения в Кремлевской больнице нет, поэтому хирургических больных и отправляют туда.
А почему вас, Михаил Васильевич, отправляют туда? Требуется операция? Что-нибудь серьезное?
Врачи находят что-то не в порядке с желудком. То ли язва, то ли что-то другое. Одним словом, требуется операция…
Через день Гронский вновь встретил Фрунзе:
«Он стоял у гардероба, расположенного рядом с лестницей. Он был в тяжелом состоянии. Лицо приобрело необычный темный цвет. Михаил Васильевич получал одежду. Поздоровавшись, я спросил: уж не в Боткинскую ли больницу он собирается?
Вы угадали. Еду туда. Когда вы приедете, известите. Продолжим наши беседы.
М. В. Фрунзе был, как всегда, спокоен. Говорил ровно. Только на лице не было обычной приветливой улыбки. Оно было сосредоточенно-серьезным. Мы крепко пожали друг другу руки. Я пошел на консилиум и не подозревал, что больше уже никогда не увижу этого обаятельного человека…
О смерти Фрунзе я узнал от профессора Розанова, который должен был оперировать и меня. К счастью, мне операция не потребовалась».
Накануне операции Фрунзе написал последнее письмо жене Софии Алексеевне в Ялту:
«…Надо попробовать тебе серьезно взяться за лечение. Для этого надо прежде всего взять себя в руки. А то у нас все как-то идет хуже и хуже. От твоих забот о детях выходит хуже тебе, а в конечном счете и им. Мне как-то пришлось услышать про нас такую фразу: "Семья Фрунзе какая-то трагическая… Все больны, и на всех сыплются все несчастья!.." И правда, мы представляем какой-то непрерывный, сплошной лазарет. Надо попытаться изменить это все решительно. Я за это дело взялся. Надо сделать и тебе…»
Это письмо объясняет, почему Фрунзе сам хотел операции. Ему надоело числиться среди больных. Он надеялся разом избавиться от своих хвороб. Предсмертное письмо жена не получила. Пришла телеграмма о смерти Михаила Васильевича…
Тем не менее при всем своем мужестве Фрунзе, как и любой человек, боялся операции. После его смерти эти слова покажутся предчувствием смерти. Но он вел себя так, как любой человек, ожидающий серьезной хирургической операции. Кто и когда с радостью ложился под нож хирургов?
Жене Михаила Павловича Томского, члена политбюро и секретаря ВЦСПС, зашедшей его проведать, сказал:
Вот побрился и новую белую рубашку надел. Чувствую, Мария Ивановна, что на смерть иду, а умирать-то не хочется.
Старого друга Иосифа Карловича Гамбурга, с которым отбывал ссылку в Сибири, он попросил, если умрет под ножом, похоронить его в Шуе. Лежа на больничной койке, Фрунзе будто бы говорил:
Если что-то произойдет со мной, я прошу тебя пойти в ЦК и сказать о моем желании быть похороненным в Шуе. Мне думается, это будет иметь и политическое значение. Рабочие будут приходить на мою могилу и вспоминать о бурных днях 1905 года и Великой Октябрьской революции. Это будет помогать им в их большой работе в будущем.
Если Михаил Васильевич и в самом деле говорил нечто подобное, это свидетельствовало бы о настоящей мании величия. Но поскольку ни в чем таком Фрунзе замечен не был, то остается предположить, что его старый друг, назначенный в 1925-м помощником начальника Военно-воздушных сил Красной армии, приукрасил разговор в духе того времени…
В воспоминаниях маршала Буденного тоже есть рассказ о посещении Фрунзе в больнице.
Прямо не верится, что сегодня операция, - сказал Буденному Фрунзе.
Тогда зачем вам оперироваться, если все хорошо? - удивился маршал. - Кончайте с этим делом, и едем домой. Моя машина у подъезда.
Отличавшийся богатырским здоровьем Семен Михайлович прожил до девяноста с лишним лет, к врачам обращался редко и искренне не понимал, что Фрунзе делает в больнице.
Буденный бросился к шифоньеру, подал Фрунзе обмундирование и сапоги. Михаил Васильевич, казалось, согласился. Он надел брюки и уже накинул на голову гимнастерку, но на мгновение задержался и снял.
Да что я делаю? - недоуменно проговорил он. - Собираюсь уходить, даже не спросив разрешения врачей.
Буденный не отступал:
Михаил Васильевич, одевайтесь, а я мигом договорюсь с докторами.
Но Фрунзе отказался от этой услуги. Он решительно разделся и снова лег в постель.
Есть решение ЦК, и я обязан его выполнять…
Воспоминания Буденному писали военные журналисты,
специально прикрепленные к маршалу Главным политическим управлением Советской армии и Военно-морского флота, так что и к этому рассказу надо относиться с осторожностью.
Операция началась 29 октября после полудня. Оперировал Розанов, ассистировали известнейшие хирурги Иван Иванович Греков и Алексей Васильевич Мартынов, наркоз давал Алексей Дмитриевич Очкин. За ходом операции наблюдали сотрудники Лечебно-санитарного управления Кремля.
Фрунзе с трудом засыпал, поэтому операцию начали с получасовым опозданием, пишет Виктор Тополянский. Вся операция продолжалась тридцать пять минут, а наркоз ему давали больше часа. Судя по всему, ему сначала дали эфир, но, поскольку Фрунзе не засыпал, прибегли к хлороформу - это очень сильное и опасное средство. Передозировка хлороформа смертельно опасна. Во время операции использовали шестьдесят граммов хлороформа и сто сорок граммов эфира. Это значительно больше, чем можно было использовать.
Выступая перед правлением общества старых большевиков (председательствовал Николай Ильич Подвойский), нарком здравоохранения Семашко прямо говорил, что причиной смерти Фрунзе стало неправильное проведение наркоза, и добавил, что если бы он присутствовал на операции, то прекратил бы наркоз…
Во время операции у Фрунзе стал падать пульс, и ему стали вводить препараты, стимулирующие сердечную деятельность. В те годы таким средством был адреналин, потому что еще не было известно, что сочетание хлороформа и адреналина приводит к нарушению сердечного ритма.
А сразу после операции сердце стало отказывать. Попытки восстановить сердечную деятельность не дали успеха. Через тридцать девять часов, в пять тридцать утра 31 октября, Фрунзе скончался от сердечной недостаточности.
Буквально через десять минут в больницу приехали Сталин, глава правительства Алексей Иванович Рыков, заместитель председателя Реввоенсовета Иосиф Станиславович Уншлихт, начальник Политуправления РККА Алексей Сергеевич Бубнов, секретарь президиума ЦИК Авель Софронович Енукидзе и секретарь Северо-Кавказского крайкома партии Микоян.
Правительственное сообщение гласило, что «в ночь на 31 октября от паралича сердца умер после операции председатель Реввоенсовета СССР Михаил Васильевич Фрунзе».
В «Бюллетене о смерти М. В. Фрунзе» говорилось:
«После 24 часов 30 октября тов. Фрунзе М. В., несмотря на все принятые меры для поднятия сердечной деятельности, при непрерывной консультации профессоров И. И. Грекова, А. В. Мартынова, Д. Д. Плетнева, В. Н. Розанова, П. И. Обросова и врачей А. Д. Очкина и Б. О. Поймана, в 5 час. 40 мин. 31 октября скончался при явлениях паралича сердца. Затемнение сознания началось за 40 мин. до кончины».
Перед вскрытием тела руководители ЦК, правительства, Реввоенсовета вновь приехали в анатомический театр Солдатенковской больницы.
Профессор Алексей Иванович Абрикосов (будущий академик и Герой Социалистического Труда), который произвел вскрытие, составил заключение, также опубликованное 1 ноября 1925 года в «Правде»:
«Заболевание Михаила Васильевича, как показало вскрытие, заключалось, с одной стороны, в наличности круглой язвы двенадцатиперстной кишки, подвергшейся рубцеванию и повлекшей за собой развитие Рубцовых разрастаний вокруг двенадцатиперстной кишки, выхода желудка и желчного пузыря; с другой стороны, в качестве последствий от бывшей в 1916 году операции - удаления червеобразного отростка, имелся старый воспалительный процесс в брюшной полости.
Операция, предпринятая 29 октября 1925 года по поводу язвы двенадцатиперстной кишки, вызвала обострение имевшего место хронического воспалительного процесса, что повело за собой острый упадок сердечной деятельности и смертельный исход. Обнаруженные при вскрытии недоразвития аорты и артерий, а также сохранившаяся зобная железа являются основой для предположения о нестойкости организма по отношению к наркозу и в смысле плохой сопротивляемости его по отношению к инфекции.
Наблюдавшиеся в последнее время кровотечения из желудочно- кишечного тракта объясняются поверхностными изъязвлениями (эрозиями), обнаруженными в желудке и двенадцатиперстной кишке и являющимися результатом упомянутых выше рубцевых разрастаний».
Вскрытие подтвердило диагноз, поставленный Михаилу Васильевичу: он действительно по всем показателям нуждался в хирургической операции. «Резкое органическое сужение выходной части желудка (стеноз превратника), повторные кишечные кровотечения и наличие глубокой каллезной язвы, не поддающейся терапевтическому вмешательству, были и остаются прямыми показаниями к хирургическому вмешательству», - пишет Виктор Тополянский.
Но вскрытие не давало четкого ответа на вопрос: почему Фрунзе умер сразу после операции?
Владимир Николаевич Розанов был опытнейшим и талантливым хирургом, очень заботливо относившимся к пациентам. Столь же высоко оцениваются и его ассистенты, принадлежавшие к числу лучших хирургов страны. Так что сомнений в хирургической бригаде быть не может. Но врач, дававший наркоз, по мнению специалистов, не имел достаточного опыта.
Алексей Дмитриевич Очкин - известный врач, ему поставлен памятник во дворе Боткинской больницы. Московская публика знала его хорошо еще и потому, что он женился на сестре основателя МХАТа Константина Сергеевича Станиславского.
Действия Очкина вызывают подозрения у Виктора Тополян- ского: Очкин в январе 1920 года был назначен главным врачом хирургического госпиталя имени Буденного в Первой конной армии. «Скорее всего, Очкина привлекли к исполнению не свойственных ему профессиональных обязанностей по распоряжению инстанций, - пишет Тополянский. - Соответствующие инструкции мог привезти ему, в частности, его бывший командир Буденный, неожиданно возникший в его клинике утром перед операцией».
Но такие истории случаются только в авантюрных романах. Менее всего рубака Буденный годился на роль связного в таком деликатном деле. Да он и не принадлежал к узкому кругу личных приближенных Сталина. Генсек его всегда поддерживал и защищал, но личного общения между ними было мало.
Мысль о сознательном убийстве М. В. Фрунзе по распоряжению И. В. Сталина выражена в публикациях бывшего помощника генсека Бориса Баженова, позже бежавшего за границу. Но, вырвавшись за пределы СССР, этот человек встал на откровенно антисоветскую позицию. Других выводов от него и ожидать не следовало. В своих поздних рассуждениях Баженов даже дошел до того, что заподозрил Михаила Васильевича в организации антиправительственного заговора на той основе, что Фрунзе, возглавив военное ведомство, на высшие командные посты назначал людей, «подобранных по принципу их военной квалификации, но не по принципу их коммунистической преданности». На этом основании Баженов писал: «Глядя на списки высшего командного состава, которые привел Фрунзе, я ставил себе вопрос: "Если бы я был на его месте, какие кадры привел бы я в военную верхушку?" И я должен был себе ответить: именно эти кадры, вполне подходившие для государственного переворота в случае войны».
Столь серьезные обвинения на столь зыбкой почве из уст перебежчика звучат очень неубедительно.
И опять это звучит неубедительно. К 1925 году, после поражения Л. Д. Троцкого, при желании И. В. Сталин сравнительно легко мог выдвинуть на должность наркома по военным и морским делам другого человека. Но он почему-то свой выбор остановил именно на М. В. Фрунзе. Возможно, это был вынужденный шаг, совершенный под давлением конкретных обстоятельств (неблагоприятная внешнеполитическая обстановка, кадровый «голод»). Но сведений о таких обстоятельствах не сохранилось.
В майском номере журнала «Новый мир» за 1926 год была опубликована «Повесть непогашенной луны» писателя Бориса Андреевича Пильняка (Вогау), переизданная московским издательством «Книжная палата» в 1989 году. В этом произведении автор, не называя имен Сталина, Фрунзе и других, излагает свою версию убийства крупного советского военачальника на операционном столе. Современники без труда домыслили и расставили в этой повести многие громкие имена.
Выход в свет этой повести вызвал большой скандал. Печать, как по команде, обрушилась на ее автора, находившегося в то время за границей, обвиняя его в искажении подлинных фактов, клевете на советский строй и Коммунистическую партию.
13 мая 1926 года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление, в котором признало, «что "Повесть о непогашенной луне" Пильняка является злостным, контрреволюционным и клеветническим выпадом против ЦК и партии» и предписало изъять из обихода пятый номер журнала «Новый мир». Членам редакционной коллегии журнала был объявлен строжайший выговор, а сам Б. А. Пильняк был исключен из списков сотрудников ведущих журналов страны.
Данная реакция руководства партии достаточно четко говорит о том, что в произведении писателя были проведены слишком яркие параллели между вымыслом и реальностью. Внезапная смерть М. В. Фрунзе наделала много шума, и многие были готовы видеть в ней хорошо спланированную акцию.
В то же время сам Б. А. Пильняк, вернувшись в СССР из-за границы и узнав о реакции на свое произведение, начал оправдываться. В предисловии к книге Б. А. Пильняка, изданной в 1989 году, его сын Б. Андроникашвили-Пильняк приводит письмо, в котором опальный писатель пишет:
«Написав "Луну", я собрал группу писателей и моих знакомых партийцев (как это я обыкновенно делаю), чтобы выслушать их критику - в том числе был и редактор "Нового мира". Повесть была выслушана большим сравнительно количеством людей, одобрена и тут же взята к напечатанию для "Нового мира"… Сейчас, задним числом (я никак не хочу этим письмом себя оправдывать), я вижу, что появление моего рассказа и напечата- ние его - суть бестактности. Но поверьте мне, что в дни написания ни одной недостойной мысли у меня не было, - и, когда я, вернувшись из-за границы, услыхал, как был принят мой рассказ нашей общественностью, - ничего, кроме горького недоумения, у меня не было, потому что никак, ни на одну минуту я не хотел написать вещи "оскорбительной памяти тов. Фрунзе" и "злостно клевещущую на партию" (как было написано в июньском "Новом мире")».
Эта история также вызывает двоякое чувство. С одной стороны - негативная реакция руководства ВКП(б), за которой нетрудно увидеть И. В. Сталина. Повесть, безусловно, работала в пользу врагов советского строя, которых было немало в стране и за рубежом. Недаром в последующем она неоднократно переиздавалась в различных странах с соответствующими комментариями.
С другой стороны, автор при ее написании не располагал какими-либо документами и даже компетентными свидетельствами. Едва ли писатели и простые партийцы могли высказать что-то более существенное, чем личные догадки, и пойти дальше, чем оценка литературного стиля произведения. Тема была слишком «горячей», и именно это предопределило публикацию произведения, а иносказательность персонажей освобождала автора и остальных от ответственности.
В последующем Б. А. Пильняк написал еще ряд произведений, некоторые из которых также были признаны антисоветскими. Он был арестован 25 октября 1937 года на даче в Переделкино. 21 апреля 1938 года Б. А. Пильняк-Вогау был осужден Военной коллегией Верховного суда СССР и приговорен к расстрелу. Приговор был приведен в исполнение в тот же день.
Таким образом, история смерти М. В. Фрунзе покрыта паутиной всевозможных версий, домыслов и догадок. Их муссируют уже много лет, особенно в последние годы, когда стало особенно модным обличать советскую власть и лично И. В. Сталина в различных преступлениях. Некоторые авторы и сценаристы уже дошли до того, что стали свидетелями убийств многих политических, военных деятелей, ученых, писателей… Литературная вседозволенность, практическое отсутствие цензуры и научной редакции привело к тому, что на народ хлынули обильные потоки заказной и дилетантской лжи, которую многие принимают за правду. В результате история искажается и даже меняется до неузнаваемости. Демократы, которые обвиняли в этом многие режимы, в том числе и советский, сами легко и быстро взяли на вооружение антинаучные приемы и начали переписывать историю в свою угоду. Жизнь и смерть М. В. Фрунзе стала частью этой «обновленной» истории.
Вполне очевидно, что Михаил Васильевич многим был неугодный, многим мешал в достижении ими честолюбивых замыслов. Гражданская война для коммунистов победоносно завершилась, настало время делить власть, получать привилегии. За ними выстраивалась длинная очередь. Придумывались новые должности. Но безразмерным бюрократический аппарат быть не мог. Постепенно заполнялись все его ячейки. Вскоре всякое продвижение вперед стало возможным только после освобождения вышестоящей ступени.
В то же время те, кто успел занять высшие ступени власти, всячески стремились на них удержаться. Ради этого на нижние ступени ставили своих людей, беспощадно очищая для них дорогу.
Вооруженные силы, хоть и ослабленные, представляли собой серьезную мощь, с которой вынуждены были считаться все политики и все чиновники. В их рядах в то время находилось слишком много людей, привыкших отстаивать свои интересы с оружием в руках. Были там и сторонники других партий. Нужно было эту силу взять под жесткий контроль, обеспечить ее безусловную преданность власти. Окончательно это было сделано только в конце 30-х годов.
М. В. Фрунзе полностью не вписывался ни в одну из этих рамок. В то же время по своему авторитету он претендовал на ведущую роль в советской структуре, и получил эту роль. В последующем от него следовало ожидать больших проблем. Как известно, смерть решала многие из них. И М. В. Фрунзе умер. Осталось строить версии об истинной причине этой смерти.
Михаил Васильевич Фрунзе скончался 31 октября 1925 года. Истинные обстоятельства его смерти до сих пор неизвестны: согласно официальным данным, революционер умер после операции, однако людская молва связывала кончину...
Михаил Васильевич Фрунзе скончался 31 октября 1925 года. Истинные обстоятельства его смерти до сих пор неизвестны: согласно официальным данным, революционер умер после операции, однако людская молва связывала кончину Фрунзе то с диверсией Троцкого, то с желанием Сталина. Интересные факты о жизни и смерти партийного деятеля – в нашем материале.
«Жребий брошен»
Михаил Фрунзе родился в 1885 году в семье мещанина-фельдшера и дочери народовольца. Место его рождения - Пишпек (так в ту пору назывался Бишкек). В 1904 году Фрунзе стал студентом Петербургского политехнического института, вслед за этим вступил в РСДРП. 9 января 1905 года он принял участие в шествии, возглавляемом Георгием Гапоном. Спустя несколько месяцев после этого события Фрунзе писал матери: «Милая мама! На мне, пожалуй, должна ты поставить крест… Потоки крови, пролитые 9 января, требуют расплаты. Жребий брошен, отдаю всего себя революции».
Пересмотр приговора
Фрунзе прожил недолго, однако его жизнь могла оказаться еще короче. Дело в том, что в связи с попыткой убийства полицейского урядника революционер был арестован и приговорен к повешению. Однако подобного исхода Фрунзе удалось избежать: дело было пересмотрено, и смертную казнь заменили каторгой. Военный прокурор Московского военно-окружного суда писал в 1910 году начальнику Владимирской тюрьмы, в которой содержался Фрунзе: «Сего числа мною отправлен прокурору Владимирского окружного суда приговор по делу о Михаиле Фрунзе и Павле Гусеве, коим смертная казнь заменена каторгой: Гусеву на 8 лет, а Фрунзе на 6 лет. Сообщая о сем, считаю необходимым присовокупить, что, ввиду некоторых сведений, представляется целесообразным особое наблюдение за тем, чтобы Фрунзе тем или иным способом не совершил побега или не обменялся именами при какой-либо пересылке из одной тюрьмы в другую».
«Каторга, какая благодать!» - мог бы воскликнуть в данной ситуации Фрунзе, если бы, конечно, к тому времени это стихотворение Пастернака уже было написано. Опасения прокурора не были беспочвенными: спустя несколько лет Фрунзе все-таки удалось бежать.
Загадка смерти
Сложно сказать, что именно стало причиной смерти - или же все-таки гибели - Михаила Фрунзе. Существует несколько версий, каждой из которых исследователи находят как опровержения, так и подтверждения. Известно, что у Фрунзе были серьезные проблемы с желудком: ему диагностировали язву и направили на операцию. Об этом писали в партийных изданиях, также подтверждение нашлось и в личной переписке большевика. Фрунзе в письме рассказывал жене: «Я все еще в больнице. В субботу будет новый консилиум. Боюсь, как бы не отказали в операции».
В операции наркому не отказали, однако лучше от этого не стало. После операции Фрунзе пришел в себя, прочел дружественную записку от Сталина, получению которой искренне обрадовался, а спустя некоторое время скончался. То ли от заражения крови, то ли от сердечной недостаточности. Впрочем, расхождения существуют и насчет эпизода с запиской: есть версия, что Сталин послание передал, но Фрунзе уже не было суждено с ним ознакомиться.
В версию случайной смерти поверили немногие. Одни были убеждены, что к кончине Фрунзе приложил руку Троцкий - прошло лишь несколько месяцев, как первый сменил второго на посту народного комиссара по военным и морским делам СССР. Другие недвусмысленно намекали на причастность Сталина. Эта версия нашла выражение в «Повести непогашенной луны» Бориса Пильняка. Тираж журнала «Новый мир», на страницах которого появилось произведение, был конфискован. По прошествии более десяти лет Пильняка расстреляли. Очевидно, «Повесть непогашенной луны» сыграла в его деле не последнюю роль.
Похоронили Фрунзе 3 ноября 1925 года со всеми почестями: его останки покоятся в некрополе у Кремлевской стены.
Фрунзе глазами жены Брусилова
В дневнике супруги генерала Алексея Брусилова можно обнаружить следующие строки, записанные спустя месяц после кончины Фрунзе: «Мне хочется записать для памяти несколько подробностей об умершем Михаиле Васильевиче. Издали, со стороны, по слухам я знаю, какой несчастный это был человек, и кажется мне, что он подлежит совсем иной оценке, чем другие его «товарищи» по сумасшедшим и преступным политическим бредням. Мне очевидно, что возмездие, карма ярко выявилась на его судьбе. Год назад его любимая девочка, кажется, единственная дочь, по детской неосторожности выколола ножницами себе глаз. Ее возили в Берлин для операции и еле-еле спасли второй глаз, едва не ослепла окончательно».
Также Надежда Владимировна Брусилова-Желиховская указывала на то, что автокатастрофа, в которую Фрунзе попал незадолго до смерти, была, очевидно, подстроена. Кроме того, жена генерала писала, что общалась с несколькими врачами, которые были уверены, «что без операции он еще мог бы жить долго».
Смерть председателя Реввоенсовета Михаила Фрунзе породила множество слухов. Историки до сих пор спорят о том, кому был выгоден уход из жизни легендарного красного полководца Гражданской войны.
Первого ноября 1925 года советские газеты опубликовали правительственное сообщение о смерти легендарного революционера Михаила Фрунзе.
«В ночь на 31 октября от паралича сердца умер после операции председатель Реввоенсовета СССР Михаил Васильевич Фрунзе».
Несколько дней подряд в газетах печатались биография, описание заслуг Фрунзе перед революцией, соболезнования от руководителей партии и государства, репортажи о митингах трудящихся, скорбящих в связи со смертью красного полководца.
Страна была в трауре, но она многого не знала...
На многих смерть Фрунзе произвела неоднозначное впечатление. К тому времени ходили слухи о том, что кто-то хочет убрать революционера. В последний год жизни Фрунзе несколько раз попадал в автомобильные аварии, что вызывало подозрения. Однажды легендарного красного полководца чуть не застрелил его собственный ординарец.
Неожиданная смерть Фрунзе в больнице дала пищу для новых слухов. Теперь говорили, что на самом деле он умер не своей смертью.
Весной 1926 года громкий скандал вызвала напечатанная в журнале «Новый мир» «Повесть непогашенной луны» советского писателя Бориса Пильняка. По ее сюжету глава государства почти насильно отправил на операцию некоего командарма – героя Гражданской войны и своего потенциального соперника в борьбе за власть. Командарм умирал на операционном столе. Никаких имен Пильняк не называл, однако многие предположили, что в основе сюжета лежит судьба Фрунзе.
Тираж журнала конфисковали, а повесть объявили контрреволюционной провокацией, но все это только усилило слухи о том, что смерть красного полководца была не случайной.
По одной из версий, наркома убрали по приказу Сталина, испугавшегося соперника. Но было ли это правдой? И так ли нужна была Фрунзе операция, на которую он согласился в 1925 году?
«У Фрунзе в течение последних лет жизни регулярно повторялись кишечные или желудочно-кишечные кровотечения. И это тоже было прямым показанием к оперативному вмешательству», – рассказывает в программе «Загадки века» историк медицины писатель кандидат медицинских наук Виктор Тополянский.
Фрунзе ввезли в операционную Солдатенковской (ныне – Боткинской) больницы 29 октября после полудня. Оперировать наркома должен был один из лучших хирургов того времени Розанов. Его ассистентами были тоже известные врачи – Иван Греков и Алексей Мартынов.
Пациенту начали давать наркоз. В то время обычно использовали эфир или хлороформ. Сначала анестезиолог дал эфир, но он практически никак не подействовал на Фрунзе. Тогда врачи решили использовать более сильное средство – хлороформ.
«Лечебная доза хлороформного наркоза составляет четыре объемных процента, а токсическая – шесть. То есть эта разница между лечебной и токсической дозой очень мала. Поэтому на заре наркоза было очень много смертей именно из-за хлороформного наркоза, из-за малой широты терапевтического действия», – объясняет доктор медицинских наук Сергей Глянцев.
Кроме того, сочетание эфира и хлороформа может привести к тяжелому отравлению организма. Опытные хирурги, оперировавшие Фрунзе, не могли этого не знать, однако они решили пойти на этот риск.
В медицине 20-х годов прошлого века считалось, что больные засыпают через 11–12 минут после применения хлороформа и через 17–18 минут после применения эфира. Фрунзе уснул только через полчаса. Операция продолжалась еще 35 минут.
«Произошла передозировка эфира в четыре раза, а хлороформа – в полтора. Это совершенно чудовищные дозы, и после такой передозировки, фактически отравления наркотическими средствами, летальный исход был по существу предопределен», – поясняет Виктор Тополянский.
В марте 1924 года Фрунзе назначили заместителем председателя Реввоенсовета СССР и наркомом по военным и морским делам, то есть заместителем Троцкого. Между ним и Троцким возник серьезный спор о роли армии в послевоенный период.
«Фрунзе по объективным причинам, по своим взглядам, оказался на стороне Сталина как государственник, как человек, который видел именно государственное развитие Советской России», – объясняет историк Ярослав Листов.
В январе 1925 года проигравший борьбу за власть Троцкий подал в отставку с поста наркомвоенмора. Его место занял Фрунзе.
Но именно в 1925 году с Фрунзе стали происходить неприятные случаи. Он трижды попадал в автомобильные аварии. А во время лечения в Крыму ординарец Фрунзе случайно выстрелил в него на охоте.
Фрунзе не пострадал, но после этого инцидента у него началось сильное желудочное кровотечение. Вскоре три врачебных консилиума высказались за операцию председателя Реввоенсовета.
«Смерть Фрунзе была очень внезапной. Сразу появилось две версии – большая доля наркоза и заражение крови», – рассказывает Листов.
По мнению многих историков, смерть Фрунзе – это всего лишь трагическое стечение обстоятельств. Так считает и историк медицины писатель кандидат медицинских наук Виктор Тополянский.
«Смерть Фрунзе оказалась необычайно своевременной для того, чтобы Сталин продолжил свои фактически монопартистские игры, то есть игры по дальнейшему захвату единоличной власти», – полагает Тополянский.
Что могло спасти жизнь Михаила Фрунзе? Как бы сложилась дальнейшая судьба знаменитого красного полководца? Это так и останется загадкой.
Раздел "Авторы" является площадкой свободной журналистики и не модерируется редакцией. Пользователи самостоятельно загружают свои материалы на сайт. Мнение автора материала может не совпадать с позицией редакции. Редакция не отвечает за достоверность изложенных автором фактов.
Распространение материалов разрешено только со ссылкой на источник.
Михаил Васильевич Фрунзе – революционный деятель, большевик, военачальник Красной армии, участник Гражданской войны, теоретик военных дисциплин.
Михаил родился 21 января (по ст.ст.) 1885 года в городе Пишпек (Бишкек) в семье фельдшера Василия Михайловича Фрунзе, молдаванина по национальности. Отец мальчика после окончания медицинской московской школы был отправлен для армейской службы в Туркестан, где и остался. Мать Михаила, Мавра Ефимовна Бочкарева, крестьянка по происхождению, родилась в Воронежской губернии. Ее семья в середине 19 века переселилась в Туркмению.
У Михаила был старший брат Константин и три младших сестры – Людмила, Клавдия и Лидия. Все дети Фрунзе отучились в гимназии Верного (ныне город Алматы). Старшие дети Константин, Михаил и Клавдия после окончания среднего звена получили золотые медали. Михаил продолжил учебу в Петербургском Политехническом институте, куда поступил в 1904 году. Уже в первом семестре увлекся революционными идеями и вступил в социал-демократическую рабочую партию, где примкнул к большевикам.
В ноябре 1904 года Фрунзе был арестован за участие в провокационной акции. Во время Манифестации 9 января 1905 года в Петербурге получил ранение в руку. Бросив учебу, Михаил Фрунзе сбежал от преследования властей в Москву, а затем в Шую, где возглавил стачку текстильщиков в мае того же года. С Фрунзе познакомился в 1906 году, когда скрывался в Стокгольме. Михаилу приходилось скрывать настоящую фамилию во время организации подпольного движения в Иваново-Вознесенске. Молодой партиец был известен под псевдонимами товарищ Арсений, Трифоныч, Михайлов, Василенко.
Под руководством Фрунзе был создан первый Совет рабочих депутатов, который занимался распространением листовок антиправительственного содержания. Фрунзе возглавлял городские митинги и производил захваты оружия. Михаил не боялся использовать террористические методы борьбы.
Молодой революционер встал во главе вооруженного восстания в Москве на Пресне, произвел захват Шуйской типографии с применением оружия, напал на полицейского урядника Никиту Перлова с целью убийства. В 1910 году получил смертный приговор, который по ходатайству представителей общественности, а также писателя В.Г. Короленко был заменен каторгой.
Через четыре года Фрунзе был отправлен на постоянное место жительства в деревню Манзурку Иркутской губернии, откуда в 1915 году бежал в Читу. Под фамилией Василенко некоторое время работал в местном издании «Забайкальское обозрение». Поменяв паспорт на имя Михайлова, переехал в Белоруссию, где устроился статистиком в комитет Земского союза на Западном фронте.
Целью пребывания Фрунзе в Российской армии стало распространение революционных идей среди военных. В Минске Михаил Васильевич возглавил подпольную ячейку. Со временем среди большевиков за Фрунзе закрепилась репутация специалиста по военизированным акциям.
Революция
В начале марта 1917 года Михаил Фрунзе подготовил захват вооруженного полицейского управления Минска дружинами простых рабочих. В руки революционеров попали архивы сыскного отделения, оружие и боеприпасы участка, несколько государственных учреждений. После успеха операции Михаила Фрунзе назначили временным начальником Минской милиции. Под руководством Фрунзе начался выпуск партийных газет. В августе военного перебросили в Шую, где Фрунзе занял пост председателя Совета народных депутатов, Уездной Земской управы и Городского Совета.
Революцию Михаил Фрунзе встретил в Москве на баррикадах около гостиницы «Метрополь». Через два месяца революционер получил пост главы партийной ячейки Иваново-Вознесенской губернии. Занимался Фрунзе и делами военного комиссариата. Гражданская война позволила Михаилу Васильевичу в полной мере проявить военные способности, которые он приобрел за время революционной деятельности.
С февраля 1919 года Фрунзе берет на себя командование 4-й армией РККА, которой удалось остановить наступление на Москву и начать контрнаступление на Урал. После столь значительной победы Красной Армии Фрунзе получил орден Красного Знамени.
Часто генерала можно было увидеть на коне во главе войска, что позволило ему сформировать положительную репутацию в среде красноармейцев. В июне 1919 года Фрунзе получил контузию под Уфой. В июле Михаил Васильевич возглавил Восточный фронт, но через месяц получил задание на южном направлении, в зону которого входили Туркестан и территория Ахтубы. Вплоть до сентября 1920 года Фрунзе проводил успешные операции по линии фронта.
Неоднократно Фрунзе давал гарантии сохранения жизни тем контрреволюционерам, которые готовы были перейти на сторону красных. Михаил Владимирович способствовал гуманному отношению к пленным, что вызывало недовольство у вышестоящих чинов.
Осенью 1920 года началось планомерное наступление красных на армию , которая находилась в Крыму и Северной Таврии. После разгрома белых отряды Фрунзе атаковали бывших соратников – бригады батьки , Юрия Тютюнника и . Во время крымских боев Фрунзе получил ранение. В 1921 году вошел в Центральный Комитет РКП(б). В конце 1921 года Фрунзе отправился с политическим визитом в Турцию. Общение советского генерала с турецким вождем Мустафой Кемалем Ататюрком позволило укрепить турецко-советские связи.
После революции
В 1923 году на октябрьском пленуме ЦК, где определялось распределение сил между и тройкой лидеров ( , Зиновьевым и Каменевым), Фрунзе поддержал последних, выступив с докладом против деятельности Троцкого. Михаил Васильевич обвинял наркома по военным делам в развале Красной Армии и отсутствии четкой системы подготовки военных кадров. По инициативе Фрунзе с высоких военных чинов были сняты троцкисты Антонов-Овсеенко и Склянский. Линию Фрунзе поддерживал начальник генштаба РККА .
В 1924 году Михаил Фрунзе прошел путь от заместителя начальника, до председателя Реввоенсовета СССР и наркома по военным и морским делам, стал кандидатом в члены Политбюро ЦК и Оргбюро ЦК РКП(б). Также Михаил Фрунзе возглавил штаб Красной Армии и Военную академию РККА.
Главной заслугой Фрунзе в этот период можно считать проведение военной реформы, целью которой стало уменьшение численности Красной Армии, проведение реорганизации командного состава. Фрунзе ввел единоначалие, территориальную систему деления войска, участвовал в создании двух независимых структур внутри Советской Армии – постоянного войска и мобильных отрядов милиции.
В это время Фрунзе разработал военную теорию, которую изложил в ряде изданий – «Единая военная доктрина и Красная Армия», «Военно-политическое воспитание Красной Армии», «Фронт и тыл в войне будущего», «Ленин и Красная Армия», «Наше военное строительство и задачи Военно-научного общества».
В течение последующего десятилетия в Красной Армии благодаря стараниям Фрунзе появились десантные и танковые войска, новое артиллерийское и автоматическое оружие, были разработаны методы ведения тыловой поддержки войска. Михаилу Васильевичу удалось стабилизировать ситуацию в РККА за короткий срок. Теоретические разработки тактики и стратегии ведения боя в условиях империалистической войны, заложенные Фрунзе, в полной мере были реализованы во время Второй Мировой войны.
Личная жизнь
О личной жизни красного военачальника до революции ничего не известно. Михаил Фрунзе женился только после 30 лет на дочери народовольца Софье Алексеевне Поповой. В 1920 году в семье родилась дочь Татьяна, через три года – сын Тимур. После смерти родителей детей на воспитание взяла бабушка. Когда не стало бабушки, брат с сестрой попали в семью друга Михаила Васильевича – .
После окончания школы Тимур поступил в Летное училище, во время войны служил летчиком-истребителем. Погиб в 19 лет в небе над Новгородской областью. Посмертно награжден званием Героя Советского Союза. Дочь Татьяна окончила химико-технологический институт, во время войны работала в тылу. Вышла замуж за генерала-лейтенанта Анатолия Павлова, от которого родила двоих детей – сына Тимура и дочь Елену. Потомки Михаила Фрунзе живут в Москве. Внучка занимается химией.
Смерть и слухи об убийстве
Осенью 1925 года Михаил Фрунзе обратился к медикам по поводу лечения язвы желудка. Генералу была назначена несложная операция, после проведения которой 31 октября Фрунзе скоропостижно скончался. Официальной причиной смерти генерала стало заражение крови, по неофициальной версии – гибели Фрунзе поспособствовал Сталин.
Через год жена Михаила Васильевича покончила жизнь самоубийством. Тело Фрунзе захоронено на Красной площади, могила Софьи Алексеевны находится на Новодевичьем кладбище Москвы.
Память
Неофициальная версия смерти Фрунзе была взята за основу произведения Пильняка «Повесть непогашенной луны» и мемуаров эмигранта Бажанова «Воспоминания бывшего секретаря Сталина». Биография генерала интересовала не только писателей, но и советских и российских кинематографистов. Образ отважного военачальника Красной Армии использовался в 24 фильмах, в 11 из которых Фрунзе сыграл актер Роман Захарьевич Хомятов.
Именем полководца названы улицы, населенные пункты, географические объекты, теплоходы, эскадренные миноносцы и крейсеры. Памятники Михаилу Фрунзе установлены в более чем 20 городах бывшего Советского Союза, в том числе в Москве, Бишкеке, Алматы, Санкт-Петербурге, Иваново, Ташкенте, Киеве. Фото генерала РККА находятся во всех учебниках по новой истории.
Награды
- 1919 – Орден Красного Знамени
- 1920 – Почетное революционное оружие
85 лет назад, 31 октября 1925 года в Боткинской больнице после операции на желудке умер 40-летний председатель Реввоенсовета СССР, нарком по военным и морским делам Михаил Фрунзе. О причинах его смерти до сих пор идут споры и среди историков, и среди политиков, и среди медицинских экспертов.
Версия писателя Пильняка
Официально в газетах того времени сообщалось, что Михаил Фрунзе болел язвой желудка. Врачи решили провести операцию. Провел ее 29 октября 1925 года доктор В. Н. Розанов. Ему ассистировали врачи И. И. Греков и А. В. Мартынов, наркоз проводил А. Д. Очкин. В целом операция прошла успешно. Однако через 39 часов Фрунзе скончался «при явлениях паралича сердца». Спустя 10 минут после его смерти ночью 31 октября в больницу прибыли И. В. Сталин, А. И. Рыков, А. С. Бубнов, И. С. Уншлихт, А. С. Енукидзе и А. И. Микоян. Была произведена экспертиза тела. Прозектор записал: обнаруженные при вскрытии недоразвития аорты и артерий, а также сохранившаяся зобная железа являются основой для предположения о нестойкости организма по отношению к наркозу и плохой сопротивляемости его по отношению к инфекции. Основной вопрос — почему возникла сердечная недостаточность, приведшая к смерти, — остался без ответа. Недоумение по этому поводу просочилось в прессу. Увидела свет заметка «Товарищ Фрунзе выздоравливает», напечатанная «Рабочей газетой» как раз в день его смерти. На рабочих собраниях спрашивали: зачем делалась операция; почему Фрунзе согласился на нее, если с язвой можно прожить и так; какова причина смерти; почему опубликована дезинформация в популярной газете? В связи с этим врач Греков дал интервью, помещенное с вариациями в разных изданиях. По его словам, операция была необходимой, так как больной находился под угрозой внезапной смерти; Фрунзе сам попросил оперировать его по возможности скорее; операция относилась к разряду сравнительно легких и была выполнена по всем правилам хирургического искусства, но наркоз протекал тяжело; печальный исход объяснялся также обнаруженными при вскрытии непредвиденностями.
Заостренно-политизированной была концовка интервью: к больному после операции никого не допускали, но, когда Фрунзе сообщили, что ему прислал записку Сталин, он попросил записку эту прочесть и радостно улыбнулся. Вот ее текст: «Дружок! Был сегодня в 5 ч. вечера у т. Розанова (я и Микоян). Хотели к тебе зайти, — не пустили, язва. Мы вынуждены были покориться силе. Не скучай, голубчик мой. Привет. Мы еще придем, мы еще придем… Коба».
Интервью Грекова еще более разогрело недоверие к официальной версии. Все пересуды на эту тему собрал писатель Пильняк, который создал «Повесть непогашеной луны», где в образе командарма Гаврилова, умершего во время операции, все узнали Фрунзе. Часть тиража «Нового мира», где публиковалась повесть, была конфискована, тем самым как бы подтверждалась версия убийства. Эту версию еще раз повторил режиссер Евгений Цымбал в своем фильме «Повесть непогашеной луны», в котором создал романтический и мученический образ «настоящего революционера», замахнувшегося на незыблемые догмы.
Романтик «народного кровопускания»
Но давайте разберемся, каким в действительности был романтиком самый молодой наркомвоенмор страны.
С февраля 1919 года М.В. Фрунзе последовательно возглавлял несколько армий, действующих на Восточном фронте против Верховного правителя России адмирала А.В. Колчака. В марте он стал командующим Южной группой этого фронта. Подчиненные ему части настолько увлеклись мародерством и грабежом местного населения, что совершенно разложились, и Фрунзе не раз посылал в Реввоенсовет телеграммы с просьбой прислать ему других солдат. Отчаявшись получить ответ, он стал сам вербовать себе пополнение «натуральным методом»: вывез из Самары эшелоны с хлебом и предложил оставшимся без еды людям вступать в Красную армию.
В крестьянском восстании, поднявшемся против Фрунзе в Самарском крае, участвовало более 150 тысяч человек. Восстание было утоплено в крови. Отчеты Фрунзе Реввоенсовету пестрят цифрами расстрелянных под его руководством людей. Например, за первую декаду мая 1919 года им было уничтожено около полутора тысяч крестьян (которых Фрунзе в своем отчете именует «бандитами и кулаками»).
В сентябре 1920 года Фрунзе назначили командующим Южным фронтом, действующим против армии генерала П.Н. Врангеля. Он руководил взятием Перекопа и оккупацией Крыма. В ноябре 1920 года Фрунзе обратился к офицерам и солдатам армии генерала Врангеля с обещанием полного прощения в случае, если они останутся в России. После занятия Крыма всем этим военнослужащим было приказано зарегистрироваться (отказ от регистрации карался расстрелом). Затем солдаты и офицеры Белой армии, поверившие Фрунзе, были арестованы и расстреляны прямо по этим регистрационным спискам. Всего во время красного террора в Крыму было расстреляно или утоплено в Черном море 50 — 75 тыс. человек.
Так что вряд ли в народном сознании с именем Фрунзе были связаны какие-либо романтические ассоциации. Хотя, конечно, многие тогда могли и не знать о военных «художествах» Михаила Васильевича. Самые темные стороны своей биографии он тщательно скрывал.
Известен его собственноручный комментарий к приказу о награждении Бела Куна и Землячки за зверства в Севастополе. Фрунзе предупреждал, что вручение орденов следует производить тайно, дабы общественность не знала, за что конкретно награждаются эти «герои гражданской войны».
Словом, Фрунзе вполне вписывался в систему. Поэтому немало историков считают, что смерть Фрунзе произошла чисто по причине врачебной ошибки — передозировка наркоза. Резоны таковы: Фрунзе был ставленником Сталина, вполне лояльным к вождю политиком. К тому же это был только 1925 год — за 12 лет до расстрельного 37-го. Вождь еще не осмеливался на проведение «чисток». Но есть факты, от которых трудно отмахнуться.
Серия «случайных» катастроф
Дело в том, что 1925 год был отмечен целой серией «случайных» катастроф. Вначале — ряд трагических инцидентов с ответственными работниками Закавказья.
19 марта в Москве внезапно умер «от разрыва сердца» председатель Союзного Совета ЗСФСР и один из председателей ЦИК СССР Н. Н. Нариманов.
22 марта в авиационной катастрофе погибли Первый секретарь Заккрайкома РКП (б) А. Ф. Мясников, председатель ЗакЧК С. Г. Могилевский и летевший с ними уполномоченный наркомата почт и телеграфов Г. А. Атарбеков.
27 августа под Нью-Йорком при невыясненных обстоятельствах погибли Э. М. Склянский — бессменный заместитель Троцкого в период гражданской войны, отстраненный от военной деятельности весной 1924 года и назначенный председателем правления треста «Моссукно», и председатель правления акционерного общества «Амторг» И. Я. Хургин.
28 августа на подмосковной станции Парово погиб под поездом давний знакомый Фрунзе член Реввоенсовета 6-й армии во время Перекопской операции, член бюро Иваново-Вознесенского губкома партии, председатель Авиатреста В. Н. Павлов.
Примерно в это же время в автоаварии погиб близкий к наркомвоенмору Фрунзе начальник Мосгубмилиции Ф. Я. Цируль. Да и сам Михаил Васильевич в начале сентября выпал на полном ходу из автомобиля, дверца которого почему-то оказалась неисправной, и чудом остался жив. Так что «устранения», судя по всему, уже начались. Другой вопрос — был ли у Сталина или кого-то другого из политической верхушки резон устранять Фрунзе? Кому он перешел дорогу? Обратимся к фактам.
Участник «пещерного совещания»
Летом 1923 года в гроте недалеко от Кисловодска состоялось законсперированное совещание партийной верхушки под руководством Зиновьева и Каменева, названного впоследствии «пещерным». На нем присутствовали отдыхающие на Кавказе и приглашенные из ближайших регионов партийные деятели той поры. От Сталина поначалу это скрыли. Хотя обсуждался вопрос именно об ограничении его властных полномочий в связи с тяжелой болезнью Ленина.
Ни один из участников этого совещания (кроме Ворошилова, который, скорее всего, был там глазами и ушами вождя) не умер своей смертью. Фрунзе там присутствовал в качестве военной составляющей «путча». Мог ли Сталин забыть такое?
Другой факт. В 1924 году по инициативе Фрунзе была проведена полная реорганизация Красной армии. Он добился упразднения института политических комиссаров в армии — они были заменены помощниками командиров по политчасти без права вмешиваться в командные решения.
В 1925 году Фрунзе произвел ряд перемещений и назначений в командном составе, в результате чего во главе военных округов, корпусов и дивизий оказались военные, подобранные по принципу военной квалификации, но не по принципу коммунистической преданности. Бывший секретарь Сталина Б.Г. Бажанов вспоминал: «Я спросил у Мехлиса, что думает Сталин об этих назначениях?» — «Что думает Сталин? — переспросил Мехлис. — Ничего хорошего. Посмотри на список: все эти тухачевские, корки, уборевичи, авксентьевские — какие это коммунисты. Все это хорошо для 18 брюмера, а не для Красной Армии».
Вдобавок Фрунзе лояльно относился к партийной оппозиции, чего Сталин совсем не терпел. «Конечно, оттенки должны быть и будут. У нас ведь 700 000 членов партии, руководящих колоссальнейшей страной, и нельзя требовать, чтобы эти 700 000 человек по каждому вопросу мыслили одинаково», — писал наркомвоенмор.
На фоне этого в английском ежемесячнике «Аэроплан» появилась статья о Фрунзе «Новый русский вождь». «В этом человеке, — говорилось в статье, — объединились все составные элементы русского Наполеона». Статья стала известна партруководству. По свидетельству Бажанова, Сталин увидел во Фрунзе будущего Бонапарта и высказал резкое недовольство этим. Затем он вдруг проявил трогательную заботу о Фрунзе, сказав: «Мы совершенно не следим за драгоценным здоровьем наших лучших работников», после чего политбюро чуть ли не силой заставило Фрунзе согласиться на операцию.
Бажанов (и не только он) считал, что Сталин убил Фрунзе, чтобы на его место назначить своего человека — Ворошилова (Бажанов В.Г. Воспоминания бывшего секретаря Сталина. М., 1990. С. 141). Утверждают, что во время операции была применена как раз та анестезия, которой Фрунзе не мог вынести вследствие особенностей организма.
Конечно, эта версия не доказана. И все же она достаточно правдоподобна.
