- (псевдоним; другой псевдоним ‒ Мунэфуса; настоящее имя ‒ Дзинситиро) (1644, Уэно, провинция Ига, ‒ 12.10.1694, Осака), японский поэт, теоретик стиха. Родился в семье самурая. С 1664 в Киото изучал поэзию. Был на государственной службе с 1672 в… …
- (1644 94), японский поэт. Вершинные образцы философской лирики в жанре хокку, полной изящной простоты и гармоничного восприятия мира; шуточные рэнга (стихотворения цепи). Наследие Мацуо Басе и его учеников составило 7 антологий, в том числе… … Современная энциклопедия
- (1644 1694), японский поэт. Философская лирика в жанре хокку (около 2 тыс.), полная изящной простоты и гармонического восприятия мира; шуточные рэнга (стихотворения »цепи»). Наследие Мацуо и его учеников составило 7 антологий, в том числе,… … Энциклопедический словарь
МАЦУО Басё - (др. псевд. Мунэфуса; наст. имя Дзинситиро) (164494), японский поэт, теоретик поэзии. Стихи: ок. 2000 хокку; шуточные рэнга. Поэтич. наследие М. и его учеников составили 7 антологий: «Зимние дни» (1684), «Весенние дни» (1686), «Заглохшее… … Литературный энциклопедический словарь
- (настоящее имя Мунэфуса, 1644–1694) великий японский поэт, сыгравший большую роль в становлении поэтического жанра хайкай. Басё родился в провинции Ига, в центральной части острова Хонсю, в небогатой самурайской семье, в детстве получил хорошее… … Вся Япония
Басё (псевдоним; другой псевдоним Мунэфуса; настоящее имя Дзинситиро) (1644, Уэно, провинция Ига, 12.10.1694, Осака), японский поэт, теоретик стиха. Родился в семье самурая. С 1664 в Киото изучал поэзию. Был на государственной службе с… … Большая советская энциклопедия
См. Мацуо Басё. * * * БАСЕ БАСЕ, см. Мацуо Басе (см. МАЦУО Басе) … Энциклопедический словарь
Турнир по профессиональному сумо Мацуо Басё (1644 1694) японский поэт Список значений слова или словосочетания со ссылками на соответствующие с … Википедия
Басё - БАСЁ, см. Мацуо Басё … Биографический словарь
Бусон: Портрет Басё Мацуо Басё (яп. 松尾芭蕉 (псевдоним); при рождении названный Киндзаку, по достижении совершеннолетия Мунэфуса (яп. 宗房); ещё одно имя Дзинситиро (яп. 甚七郎)) великий японский поэт, теоретик стиха. Родился в 1644 году в Уэно,… … Википедия
Книги
- Стихи (изд. 2012 г.) , Мацуо Басё. Мацуо Басё - великий японский поэт, теоретик стиха. Родился в 1644 году в небольшом замковом городе Уэно, провинция Ига (остров Хонсю). Умер 12 октября 1694 в Осаке. Почувствовав идейную…
- Басё , Басё Мацуо. Мацуо Басё - великий японский поэт, теоретик стиха. Родился в 1644 году в небольшом замковом городе Уэно, провинция Ига (остров Хонсю). Умер 12 октября 1694 в Осаке. Почувствовав идейную…
Краткая биография поэта, основные факты жизни и творчества:
МАЦУО БАСЁ (1644-1694)
Самый знаменитый поэт Японии Мацуо Басё прославился не только своими чудесными стихами, но и многочисленными путешествиями. Он первый призвал поэтов Страны восходящего солнца совместить в поэзии прекрасный идеал с житейской повседневностью. Более четырехсот лет развивают гениальные идеи Басё японские поэты разных школ и направлений, но зачастую мы при словах «японская поэзия» вспоминаем прежде всего о чудесных хайку великого творца.
Мацуо Басё родился в селении близ замка Уэно, столицы провинции Ига.
Его отец, Мацуо Ёдзаэмон, был бедным безземельным самураем на небольшом жаловании. О матери Басё мы почти ничего не знаем, но скорее всего она тоже происходила из бедной самурайской семьи. Будущий поэт стал третьим ребенком в семье, помимо старшего брата Хандзаэмона у него было четыре сестры: одна старшая и три младшие.
В детстве, по японской традиции, мальчик носил разные имена: Кинсаку, Тюэмон, Дзинситиро, Тоситиро. Позже он стал называть себя Мацуо Мунэфуса, этим же именем подписаны его первые трехстишия - хокку.
Юные годы Басё провел в провинции Ига. Лет с десяти мальчик начал прислуживать наследнику одного из самых знатных и богатых местных семейств Тодо Ёситада (1642-1666). Очевидно, в доме Тодо Басё и приобщился к поэзии. Юный Ёситада тоже делал тогда первые шаги на поэтическом поприще и занимался у выдающегося японского поэта хайкай Китамура Кигина (1614-1705). Писал Ёситада под псевдонимом Сэнган. Юный самурай Мацуо Мунэфуса тоже стал брать уроки у Кигина.
Покровительство Ёситада позволяло юноше не только надеяться на
поддержку в поэтическом мире, но и рассчитывать на упрочение своего
положения при доме Тодо, что позволило бы ему со временем подняться на
более высокую социальную ступень.
Так или иначе, в 1664 году в сборнике «Саёно-накаяма-сю», составленном знаменитым поэтом Мацуэ Сигэёри (1602-1680), впервые были опубликованы два хокку Мацуо Мунэфуса.
В следующем, 1665 году произошло не менее значительное событие в жизни начинающего поэта - он впервые, снова под именем Мунэфуса, участвовал в сочинении хайкай-но рэнга. Созданный тогда цикл из ста строф был посвящен тринадцатой годовщине смерти Мацунага Тэйтоку, основателя самой авторитетной в то время школы хайкай, к которой принадлежал Кигин.
Неожиданная смерть Сэнгина в 1666 году положила конец надеждам Басё на успешную и быструю служебную карьеру. Юноша был в растерянности, поскольку не знал, как ему жить дальше.
Шесть следующих лет оказались закрытыми от биографов. Но затем появляется уже сложившийся профессиональный поэт. Видимо, эти годы прошли в неустанной учебе.
В 1672 году двадцатидевятилетний Басё составил свой первый сборник хокку «Каиоои». Сборник этот возник в результате организованного им поэтического турнира, в котором участвовали поэты из провинций Ига и Исэ. Шестьдесят хокку, ими сочиненные, были разбиты на тридцать пар. Собравшиеся последовательно сравнивали каждую пару, отмечая достоинства и недостатки каждого стихотворения. Снабдив сборник собственным предисловием, Басё преподнес его святилищу Уэно-тэнмангу, рассчитывая, что Небесный бог поможет ему достичь успехов на избранном пути.
В 1674 году Китамура Кигин посвятил Басё в тайны поэзии хайкай и передал ему собрание своих тайных наставлений «Хайкайуморэги», написанное еще в 1656 году. После этого Басё взял себе новый псевдоним - Тосэй.
В 1675 году Басё перебрался жить в Эдо. Первоначально он поселился в доме поэта Бокусэки, еще одного ученика Кигина. Он и живший неподалеку Сампу поддерживали постоянно нуждавшегося Басё.
В Эдо поэт вместе с соавтором Содо опубликовал цикл «Эдо рёгинсю». Сборник появился зимой 1676 года, а летом того же года Басё уехал на родину, но скоро вернулся вместе с юношей, известным под псевдонимом Тоин. Это был либо осиротевший племянник поэта, либо его приемный сын. Тоин оставался с Басё до самой своей смерти в 1693 году.
Необходимость содержать еще одного человека сильно осложнила жизнь Басё, который и без того еле сводил концы с концами. По этой причине в 1677 году он по протекции Бокусэки устроился на государственную службу и стал заниматься вопросами ремонта водопроводных труб.
Желая соответствовать новым поэтическим идеалам, Басё взял себе псевдоним Кукусай и зимой 1680 года, покинув дом Бокусэки, поселился в местечке Фукагава на берегу реки Сумида. С тех пор, сделавшись, подобно древним китайским поэтам, нищим отшельником, Басё жил на попечении своих друзей и учеников. Для них же дом Басё стал прибежищем, дарующим покой и тишину их уставшим от городской суеты душам, - Деревней, Которой Нет Нигде.
Именно тогда возник образ идеального поэта-отшельника, обретающего гармонию в единении с миром природы. По примеру своего любимого поэта Ду Фу, Басё называл свою хижину «Хакусэндо», но потом, когда в саду пышно разрослась посаженная вскоре после переезда в Фукагава банановая пальма - басё, соседи дали дому другое название - «Басёан». Хозяина же ее стали именовать Басё-окина. Впервые этот псевдоним был использован поэтом в 1682 году в сборнике «Мусасибури» при хокку:
Ураган.
Слушаю - дождь по тазу стучит.
Ночная тьма.
Басёан стала признанным центром нового направления в поэзии хайкай. Но в конце 1682 года в Эдо случился большой пожар, и хижина сгорела. Сам Басё еле-еле спасся. Друзья поэта восстановили Басёан к зиме 1684 года. Но к этому времени поэт принял твердое решение начать жизнь странника.
В конце лета 1684 года, в сопровождении своего ученика Тири, Басё отправился в первое странствие. Поэт описал его в путевом дневнике «Нодзарасикико». Длилось оно до весны 1685 года. Басё вернулся обновленным человеком и великим творцом. Именно тогда он совершил так называемую реформу Басё - отныне поэзия хайкай перестала быть словесной игрой - произошло соединение искусства и повседневной жизни. Поэты школы Басё стали искать и находить красоту в повседневности, там, где ее не искали поэты других школ.
Основой стиля Басё стало соединение, слияние пейзажа и чувства в пределах одного стихотворения. Причем соединение это непременно должно было быть следствием гармонического слияния поэта и природы, которое, в свою очередь, становилось возможным лишь в том случае, когда поэт отказывался от собственного «я» и стремился лишь к обретению «истины». Басё считал, что если поэт стремится к «истине», хокку возникнет само собой.
С середины 1680-х годов и до самой своей смерти Басё почти постоянно был в пути, лишь ненадолго возвращался он в Басёан.
В конце 1691 года после почти трехлетнего отсутствия Басё пришел в Эдо и узнал, что в его хижине поселились другие люди. Выселять их было нежелательно. Поэтому на средства ученика поэта Сампу в 1692 году была построена новая хижина с таким же названием.
К этому времени всю жизнь недомогавший Басё серьезно заболел. Болезнь усугубила кончина в 1693 году подопечного Тоина. Эта смерть потрясла Басё, он долго не мог оправиться от удара. В конце лета 1693 года Басё запер ворота своей новой хижины и целый месяц провел в затворничестве.
Вместо Тоина ему прислуживал человек по имени Дзиробэй, сын гетеры Дзютэй, с которой Басё общался в молодые годы. Некоторые биографы считают Дзиробэя и двух его младших сестер незаконнорожденными детьми поэта, у которого никогда не было жены. Однако сам Басё этого родства не признавал.
В затворничестве поэт выдвинул знаменитый принцип каруси - «легкости-простоты».
Весной 1694 года Басё закончил работу над путевыми записками «По тропинкам Севера», над которыми трудился все время после своего возвращения в Басёан. В мае Басё вместе с Дзиробэем отправился в свое последнее путешествие. На этот раз его путь лежал в столицу. Путешественники остановились на время у Кёрая в хижине «Опадающей хурмы». Там они получили известие о смерти Дзютэй, матери Дзиробэя. Слуга поспешил в Эдо, поскольку на время их путешествия женщина поселилась в Басёан. А самому Басё стало совсем худо, и он слег.
Неожиданно к поэту пришло известие о том, что начались серьезные разногласия между поэтами его школы. В сентябре, превозмогая болезнь, Басё отправился в Осаку. Но там он окончательно слег и умер в окружении верных учеников. Случилось это 12 октября 1694 года.
Последнее хокку поэт написал накануне своей кончины:
В пути я занемог.
И все бежит, кружит мой сон
По выжженным полям.
Останки Басё, согласно желанию покойного, были захоронены у храма Гитюдзи, где он любил останавливаться, бывая в Оми.
Басё (1644-1694)
Лирика — это единственный вид искусства, который человек может целиком и полностью «присвоить» себе, превратив лирическое произведение или отдельные строки в часть своего сознания. Произведения других искусств живут в душах как впечатления, как память об увиденном, услышанном, а вот лирические стихи сами врастают в души, откликаются в нас в определенные моменты жизни. К этой мысли приходили многие мудрецы.
Краткость, как известно, сестра таланта. Может быть, поэтому народ всегда охотно и сам создавал, и живо откликался на лаконичные поэтические формы, которые легко запоминаются. Вспомним рубаи Хайяма — четыре строчки. Почитаем древние латышские дайны, их тысячи, тоже кратких четырех-пяти-шестистиший.
Ах, зелененькая щучка
Всю осоку всполошила!
Ах, красавица-девица
Всех парней растормошила.
(Перевод Д. Самойлова)
В мировой поэзии и Востока, и Запада мы найдем немало примеров кратких форм лирики. Русские частушки — это тоже особый вид лирики. В русских пословицах и поговорках просматриваются порой двустишия…
Но когда речь заходит о краткости как особой поэтике, мы сразу вспоминаем Японию и слова «танка» и «хокку». Это формы, которые несут глубоко национальный отпечаток Страны восходящего солнца. Пятистишие — танка, трехстишие — хокку. Японская поэзия культивирует эти формы уже много веков и создала удивительные шедевры.
Сразу скажем, что если бы не кропотливейшая и талантливейшая работа некоторых переводчиков, и, в первую очередь, Веры Марковой, мы бы вряд ли могли насладиться тончайшей поэзией Басё, Оницура, Тиё, Бусона, Исса, Такубоку. Именно благодаря конгениальности некоторых переводов книги японской лирики в России расходились еще недавно миллионными тиражами.
Прочитаем несколько стихотворений Басё, безусловно великого поэта, достигшего в хокку наибольшей поэтической выразительности, в переводе В. Марковой.
И осенью хочется жить
Этой бабочке: пьет торопливо
С хризантемы росу.
Можно и не знать, что хокку построена на определенном чередовании количества слогов, пять слогов в первом стихе, семь во втором и пять в третьем — всего семнадцать слогов. Можно не знать, что звуковая и ритмическая организация трехстишия — это особая забота японских поэтов. Но нельзя не видеть, не чувствовать, не понимать того, как много сказано в этих трех строчках. Сказано прежде всего о жизни человека: «И осенью хочется жить…» И в конце жизни хочется жить. Роса на хризантеме — это не только очень красиво в изобразительном смысле, но и многозначно поэтически. Роса ведь очень чистая, очень прозрачная — это не вода в мутном потоке быстрой реки жизни. Именно в старости человек начинает понимать и ценить истинные, чистые, как роса, радости жизни. Но уже осень.
В этом стихотворении можно уловить тот вечный мотив, который есть и у русского поэта, жившего через почти триста лет после Басё, у Николая Рубцова:
Замерзают мои георгины.
И последние ночи близки.
И на комья желтеющей глины
За ограду летят лепестки…
Это из «Посвящения другу». И у Басё, и у Рубцова — вечный мотив жизни на земле и ухода… У Рубцова понятно, что речь идет об ограде палисадника и о глине в нем же, но направленность душевная — «последние ночи близки» — вызывает ассоциации с другой оградой, с кладбищенской, и с другими комьями глины…
Вот я прочитал трехстишие Басё и ушел аж до Рубцова. Думаю, что японского читателя эти строки уведут к своим ассоциациям — каким-то японским полотнам живописи — многие хокку имеют прямую связь с живописью — уведут к японской философии, хризантема имеет в национальной символике свой смысл — и читатель тоже на это откликнется. Роса к тому же — метафора бренности жизни…
Вообще здесь задача поэта — поэтической картиной, набросанной двумя-тремя штрихами, заразить читателя лирическим волнением, разбудить его воображение, — и для этого средств у хокку достаточно, если, конечно, хокку пишет настоящий поэт.
Вот еще трехстишие Басё:
Едва-едва я добрел,
Измученный до ночлега…
И вдруг — глициний цветы!
В традиции хокку изображать жизнь человека в слиянии с природой. Поэты понуждают человека искать потаенную красоту в простом, незаметном, повседневном. Согласно буддийскому учению, истина постигается внезапно, и это постижение может быть связано с любым явлением бытия. В этом трехстишии — это «глициний цветы».
Конечно, мы лишены возможности воспринимать стихи Басё в полной мере, о которой Поль Валери сказал, что «поэзия — это симбиоз звука и смысла». Смысл перевести легче и вообще возможно, но вот как перевести звук? И все-таки, нам кажется, при всем том, Басё в переводах Веры Марковой очень близок к своей первоначальной, японской, особенности.
Не всегда надо искать в хокку какой-то особый глубокий смысл, зачастую — это просто конкретное изображение реального мира. Но изображение изображению рознь. Басё это делает очень зримо и чувственно:
Утка прижалась к земле.
Платьем из крыльев прикрыла
Голые ноги свои…
Или в другом случае Басё стремится передать через хокку пространство — и только. И вот он его передает:
Бушует морской простор!
Далеко до острова Садо,
Стелется Млечный Путь.
Если бы не было Млечного Пути, не было бы и стихотворения. Но на то он и Басё, чтобы через его строки нам открылось огромное пространство над Японским морем. Это, видимо, холодная ветреная осенняя ясная ночь — звезд бесчисленное множество, они блестят над морскими белыми бурунами — а вдали черный силуэт острова Садо.
В настоящей поэзии, сколько ни докапывайся до последней тайны, до последнего объяснения этой тайны все равно не докопаешься. И мы, и наши дети, и наши внуки повторяем и будем повторять: «Мороз и солнце; день чудесный!..» — все понимают и будут понимать, что это вот поэзия, самая чудесная и истинная, а почему она поэзия и что в ней такого — об этом даже не хочется особенно и задумываться. Так и у Басё — японцы чтут его, знают наизусть, не всегда отдавая себе отчет, почему его многие стихи сразу и навсегда входят в душу. Но ведь входят! В настоящей поэзии маленькая зарисовка, какой-нибудь пейзаж, бытовой фрагмент могут стать поэтическими шедеврами — и народ их так и будет осознавать. Правда, порой трудно, даже невозможно передать на другом языке, в чем заключается чудо того или иного стихотворения на языке родном. Поэзия есть поэзия. Она тайна и чудо — и так ее и воспринимают любители поэзии. Поэтому кажущееся нам простым и незамысловатым трехстишие Басё знает наизусть каждый культурный японец. Мы этого можем и не уловить не только из-за перевода, но и потому, что мы живем в другой традиции поэтической, а также по многим другим причинам.
О сколько их на полях!
Но каждый цветет по-своему —
В этом высший подвиг цветка!
Прав Басё, у нас другие цветы, нам свое надо культивировать.
Басё родился в замковом городе Уэно провинции Ига в семье небогатого самурая. Басё — это литературный псевдоним, подлинное имя Мацуо Мунэфуса. Провинция Ига была расположена в центре острова Хонсю, в самой колыбели старой японской культуры. Родные поэта были очень образованными людьми, знали — это предполагалось в первую очередь — китайских классиков.
Басё с детства писал стихи. В юности принял постриг, но не стал настоящим монахом. Он поселился в хижине близ города Эдо. В его стихах есть описание этой хижины с банановыми деревьями и маленьким прудом во дворе. У него была возлюбленная. Ее памяти он посвятил стихи:
О, не думай, что ты из тех,
Кто следа не оставил в мире!
Поминовения день…
Басё много странствовал по Японии, общался с крестьянами, с рыбаками, со сборщиками чая. После 1682 года, когда сгорела его хижина, вся его жизнь стала странствованием. Следуя древней литературной традиции Китая и Японии, Басё посещает места, прославленные в стихах старинных поэтов. В дороге он и умер, перед кончиной написав хокку «Предсмертная песня»:
В пути я занемог,
И все бежит, кружит мой сон
По выжженным лугам.
Поэзия была для Басё не игрой, не забавой, не заработком, а призванием и судьбой. Он говорил, что поэзия возвышает и облагораживает человека. К концу жизни у него было множество учеников по всей Японии.
* * *Вы читали биографию (факты и годы жизни) в биографической статье, посвящённой жизни и творчеству великого поэта.
Спасибо за чтение. ............................................
Copyright: биографии жизни великих поэтов
Предисловие
В конце XVII столетия по дорогам Японии долгие годы странствовал человек уже не первой молодости и некрепкого здоровья, по виду похожий на нищего. Не раз, вероятно, слуги какого-нибудь знатного феодала сгоняли его с дороги, но ни один именитый князь того времени не удостоился той посмертной славы, которая выпала на долю этому неприметному путнику - великому японскому поэту Басё.
Многие художники с любовью рисовали образ странника-поэта, и сам Басё умел, как никто другой, взглянуть на себя острым глазом, со стороны.
Вот, опираясь на посох, идет он горной дорогой в осеннюю непогоду. Потрепанный халат из плотной, покрытой лаком бумаги, плащ из тростника, соломенные сандалии плохо защищают от холода и дождя. Но поэт еще находит в себе силы улыбнуться:
Холод пробрал в пути. У птичьего пугала, что ли, В долг попросить рукава?
В небольшой дорожной суме хранится самое насущное: две-три любимые книги стихов, тушечница, флейта. Голову прикрывает большая, как зонт, шляпа, плетенная из кипарисовых стружек. Словно усики плюща, вьются по ее полям узоры письмен: путевые записи, стихи.
Никакие дорожные трудности не могли остановить Басё: он трясся в седле зимою, когда самая тень его «леденела на спине у коня»; шел пешком с крутизны на крутизну в разгар летней жары; ночевал где придется - «на подушке из травы», в горном храме, на неприютном постоялом дворе… Случалось ему отдыхать на гребне горного перевала, «за дальней далью облаков». Жаворонки парили у него под ногами, а до конца пути оставалась еще «половина неба».
В его время были модными «эстетские прогулки» на лоне природы. Но никак нельзя сравнивать их со странствиями Басё. Дорожные впечатления служили строительным материалом для его творчества. Он не жалел трудов - и даже самой своей жизни, - чтобы добыть их. После каждого из его путешествий появлялся сборник стихов- новая веха в истории японской поэзии. Путевые дневники Басё в стихах и прозе принадлежат к самым замечательным памятникам японской литературы.
В 1644 году в замковом городе Уэно провинции Ига у небогатого самурая Мацуо Ёдзаэмона родился третий ребенок, сын, будущий великий поэт Басё.
Когда мальчик подрос, ему дали имя Мунэфуса взамен прежних детских прозвищ. Басё - литературный псевдоним, но он вытеснил из памяти потомков все прочие имена и прозвища поэта.
Провинция Ига была расположена в самой колыбели старой японской культуры, в центре главного острова - Хонсю. Многие места на родине Басё известны своей красотой, а народная память сохранила там в изобилии песни, легенды и старинные обычаи. Славилось и народное искусство провинции Ига, где умели делать чудесный фарфор. Поэт очень любил свою родину и нередко на склоне лет посещал ее.
Ворон-скиталец, взгляни! Где гнездо твое старое? Всюду сливы в цвету.
Так изобразил он то чувство, какое испытывает человек, увидев после долгого перерыва дом своего детства. Все, что раньше казалось привычным, вдруг чудесно преображается, как старое дерево весною. Радость узнавания, внезапное постижение красоты, такой знакомой, что ее уже не замечаешь, - нот одна из самых значительных тем поэзии Басё.
Родные поэта были людьми образованными, что предполагало в первую очередь знание китайских классиков. И отец, и старший брат кормились тем, что преподавали каллиграфию. Такие мирные профессии стали в то время уделом многих самураев.
Кончились средневековые распри и междоусобицы, когда воин мог прославить себя ратным подвигом и завоевать мечом высокое положение. Поля великих битв поросли травой.
В начале XVII столетия одному из феодалов удалось взять верх над другими и установить в стране сильную центральную власть. В течение двух с половиной столетий потомки его - князья из рода Токугава - правили Японией (1603–1867). Резиденцией верховного правителя был город Эдо (ныне Токио). Однако столицей по-прежнему назывался город Киото, где жил лишенный всякой власти император. При его дворе звучала старинная музыка, на поэтических турнирах слагались стихи классической формы (танка).
«Замирение страны» способствовало росту городов, развитию торговли, ремесел и искусства. В основе официально принятого в стране уклада все еще лежало натуральное хозяйство, но в конце XVII века большую силу обретают деньги. И эта новая сила властно вторгалась в человеческие судьбы.
В руках менял, оптовых торговцев, ростовщиков, виноделов сосредоточились огромные богатства, в то время как в тесных улочках предместья царила неописуемая нищета. Но, несмотря на трудности городской жизни, несмотря на бедность и скученность, все же притягательная сила города была очень велика.
В годы Гэнроку (1688–1703) городская культура достигла пышного расцвета. Простые предметы быта становились в руках умельцев замечательными произведениями искусства. Резные брелоки, нэцкэ, ширмы, веера, шкатулки, гарды мечей, цветные гравюры и многое другое, созданное в ту эпоху, служит теперь украшением музеев. Недорогие книги с превосходными иллюстрациями, печатавшиеся ксилографическим способом с резных деревянных досок, выходили большими для того времени тиражами. Купцы, подмастерья, сидельцы в лавках полюбили романы, модные стихи и театр.
В японской литературе появилось созвездие ярких талантов: кроме Басё в него входили романист Ихара Сайкаку (1642–1693) и драматург Тикамацу Мондзаэмон (1653–1724). Все они, столь непохожие друг на друга - глубокий и мудрый Басё, ироничный, земной Сайкаку и Тикамацу Мондзаэмон, достигавший в своих пьесах высокого накала страстей, - имеют между собой нечто общее: их роднит эпоха. Горожане любили жизнь. От искусства они требовали достоверности, точных жизненных наблюдений. Сама его исторически возникшая условность все более пронизывается реализмом.
Басё было двадцать восемь лет, когда в 1672 году, вопреки уговорам и предостережениям родных, он оставил службу в доме местного феодала и, полный честолюбивых надежд, отправился в Эдо с томиком своих стихов.
К тому времени Басё уже получил некоторую известность как поэт. Стихи его публиковались в столичных сборниках, его приглашали участвовать в поэтических турнирах…
Покидая родину, он прикрепил к воротам дома, где жил его друг, листок со стихами:
Облачная гряда Легла меж друзьями… Простились Перелетные гуси навек.
Весной один дикий гусь улетает к северу, где ждет его новая жизнь; другой, опечаленный, остается на старом месте. Стихотворение дышит юношеским романтизмом, сквозь грусть разлуки чувствуется радость полета в неведомую даль.
В Эдо поэт примкнул к последователям школы Данрин. Они брали материал для своего творчества из жизни горожан и, расширяя поэтический словарь, не чуждались так называемых прозаизмов. Эта школа была новаторской для своего времени. Стихи, написанные в стиле Данрин, звучали свежо и свободно, но чаще всего они были только жанровыми картинками. Почувствовав идейную ограниченность и тематическую узость современной ему японской поэзии, Басё в начале восьмидесятых годов обратился к классической китайской поэзии VIII–XII веков. В ней нашел он широкую концепцию мироздания и того места, которое занимает в нем человек как творец и мыслитель, зрелую гражданскую мысль, подлинную силу чувства, понимание высокой миссии поэта. Больше всего Басё любил стихи великого Ду Фу. Можно говорить об их прямом влиянии на творчество Басё.
Внимательно изучал он и насыщенную поэтическими образами философию Чжуан-цзы (369–290 гг. до н. э.), и буддийскую философию секты Дзэн, идеи которой оказали большое влияние на японское средневековое искусство.
Жизнь Басё в Эдо сложилась трудно. С помощью какого-то доброхота он устроился на государственную службу по ведомству строительства водных путей, но вскоре оставил эту должность. Он стал учителем поэзии, однако его молодые ученики были богаты только талантом. Лишь один из них, Сампу, сын состоятельного рыбника, нашел средство по-настоящему помочь поэту: он уговорил своего отца подарить Басё маленькую хижину-сторожку возле небольшого пруда, который одно время служил рыбным садком. Басё написал по этому поводу: «Девять лет я вел бедственную жизнь в городе и наконец переехал в предместье Фукагава. Мудро сказал в старину один человек: «Столица Чанъань - издревле средоточие славы и богатства, но трудно в ней прожить тому, у кого нет денег». Я тоже так думаю, ибо я нищий»
В стихах, созданных в начале восьмидесятых годов, Басё любил рисовать свою убогую Банановую хижину (Басё-ан), названную им так потому, что он посадил возле нее саженцы банановой пальмы. Детально изобразил он и весь окрестный пейзаж: топкий, поросший тростником берег реки Сумида, чайные кусты, маленький заглохший пруд. Хижина стояла на окраине города, весной только крики лягушек нарушали тишину. Поэт принял новый литературный псевдоним «Живущий в Банановой хижине» и наконец начал подписывать свои стихи просто Басё (Банановое дерево).
Даже воду зимой приходилось покупать: «Горька вода из мерзлого кувшина», - писал он. Басё остро ощущал себя городским бедняком. Но вместо того чтобы скрывать свою нищету, как другие, он говорил о ней с гордостью. Нищета стала как бы символом его духовной независимости.
В среде горожан был силен дух стяжания, мещанского скопидомства, скряжничества, но купцы не прочь были оказать покровительство тем, кто умел их забавлять. Люди искусства сплошь да рядом состояли приживалами при купцах-толстосумах. Находились такие стихотворцы, которые слагали в один день сотни и тысячи строф и этим создавали себе легкую славу. Не в этом видел назначение поэта Басё. Он рисует в своих стихах идеальный образ свободного поэта-философа, чуткого к красоте и равнодушного к жизненным благам… Если тыква-горлянка, служившая в хижине Басё кувшином для рисового зерна, опустела до дна-ну что же: он вставит в горлышко ее цветок!
Но, равнодушный к тому, что больше всего ценили другие, Басё с величайшей требовательностью и заботой относился к своему творчеству.
Стихи Басё, несмотря на предельный лаконизм их формы, никак нельзя рассматривать как беглые экспромты. Это плоды не только вдохновения, но и очень большого, напряженного труда. «Тот человек, который за всю свою жизнь создал всего три-пять превосходных стихотворений, - настоящий поэт, - сказал Басё одному из своих учеников. - Тот же, кто создал десять, - замечательный мастер».
Многие поэты, современники Басё, относились к своему творчеству, как к игре. Философская лирика Басё была явлением новым, небывалым и по серьезности тона, и по глубине идей. Творить он должен был в пределах традиционных поэтических форм (инерция их была очень велика), но ему удалось вдохнуть в эти формы новую жизнь. В свою эпоху он ценился как непревзойденный мастер «сцепленных строф» («рэнку») и трехстиший («хокку»), но только последние полностью выдержали испытание временем.
Форма лирической миниатюры требовала от поэта жестокого самоограничения и в то же время, придавая весомость каждому слову, позволяла многое сказать и еще больше подсказать читателю, разбудив его творческое воображение. Японская поэтика учитывала встречную работу мысли читателя. Так удар смычка и ответное дрожание струны вместе рождают музыку.
Танка - очень древняя форма японской поэзии. Басё, сам не сочинявший танка, был большим знатоком старинных антологий. Особенно он любил поэта Сайге, который жил отшельником в мрачные годы междоусобных войн XII века. Стихи его удивительно просты и словно идут от самого сердца. Природа для Сайге была последним прибежищем, где в горной хижине он мог оплакивать гибель друзей и несчастья страны. Трагический образ Сайге все время возникает в поэзии Басё и как бы сопутствует ему в его скитаниях, хотя и эпохи, в которые жили эти поэты, и их социальное бытие были весьма различны.
С течением времени тапка стала четко делиться на две строфы. Иногда их сочиняли два разных поэта. Получался своего рода поэтический диалог. Его можно было продолжить как угодно долго, при любом количестве участников. Так родились «сцепленные строфы» - поэтическая форма, очень популярная в средние века.
В «сцепленных строфах» чередовались трехстишия и двустишия. Соединяя их по два, можно было получить сложную строфу - пятистишие (танка). Единого сюжета в этой длинной цепи стихотворений не было. Ценилось умение сделать неожиданный поворот темы; вместе с тем каждая строфа сложнейшим образом перекликалась с соседними. Так камень, вынутый из ожерелья, бывает хорош сам по себе, но в сочетании с другими приобретает новую, дополнительную, прелесть.
Первая строфа называлась хокку. Постепенно хокку сделалось самостоятельной поэтической формой, отделившись от «сцепленных строф», и завоевало огромную популярность среди горожан.
В основном хокку - лирическое стихотворение о природе, в котором непременно указывается время года.
В поэзии Басё круговорот времен года - изменчивый, подвижной фон, на котором яснее прорисовываются сложная душевная жизнь человека и непостоянство человеческой судьбы.
«Идеальный», освобожденный от всего грубого пейзаж - так рисовала природу старая классическая поэзия. В хокку поэзия вновь обрела зрение. Человек в хокку не статичен, он дан в движении: вот уличный разносчик бредет сквозь снежный вихрь, а вот работник вертит мельницу-крупорушку. Та пропасть, которая уже в X веке легла между литературной поэзией и народной песней, стала менее широкой. Ворон, долбящий носом улитку на рисовом поле, - образ этот встречается и в хокку, и в народной песне. Многие сельские грамотеи, как об этом свидетельствует Басё, полюбили хокку.
В 1680 году Басё создал первоначальный вариант знаменитого в истории японской поэзии стихотворения:
На голой ветке Ворон сидит одиноко. Осенний вечер.
К работе над этим стихотворением поэт возвращался в течение нескольких лет, пока не создал окончательный текст. Это одно говорит о том, как упорно Басё работал над каждым словом. Он отказывается здесь от штукарства, от игры формальными приемами, столь ценимой многими современными ему мастерами поэзии, которые именно этим и создали себе известность. Затянувшиеся годы ученичества кончились. Басё нашел наконец свой путь в искусстве.
Стихотворение похоже на монохромный рисунок тушью. Ничего лишнего, все предельно просто. При помощи нескольких умело выбранных деталей создана картина поздней осени. Чувствуется отсутствие ветра, природа словно замерла в грустной неподвижности. Поэтический образ, казалось бы, чуть намечен, но обладает большой емкостью и, завораживая, уводит за собой. Кажется, что смотришь в воды реки, дно которой очень глубоко. И в то же время он предельно конкретен. Поэт изобразил реальный пейзаж возле своей хижины и через него - свое душевное состояние. Не об одиночестве ворона говорит он, а о своем собственном.
Воображению читателя оставлен большой простор. Вместе с поэтом он может испытать чувство печали, навеянное осенней природой, или разделить с ним тоску, рожденную глубоко личными переживаниями. Если он знаком с китайскими классиками, он может вспомнить «Осенние песни» Ду Фу и оценить своеобразное мастерство японского поэта. Человек, сведущий в древней философии Китая (учении Лао-цзы и Чжуан-цзы), мог проникнуться созерцательным настроением и почувствовать себя соприсущим сокровенным тайнам природы. Увидеть в малом великое - такова одна из главных идей поэзии Басё.
В основу созданной им поэтики Басё положил эстетический принцип «саби». Слово это не поддается буквальному переводу. Его первоначальное значение - «печаль одиночества». «Саби», как особая концепция красоты, определил собой весь стиль японского искусства в средние века. Красота, согласно этому принципу, должна была выражать сложное содержание в простых, строгих формах располагавших к созерцанию. Покой, притушенность красок, элегическая грусть, гармония, достигнутая скупыми средствами, - таково искусство «саби», звавшее к сосредоточенной созерцательности, к отрешению от повседневной суеты.
«Саби», как его широко толковал Басё, впитало в себя квинтэссенцию классической японской эстетики и философии и значил для него то же что «идеальная любовь» для Данте и Петрарки! Сообщая возвышенный строй мыслям и чувствам «саби» становилось родником поэзии.
Поэтика, основанная на принципе «саби», нашла свое наиболее полное воплощение в пяти стихотворных сборниках, созданных Басё и его учениками в 1684-1691 годах: «Зимние дни», «Весенние дни» «Заглохшее поле», «Тыква-горлянка» и «Соломенный плащ обезьяны» (книга первая).
Несмотря на свою идейную глубину, принцип «саби» не позволял изобразить живую красоту мира во всей ее полноте. Такой большой художник, как Басё, должен был неизбежно это почувствовать Поиски скрытой сущности каждого отдельного явления становились однообразно утомительными. Кроме того, философская лирика природы, согласно принципу «саби», отводила человеку только роль пассивного созерцателя.
В последние годы жизни Басё провозгласил новый ведущий принцип поэтики - «каруми» (легкость). Он сказал своим ученикам: «Отныне я стремлюсь к стихам, которые были бы мелки, как река Сунагава («Песчаная река»)».
Слова поэта не следует понимать слишком буквально, скорее в них звучит вызов подражателям, которые, слепо следуя готовым образцам, стали во множестве сочинять стихи с претензией на глубокомыслие. Поздние стихи Басё отнюдь не мелки, они отличаются высокой простотой, потому что говорят о простых человеческих делах и чувствах. Стихи становятся легкими, прозрачными, текучими. В них сквозит тонкий, добрый юмор, теплое сочувствие к людям много видевшего, много испытавшего человека. Великий поэт-гуманист не мог замкнуться в условном мире возвышенной поэзии природы. Вот картинка из крестьянского быта:
Примостился мальчик На седле, а лошадь ждет. Собирают редьку.
А вот в городе готовятся к новогоднему празднику:
Обметают копоть. Для себя на этот раз Плотник полку ладит.
В подтексте этих стихотворений - сочувственная улыбка, а не насмешка, как это бывало у других поэтов. Басё не разрешает себе никакого гротеска, искажающего образ.
Памятником нового стиля Басё являются два поэтических сборника: «Мешок угля» (1694) и «Соломенный плащ обезьяны» (книга вторая), вышедший уже после смерти Басё, в 1698 году.
Творческая манера поэта не была постоянной, она несколько раз менялась в соответствии с его духовным ростом. Поэзия Басё - летопись его жизни. Внимательный читатель, перечитывая стихи Басё, каждый раз открывает что-то новое для себя.
Это и есть одно из замечательных свойств действительно великой поэзии.
Значительная часть стихотворений Басё - плоды его путевых раздумий. Многие стихи, полные пронзающей силы, посвящены умершим друзьям. Есть стихи на случай (и некоторые из них превосходны): в похвалу гостеприимному хозяину, в знак благодарности за присланный подарок, приглашения друзьям, подписи к картинам. Маленькие мадригалы, крошечные элегии, но как много в них сказано! Как слышится в них жажда человеческого участия, просьба не позабыть, не ранить обидным равнодушием! Не раз поэт отказывался от своих слишком забывчивых друзей, запирал дверь хижины, чтобы скорее отворить ее снова.
«Хокку нельзя составлять из разных кусков, как ты это сделал, - говорил Басё своему ученику. - Его надо ковать, как золото». Каждое стихотворение Басё - гармоническое целое, все элементы которого подчинены единой задаче: наиболее полно выразить поэтическую мысль.
Басё создал пять путевых дневников, написанных лирической прозой в чередовании со стихами: «Кости, белеющие в поле», «Путешествие в Касима», «Письма странствующего поэта», «Дневник путешествия Сарасина» и наиболее известный - «По тропинкам севера» Лирическая проза его отмечена чертами того же стиля, что и хокку: она сочетает изящество с «прозаизмом» и даже простонародностью многих выражений, предельно лаконична и богата скрытым эмоциональным подтекстом. И в ней тоже, как и в поэзии, Басё сочетал верность старинным традициям с умением увидеть жизнь по-новому.
Зимой 1682 года пожар уничтожил значительную часть Эдо, сгорела и «Банановая хижина» Басё. Это, как он сам говорит, дало окончательный толчок давно созревшему в нем решению отправиться странствовать. Осенью 1684 года он покинул Эдо в сопровождении одного из своих учеников. Десять лет с небольшими перерывами. странствовал Басё по Японии. Иногда он возвращался в Эдо, где друзья отстроили его «Банановую хижину». Но вскоре вновь его, «как послушное облачко», увлекал ветер странствий. Он скончался в городе Осака, окруженный своими учениками.
Басё шел по дорогам Японии, как посол самой поэзии, зажигая в людях любовь к ней и приобщая их к подлинному искусству. Он умел найти и пробудить творческий дар даже в профессиональном нищем. Басё проникал иногда в самую глубь гор, где «никто не подберет с земли упавший плод дикого каштана», но, ценя уединение, все же никогда но был отшельником. В странствиях своих он не бежал от людей, а сближался с ними. Длинной чередой проходят в его стихах крестьяне за полевыми работами, погонщики лошадей, рыбаки, сборщики чайных листьев.
Басё запечатлел их чуткую любовь к красоте. Крестьянин разгибает на миг свою спину, чтобы полюбоваться полной луной или послушать столь любимый в Японии крик пролетной кукушки. Порой Басё изображает природу в восприятии крестьянина, как бы отождествляя себя с ним. Он радуется густым колосьям в поле или тревожится о том, что ранние дожди испортят солому. Глубокое участие к людям, тонкое понимание их душевного мира - одно из лучших свойств Басё как поэта-гуманиста. Вот почему в разных уголках страны как праздника ждали его прихода.
С удивительной силой духа Басё стремился к большой, поставленной им себе цели. Поэзия в его время пришла в упадок, и он чувствовал себя призванным поднять ее до уровня высокого искусства. Дорога странствий стала творческой мастерской Басё. Новую поэзию нельзя было создать, запершись в четырех стенах.
«Великий учитель с Южной горы» заповедал некогда: «Не иди по следам древних, но ищи то, что искали они». Это верно и для поэзии», - такую мысль высказал Басё в прощальном напутствии одному из своих учеников. Иными словами, для того чтобы уподобиться поэтам древности, надо было не просто подражать им, но заново пройти их путь, увидеть то, что видели они, заразиться их творческим волнением, но писать по-своему.
Лирическая поэзия Японии традиционно воспевала природу, например, красоту кустарника хаги. Осенью его тонкие гибкие ветки покрываются бело-розовыми цветами. Любование цветами хаги - этим исчерпывалась в старину тема стихотворения. Но вслушайтесь, как говорит Басё об одиноком путнике в поле:
Намокший, идет под дождем… Но песни достоин и этот путник, Не только хаги в цвету.
Образы природы в поэзии Басё очень часто имеют второй план, иносказательно говоря о человеке и его жизни. Алый стручок перца, зеленая скорлупа каштана осенью, дерево сливы зимою - символы непобедимости человеческого духа. Осьминог в ловушке, спящая цикада на листке, унесенная потоком воды, - в этих образах поэт выразил свое чувство непрочности бытия, свои размышления о трагизме человеческой судьбы.
Многие стихи Басё навеяны преданиями, легендами и сказками. Его понимание красоты имело глубокие народные корни.
Для Басё было характерно ощущение нерасторжимого единства природы и человека, а за плечами людей своего времени он всегда чувствовал дыхание огромной, уходящей в глубь веков истории. В ней он находил прочную почву для искусства.
В эпоху Басё простым людям жилось очень трудно и в городе и в деревне. Поэт был свидетелем многих бедствий. Он видел детей, покинутых на верную гибель обнищавшими родителями. В самом начале дневника «Кости, белеющие в поле» есть такая запись:
«Возле реки Фудзи я услышал, как жалобно плачет покинутый ребенок лет трех от роду. Унесло его быстрым течением, и не было у него сил вынести натиск волн нашего скорбного мира. Брошенный, он горюет о своих близких, пока еще теплится в нем жизнь, летучая, как росинка. О маленький кустик хаги, нынче ли ночью ты облетишь или завтра увянешь? Проходя мимо, я бросил ребенку немного еды из своего рукава.
Грустите вы, слушая крик обезьян, А знаете ли, как плачет ребенок, Покинутый на осеннем ветру?»
Сын своего времени, Басё, однако, говорит дальше, что в гибели ребенка не повинен никто, так предрешило веление неба. «Человек во власти грозной судьбы» - такая концепция человеческой жизни неизбежно порождала чувство незащищенности, одиночества, печали. Современный прогрессивный писатель и литературовед Такакура Тэру отмечает:
«По моему мнению, новая литература Японии начинается с Басё. Именно он острее всех, с наибольшей болью выразил страдания японского народа, которые выпали ему на долю в эпоху перехода от средних веков к новому времени».
Печаль, звучащая во многих стихах Басё, имела не только философские и религиозные корни и не была только отзвуком его личной судьбы. Поэзия Басё выразила трагизм переходной эпохи, одной из самых значительных в истории Японии, и потому была близка и понятна его современникам.
Творчество Басё так многогранно, что его трудно свести к одному знаменателю. Он сам называл себя «печальником», но был и великим жизнелюбцем. Радость внезапной встречи с прекрасным, веселые игры с детьми, яркие зарисовки быта и нравов, - с какой душевной щедростью поэт расточает все новые и новые краски для изображения мира! В конце своей жизни Басё пришел к той мудрой и просветленной красоте, которая доступна только большому мастеру.
Поэтическое наследие, оставленное Мацуо Басё, включает в себя хокку и «сцепленные строфы». В числе его прозаических сочинений - дневники, предисловия к книгам и отдельным стихам, письма. Они содержат в себе немало мыслей Басё об искусстве. Кроме того, ученики записали его беседы с ними. В этих беседах Басё выступает как своеобразный и глубокий мыслитель.
Он основал школу, совершившую переворот в японской поэзии. Среди его учеников были такие высокоодаренные поэты, как Кика́ку, Рансэ́цу, Дзёсо, Кёсай, Са́мпу, Сико́.
Нет японца, который не знал бы на память хотя бы несколько стихотворений Басё. Появляются новые издания его стихов, новые книги о его творчестве. Великий поэт с годами не уходит от своих потомков, а приближается к ним.
По-прежнему любима, популярна и продолжает развиваться лирическая поэзия хокку (или хайку), фактическим создателем которой был Басе.
Читая стихи Басё, следует помнить одно: все они коротки, но в каждом из них поэт искал путь от сердца к сердцу.
Пять столетий минуло со времен скитаний Сайгё, когда в странствия по дорогам Японии отправился новый великий поэт — Мацуо Басё. Так же как Сайгё, он предпочитал посох домашнему уюту и лучшие минуты жиз-ни отдавал сочинению стихов. Так же как Сайгё, он был равнодушен к бо-гатству, власти, покупным удовольствиям и превыше всего ценил духовное самосовершенствование. Так же как Сайгё, он учился сам и учил других искать красоту и смысл в мелочах повседневной жизни. Сайгё был любимым поэтом Басё, и даже более того — духовным спутником его странствий и творчества. Однако при всем духовном родстве это были разные поэты. Недаром Басё любил повторять заповедь восточного мудреца: «Не иди по следам древних, но ищи то, что искали они», что означало: для того чтобы стать достойным преемником предшественников, нужно не подражать им, а осмыслять их духовный опыт, причем осмыслять его по-своему, по-новому. Следуя этой формуле, Басё и смог стать тем, кем стал: великим наследником заветных традиций японской поэзии и великим ее новатором.
Будущий поэт появился на свет в 1644 г. в про-винции Ига в семье небогатого самурая Мацуо Едзаэмона, зарабатывавшего на жизнь препода-ванием каллиграфии. Когда мальчик подрос, ему взамен прежних детских прозвищ дали имя Мунэфуса. Литературный псевдоним «Басё» был придуман поэтом позже. К стихотворчеству Мацуо пристрастился с юных лет. Этому способствовало общение с родными, пре-красно разбиравшимися в литературе, и с княжеским сыном, который был страстным поклонником поэ-зии. По достижении двадцати восьми лет Мацуо решил перебраться в крупнейший по тем временам культурный центр Эдо (ныне — Токио), где предполагал всерьез заняться совершенствованием своего поэтического таланта. Отчаянные попытки родных отговорить его от этой затеи не возымели успеха: зов поэзии за-глушал доводы рассудка. С честолюбивыми надеждами в душе и с томиком своих стихотворений в руках Мацуо покинул родные места. Уходя, он прикрепил к воротам дома, в котором жил его друг, листок со стихами:
Облачная гряда Легла меж друзьями... Простились Перелетные гуси навек. (Перевод В. Марковой)
В Эдо молодой поэт с головой погрузился в бурную литературную жизнь. Знакомство с модной в ту пору поэтической школой Данрин научило его черпать вдохновение в повседневности, а изучение китайской классичес-кой литературы развило в нем вкус к философской поэзии. Соединив эти традиции, Басё вывел старый жанр хокку на новую орбиту философской лирики. Это позволило поэту подняться на такую высоту мастерства, где каждое его трехстишие превращалось в настоящий шедевр.
С каждым годом творчество поэта приобретало все более широкое признание. У Басё появились не только поклонники, но и последователи: он стал одним из самых авторитетных и любимых учителей поэтического мастерства. Учиться у него считалось величайшей честью.
Однако растущая день ото дня слава не обеспечила поэту безбедного существования. Поэтическое ремесло кормило плохо, а ничем иным он заниматься не хотел. Ученики Басё преимущественно были так же бедны, как и он сам, а потому не могли облегчить его положение. Впрочем, среди них нашелся один выходец из зажиточной семьи, уговоривший отца отдать поэту убогую хижину-сторожку на берегу пруда. Для утомленного много-летней нищетой Басё это было чуть ли не царским подарком. Обживая новое место, он посадил вокруг дома банановые пальмы. Они-то и дали поэту литературное имя (слово «Басё» в японском языке означает «банано-вое деревце»), а заодно — и поэтическое название его жилищу: «Банановая хижина» (что по-японски звучит как «Басёан»), В этом маленьком не-надежном доме, приютившемся на окраине города, даже нельзя было толком укрыться от ливня или стужи. Но ни на какие жизненные блага Басё не со-гласился бы променять свою лачужку, несокрушимой крепостью стоявшую на страже его духовной и творческой свободы. С поистине императорским достоинством он жил в ней жизнью нищего, но счастливого художника, независимого от благосклонности «сильных мира сего», наслаждающегося творчеством и общением с друзьями, при всех обстоятельствах сохраняю-щего способность радоваться самым простым вещам: Материал с сайта
А я — человек простой! Только вьюнок расцветает, Ем свой утренний рис. (Перевод В. Марковой)Внутреннее убранство своего пристанища и простиравшиеся за его порогом окрестности Басё любовно изображал во многих стихотво-рениях.
Зимой 1682 г. во время страшного пожара, уничтожившего значительную часть города, дотла сгорела Банановая хижина. Оставшись без крова, поэт не пал духом, решив, что наконец пришло время новых странствий, о котором он давно мечтал. Вскоре Басё в сопровождении одного из учеников отправился в путешествие, которое с небольшими перерывами продлилось десять лет. Иногда поэт возвращался в Банано-вую хижину, заботливо отстроенную друзьями, но жажда странствий снова гнала его в путь-дорогу. Он и умер во время очередного путеше-ствия, в окружении своих учеников.
Слава, которую снискал Мацуо Басё при жизни, не поблекла после его смерти. Сегодня, спустя три столетия, каждый образованный японец знает наизусть хотя бы несколько его стихотворений. И сам поэт, и его хокку приобрели широчайшую известность во всем мире.
Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском
На этой странице материал по темам:
- басё
- поэт босе фото
- краткая биография басё
Биография
Басё, Мацуо (1644-1694) - самурай из Уэно, провинция Ига. Позже учитель хайкай, основатель Школы Басё хайкай.
Мацуо Басё (псевдоним; другой псевдоним - Мунэфуса; настоящее имя - Дзинситиро) (1644, Уэно, провинция Ига, - 12.10.1694, Осака), японский поэт, теоретик стиха. Родился в семье самурая. С 1664 в Киото изучал поэзию. Был на государственной службе с 1672 в Эдо (ныне Токио), затем учителем поэзии. Получил известность как поэт комического рэнга. Мацуо Басё - создатель жанра и эстетики хокку. В 80-е годы Мацуо Басё, руководствуясь философией буддийской секты Дзэн, в основу своего творчества положил принцип "озарения". Поэтическое наследие Басё представлено 7 антологиями, созданными им и его учениками: "Зимние дни" (1684), "Весенние дни" (1686), "Заглохшее поле" (1689), "Тыква-горлянка" (1690), "Соломенный плащ обезьяны" (книга 1-я, 1691, книга 2-я, 1698), "Мешок угля" (1694), лирическими дневниками, написанными прозой в сочетании со стихами (наиболее известный из них - "По тропинкам Севера"), а также предисловиями к книгам и стихам, письмами, содержащими мысли об искусстве и взгляды на процесс поэтического творчества. Поэзия и эстетика Мацуо Басё оказали влияние на развитие японской литературы средних веков и нового времени.
(Большая советская энциклопедия)
МАЦУО Басё (настоящее имя - Мунэфуса, 1644–1694) - великий японский поэт, сыгравший большую роль в становлении поэтического жанра хайкай.
Басё родился в провинции Ига, в центральной части острова Хонсю, в небогатой самурайской семье, в детстве получил хорошее образование. В 1672 г. покинул родные места и поселился в Эдо (современный Токио), где примкнул к одной из ведущих поэтических школ того времени - Данрин. Стремясь выйти за рамки принципов этой школы, приверженцы которой несколько упрощенно рассматривали поэзию хайкай, обратился к китайской литературе и философии. Был близок к буддийской секте Дзэн, оказавшей значительное влияние на его творчество. Пользовался большим авторитетом уже при жизни и имел много учеников.
Долгое время Басё жил в предместье Эдо - Фурукаве, в хижине, подаренной ему Сампу, одним из его учеников. Рядом с этой хижиной был посажен банан (басё), поэтому хижина получила название Банановой (басё-ан), отсюда и псевдоним поэта.
Басё много путешествовал по стране, участвуя в сочинении «нанизанных строф» (хайкай-но рэнга). Но самое большое признание получил как мастер трехстиший (хокку), которые к тому времени выделились в самостоятельный поэтический жанр.
С именем Басё связывают величайшие преобразования в поэзии хайкай, которая благодаря его усилиям из чисто игровой, полушуточной поэзии постепенно превратилась в высокое поэтическое искусство. Басё разработал поэтику хайкай, выдвинув такие основополагающие принципы, как фуэкирюко (изменчивость неизменного), саби (благородная печаль, патина), хосоми (утонченность), каруми (легкость). Он не оставил после себя поэтических трактатов, но многие его мысли были записаны учениками.
Помимо многочисленных трехстиший, в его литературное наследие входят эссе (хайбун) и путевые дневники (кикобун), самым известным из которых является дневник «Оку-но хосомити» («По тропинкам Севера»).
