Необычайным я пареньем
От тленна мира отделюсь,
С душой бессмертною и пеньем,
Как лебедь, в воздух поднимусь.
В двояком образе нетленный,
Не задержусь в вратах мытарств;
Над завистью превознесенный,
Оставлю под собой блеск царств.
Да, так! Хоть родом я не славен,
Но, будучи любимец муз,
Другим вельможам я не равен,
И самой смертью предпочтусь.
Не заключит меня гробница,
Средь звезд не превращусь я в прах,
Но, будто некая цевница,
С небес раздамся в голосах.
И се уж кожа, зрю, перната
Вкруг стан обтягивает мой;
Пух на груди, спина крылата,
Лебяжьей лоснюсь белизной.
Лечу, парю — и под собою
Моря, леса, мир вижу весь;
Как холм, он высится главою,
Чтобы услышать богу песнь.
С Курильских островов до Буга,
От Белых до Каспийских вод
Народы, света с полукруга,
Составившие россов род.
Со временем о мне узнают:
Славяне, гунны, скифы, чудь,
И все, что бранью днесь пылают,
Покажут перстом — и рекут:
«Вот тот летит, что, строя лиру,
Языком сердца говорил
И, проповедуя мир миру,
Себя всех счастьем веселил».
Прочь с пышным, славным погребеньем,
Друзья мои! Хор муз, не пой!
Супруга! облекись терпеньем!
Над мнимым мертвецом не вой.

(No Ratings Yet)

Еще стихотворения:

1. Да, скифы мы!.. А. Блок Когда враги теснили скифов, А их еще не взял задор. Они, детей на седла вскинув, — Скакали прочь в степной простор… Ох, широки степные дали!...
2. Когда в челе своих дружин, Победу празднуя заране, Стоял Аксаков Константин, — Мужали духом все славяне. «Маяк», дремавший столько лет, Вновь проявил свой голос смелый, И «Москвитянина» скелет Забыл в...
3. «Послушай совета Свенельда младого И шумным Днепром ты, о князь, не ходи; Не верь обещаньям коварного грека: Не может быть другом отчаянный враг. Теперь для похода удобное время: Днепровские воды...
4. Пусть полудикие скифы, с глазами, налитыми кровью, Бьются, безумные, кубками пьяного пира,- Други! оставимте им, дикарям кровожадным, обычай Сладкие Вакховы вина румянить пирующих кровью… Бранные копья средь кубков и факелов...
5. Что я вижу? Вижу – Рай. Как обтягивает, о, боже, мякоть яблочную – кожура. Ева – тоже в змеиной коже. Кто ты? Куколка? Или личинка? Недотыкомка? Недостижимка? Обмани меня, полусонного,...
6. Как страшно жизни сей оковы Нам в одиночестве влачить. Делить веселье — все готовы: Никто не хочет грусть делить. Один я здесь, как царь воздушный, Страданья в сердце стеснены, И...
7. Виталию Севастьянову Светловолосы и голубоглазы, в плечах крепки и ростом высоки, с душой не для дешевого показа, грядущие орловцы, туляки — сарматы мы! Живем в домах, как люди, а что...
8. Она стояла молчаливо Среди толпы — и я молчал; Лишь взор спросил я боязливо, И понял я, что он сказал. Я прихожу, приют ветвистый, К пустынной тишине твоей: Под зеленью...
9. Я из-за Волги, из-за бурной. Лелеясь на ее струях, Видал я часто свод лазурный, Потопленный в ее водах; Я помню, как она, бывало, На волны вскинувши ладью, Меня качала и...

Стихотворение "Лебедь" 1804 года- одно из поздних стихотворений Державина.

Необычайным я пареньем
От тленна мира отделюсь,
С душой бессмертною и пеньем,
Как лебедь в воздух поднимусь.

Внутренне оно перекликается с "Памятником". "Лебедь" создан спустя восемь лет после него и на ту же тему: бессмертия поэзии и ее творца. Если памятник - нечто застывшее, окаменевшее, то здесь продолжением жизни становится ещё более динамичная жизнь.

В двояком образе нетленный,
Не задержусь в вратах мытарств;
Над завистью превознесенный
Оставлю под собой блеск царств.
Да, так! Хоть родом я не славен,
Но, будучи любимец муз,
Другим вельможам я не равен,
И самой смертью предпочтусь

Размышляя о жизни и смерти, поэт обращается к чудесной метафоре.
Державин заметил, что в старости человек становится седым, его тело сжимается, теряет вес. Кожа становится похожа на птичью (есть такой вид старости - "божий одуванчик": белая голова, лёгкое бесплотное тело. И это, по мысли автора, не предвестие близкой кончины,... а превращения в прекрасного лебедя.

Не заключит меня гробница,
Средь звёзд не превращусь я в прах,
Но, будто некая цевница,
С небес раздамся в голосах.
И сё уж кожа, зрю, перната
Вкруг стан обтягивает мой;
Пух на груди, спина крылата,
Лебяжьей лоснюсь белизной.

За порогом смерти последует новая ступень бытия, восхождение в небеса, откуда жизнь откроется уже в новом масштабе, с высоты птичьего полёта.

Лечу, парю - и под собою
Моря, лес, мир вижу весь;
Как холм, он высится главою,
Чтобы услышать Богу песнь.
С Курильских островов до Буга,
От Белых до Каспийских вод
Народы, света полукруга,
Составившие россов род.
Со временем о мне узнают:
Славяне, гунны, скифы, чудь,
И все, что бранью днесь пылают,
Покажут перстом - и рекут:
«Вот тот летит, что, строя лиру,
ЯзЫком сердца говорил
И, проповедуя мир миру,
Себя всех счастьем веселил».

Душа поэта и душа России, со всеми населяющими её народами, едины. Эта такая связь, которая не оборвётся вместе с уходом поэта из жизни. Даже больше, поэт, для которого при жизни общее счастье было намного дороже личного, после смерти сам будет той живой связью, которая соединяет Россию и её народы с Богом. Благодаря ему, связь России и Бога окрепнет.
Вспомним не только "Памятник", но также и стихотворение Державина "Кузнечик" - яркий пример анакреонтической лирики, то есть поэзии беспечного, весёлого бытия, где герой и мир едины, где не существует разницы между мгновением и вечностью, где нет места для печали и забот, а ничтожное насекомое, благодаря чистоте своей души, в чём-то подобно Богу. Так и здесь, только герой -не кузнечик, а пиит, полностью исполнивший своё высокое предназначение. Сознание выполненного долга для него - духовная опора перед уходом в Вечность.

Прочь с пышным, славным погребеньем,
Друзья мои! Хор муз, не пой!
Супруга! Облекись терпеньем!
Над мнимым мертвецом не вой.

"Лебедь" - это редкое по красоте стихотворение, в котором с необычайной силой воплощена вера в божественную природу мира и человека.

В размышлениях над творчеством Державина помогли следующие источники информации: http://www.licey.net/lit/poet18/lebed ; http://derzhavin.ouc.ru/

Стихотворение "Лебедь" , как и "Памятник", было особо выделено Белинским. Критик считал, что в них Державин наиболее полно "выразил сознание высокого своего призвания". Он называл "Лебедь" "странной пьесой" и еще "прелюдией к “Памятнику”". Критик, думается, ошибался в этом определении. Прелюдия, как известно, предвосхищает дальнейшее развитие темы в музыкальном или поэтическом произведениях. Однако "Лебедь" не предвосхищал мысль "Памятника", а продолжал и развивал ее. И делал это художественно и в высшей степени оригинально, используя удивительную сюжетную картину - метафору, растянувшуюся на пространстве целого стихотворения. "Лебедь" и создан спустя восемь лет после "Памятника". Создан на ту же тему: бессмертия поэзии и ее творца. Но в совершенно иной и, действительно, необычной тональности и манере.

Лебедь Необычайным я пареньем От тленна мира отделюсь, С душой бессмертною и пеньем, Как лебедь, в воздух подымусь. В двояком образе нетленный, Не задержусь в вратах мытарств; Над завистью превознесенный, Оставлю под собой блеск царств. Да, так! Хоть родом я не славен, Но, будучи любимец муз, Другим вельможам я не равен, И самой смертью предпочтусь. Не заключит меня гробница, Средь звезд не превращусь я в прах, Но, будто некая цевница, С небес раздамся в голосах. И се уж кожа, зрю, перната Вкруг стан обтягивает мой; Пух на груди, спина крылата, Лебяжьей лоснюсь белизной. Лечу, парю, - и под собою Моря, леса, мир вижу весь; Как холм, он высится главою, Чтобы услышать Богу песнь. С Курильских островов до Буга, От Белых до Каспийских вод Народы, света с полукруга, Составившие россов род, Со временем о мне узнают: Славяне, гунны, скифы, чудь, И все, что бранью днесь пылают, Покажут перстом, - и рекут: "Вот тот летит, что, строя лиру, Языком сердца говорил, И, проповедуя мир миру, Себя всех счастьем веселил". Прочь с пышным, славным погребеньем, Друзья мои! Хор Муз, не пой! Супруга! облекись терпеньем: Над мнимым мертвецом не вой.

Поэт уподобляется Лебедю, способному подняться ввысь и воспарить над "тленным миром". Именно это высокое парение делает и его душу, и его пение бессмертными. Однако Державин остается Державиным: он не может только "парить" над землей. Даже в метафорически преображенном образе поэта-лебедя мы узнаем конкретные черты Державина-человека. Даже в этой "странной пьесе", где автор всю композицию стиха подчинил задаче создания символического образа, он не может обойтись без бытовых деталей, без намеков вполне материального и земного характера. Читатель узнает о поэте, что "родом он не славен", зато "любимец Муз". Что он "не равен другим вельможам", зависть которых сумел преодолеть ("Над завистью превознесенный") и т.д.

Четвертая строфа стихотворения содержит в себе прямую перекличку со строками "Памятника". В "Памятнике":

Так! - весь я не умру; но часть меня большая, От тлена убежав, по смерти станет жить.

В "Лебеде":

Не заключит меня гробница, Средь звезд не превращусь я в прах, Но, будто некая цевница, С небес раздамся в голосах.

Однако в "Лебеде" Державин пошел дальше: поставил перед собой немыслимую цель показать земные контуры бессмертия, перевести символ в конкретное действо. Потому уже первая строфа заканчивается сюжетной сценкой: "Как лебедь, в воздух подымусь". Начиная с пятой строфы, эта сюжетная линия приобретает материальные очертания. Смелый и непредсказуемый в использовании художественных приемов, Державин решается даже на то, чтобы запечатлеть процесс превращения поэта в крылатую птицу:

И се уж кожа, зрю, перната Вкруг стан отбтягивает мой; Пух на груди, спина крылата, Лебяжьей лоснюсь белизной.

Автор втягивает в картину полета поэта-лебедя пространства российских морей, лесов, островов, равнинных земель, над которыми проплывает эта странная могучая птица. И вот уже россияне поднимают головы и "указывают перстом" на нее:

"Вот тот летит, что, строя лиру, Языком сердца говорил, И, проповедуя мир миру, Сея всех счастьем веселил".

Таким образом Державин попытался одическому строю стиха придать сюжетно-живописный и психологический характер. Соединить то, что раньше представлялось несоединимым: условность символики и наглядность конкретики. Удалось ли ему это? Белинский считал, что не очень. Он писал с некоторым недоумением: "Странная и невыдержанная в целом пьеса “Лебедь” <…>". Мысль стихотворения критик называет "изысканной и неловко выраженной". Действительно, стихотворение похоже на поэтический эксперимент. Но какой интересный! Согласимся с критиком: эксперимент не вполне выдержан в едином эстетическом ключе. В первой строфе к созданию образа Лебедя, возносящегося от земной юдоли, привлечена высокая и строго упорядоченная лексика. В финальной же строфе, при сохраненной высоте и образа, и тематики, - лексика разговорная и даже сниженная ("прочь погребенье!", "воющая супруга", "мнимый мертвец").

Вероятно, нужно уметь замечать просчеты поэта. Но при этом не упустить главное. Державин в "Лебеде" осуществлял новую и очень сложную поэтическую установку: от персонифицированного образа и красочной метафоры перейти к символическому изображению Поэзии и одновременно сохранить конкретные земные очертания образа. Позже в полной мере это удастся Пушкину в его "Пророке", где на пространстве стиха Поэт органично воплощен в шестикрылого Серафима. Но ведь Пушкин многому учился у Державина и, наверное, и на просчетах учителя.

– подражание оде Горация «К Меценату» (кн. II, ода 20). Лебедь – символ поэзии и света. Державин писал об этом стихотворении: «Непростительно бы было так самохвальствовать; но как Гораций и прочие древние поэты присвоили себе сие преимущество, то и автор тем пользуется, не думая быть осужденным за то своими соотечественниками, тем паче что поэзия его – истинная картина натуры».

Лебедь

Державин. Лебедь. Стихотворение в движении

Необычайным я пареньем
От тленна мира отделюсь,
С душой бессмертною и пеньем,
Как лебедь, в воздух поднимусь.

В двояком образе нетленный,
Не задержусь в вратах мытарств ;
Над завистью превознесенный,
Оставлю под собой блеск царств.

Да, так! Хоть родом я не славен,
Но, будучи любимец муз,
Другим вельможам я не равен
И самой смертью предпочтусь.

Не заключит меня гробница,
Средь звезд не превращусь я в прах;
Но, будто некая цевница,
С небес раздамся в голосах.

И се уж кожа, зрю, перната
Вкруг стан обтягивает мой;
Пух на груди, спина крылата,
Лебяжьей лоснюсь белизной.

Лечу, парю – и под собою
Моря, леса, мир вижу весь;
Как холм, он высится главою,
Чтобы услышать богу песнь .

С Курильских островов до Буга,
От Белых до Каспийских вод,
Народы, света с полукруга,
Составившие россов род,

Со временем о мне узнают:
Славяне, гунны , скифы , чудь,
И все, что бранью днесь пылают,
Покажут перстом – и рекут:

«Вот тот летит, что, строя лиру,
Языком сердца говорил,
И, проповедуя мир миру,
Себя всех счастьем веселил» .

Прочь с пышным, славным погребеньем,
Друзья мои! Хор муз , не пой!
Супруга! облекись терпеньем!
Над мнимым мертвецом не вой.

Не задержусь в вратах мытарств. – «Как у католиков признается чистилище, – в греко-российской церкви мытарства, или заставы, из духов состоящие, где умершие души должны дать отчет в злых и добрых своих делах добрым и злым духам по имеющимся у них записным тетрадям».

«Лебедь» Гавриил Державин

Необычайным я пареньем
От тленна мира отделюсь,
С душой бессмертною и пеньем,
Как лебедь, в воздух поднимусь.
В двояком образе нетленный,
Не задержусь в вратах мытарств;
Над завистью превознесенный,
Оставлю под собой блеск царств.
Да, так! Хоть родом я не славен,
Но, будучи любимец муз,
Другим вельможам я не равен,
И самой смертью предпочтусь.
Не заключит меня гробница,
Средь звезд не превращусь я в прах,
Но, будто некая цевница,
С небес раздамся в голосах.
И се уж кожа, зрю, перната
Вкруг стан обтягивает мой;
Пух на груди, спина крылата,
Лебяжьей лоснюсь белизной.
Лечу, парю - и под собою
Моря, леса, мир вижу весь;
Как холм, он высится главою,
Чтобы услышать богу песнь.

От Белых до Каспийских вод
Народы, света с полукруга,
Составившие россов род.
Со временем о мне узнают:
Славяне, гунны, скифы, чудь,
И все, что бранью днесь пылают,
Покажут перстом - и рекут:
«Вот тот летит, что, строя лиру,
Языком сердца говорил
И, проповедуя мир миру,
Себя всех счастьем веселил».

Друзья мои! Хор муз, не пой!
Супруга! облекись терпеньем!
Над мнимым мертвецом не вой.

Анализ стихотворения Державина «Лебедь»

Из школьной программы многим известны стихотворения-«памятники», в которых разные поэты размышляют о своём значении и вкладе в русскую литературу. Все помнят перекликающиеся «Я памятник себе воздвиг нерукотворный…» А. С. Пушкина и « » Г. Р. Державина. Но есть у Гавриила Романовича ещё одно произведение, в котором он рассуждает о судьбе поэта. Это ода «Лебедь», написанная в 1804 году.

Как и «Памятник», «Лебедь» вдохновлён произведением древнеримского поэта Горация «К Мельпомене». Сходство между этими стихотворениями обнаруживается в образах, использованных в них. В обеих одах поэт рассуждает о том, что о нём будут вспоминать читатели по всей России. Как и в «Памятнике», в произведении «Лебедь» он перечисляет территории и народы, населяющие нашу родину:
С Курильских островов до Буга,
От Белых до Каспийских, вод…
Со временем о мне узнают:
Славяне, гунны, скифы, чудь.

Обязательный спутник поэта – муза, встречается в обоих стихотворениях:
Но, будучи любимец муз,
Другим вельможам я не равен (Лебедь)
О Муза! возгордись заслугой справедливой… (Памятник)

Важная общая черта произведений – торжественность слога, усиленная использованием слов «высокого штиля», устаревших выражений: «днесь», «цевница» (музыкальный инструмент, напоминающий свирель), «перст», «рекут», «облекись терпеньем».

Однако на этом список сходств стихотворений можно закончить. Несмотря на общую тему ода «Лебедь» кажется более лиричной и сентиментальной, нежели строгий и величавый «Памятник». Думается, такое впечатление возникает благодаря более оптимистичному настрою этого стихотворения. Если в предшествующей оде чаще упоминалась смерть, то в «Лебеде» Гавриил Романович отвергает тоску и траур:
Прочь с пышным, славным погребеньем,
Друзья мои! Хор муз, не пой!

Размышляя о судьбе творца в оде 1804 года, автор прибегает к более изящным, лёгким эпитетам («лебяжья белизна», «душа бессмертная») и метафорам («язык сердца» – поэзия). Если в «Памятнике» фигурировали такие суровые образы, как металл, массивные пирамиды, вихри и гром, то в «Лебеде» автор сравнивает свой талант с невесомой птицей. Именно на неё похожа, по мнению Гавриила Романовича, способность поэта подниматься над будничной суетой, охватывать взором дальние страны и народы, примирять людей и приносить им счастье.

Легче и слог стихотворения «Лебедь». В нём использован четырёхстопный ямб, а не долгий шестистопный как в «Памятнике».

Несомненно, оба стихотворения по-своему хороши. Одно торжественное и мощное, другое – нежное и выразительное. Но ода «Лебедь» представляется более живым и близким читателю произведением Г. Р. Державина.