России в девятнадцатом веке предстояло решить два важных ключевых вопроса. Они стояли на повестке дня уже с начала столетия и касались крепостного права и самодержавия.
Решения русского царя
Предпринял целый ряд попыток, чтобы хоть как-то разрешить ставший актуальным крестьянский вопрос. Это, конечно же, касалось в первую очередь указов 1801 и 1803 годов. Первый давал возможность наравне с прочими сословиями покупать в собственность землю, тем самым разрушая сложившуюся монополию дворянства на владение этой недвижимостью. Второй, который вошел в историю как «Указ о вольных хлебопашцах», был призван определять порядок раскрепощения или отпуска крестьян вместе с землей. Последние при этом обязаны были выплачивать помещикам выкуп в рассрочку, тем самым получая в собственность еще и земельный надел.
Справедливости ради нужно отметить, что этим указом смогли воспользоваться только считанные единицы. При этом на саму действующую систему крепостничества эта мера никак не повлияла.
За годы было предложено множество вариантов для решения этого достаточно сложного, но назревшего вопроса. Проекты по освобождению крестьян предлагались Мордвиновым и Аракчеевым, Гурьевым и Канкриным.
Крестьянский вопрос
Несмотря на то что с 1801 года мещанам, купцам и государственным крестьянам было было дозволено покупать или продавать незаселённые земли, сложившаяся обстановка в России была достаточно взрывоопасной. С каждым годом она обострялась. А крепостничество при этом становилось все менее эффективным. К тому же подобное состояние крестьян вызывало роптание не только у них самих. Были недовольны и представители других классов. Однако отменять царское правительство тем не менее не решалось: дворянство, будучи сословием привилегированным, считающимся главной опорой императора, категорически не соглашалось с такими кардинальными изменениями. Поэтому царю пришлось пойти на компромисс, лавируя между желанием элиты и потребностями экономики.
Год 1803: «Указ о вольных хлебопашцах»
Он имел для России очень важное идеологическое значение. Ведь в нем впервые за всю историю была утверждена возможность освобождать крестьян вместе с землей в отместку за выкуп. Именно это положение и стало основной составляющей последующей реформы 1861 года. Принятый двадцатого февраля 1803 года «Указ о вольных хлебопашцах» предусматривал для крестьян возможность освобождаться как поодиночке, так и целыми селениями, причем с обязательным земельным наделом. За свою волю они должны были выплачивать выкуп или исполнять повинности. Если обязательства крестьянами не выполнялись, то их возвращали к помещику. Сословие, получившее волю таким образом, было названо свободным. Однако в историю они вошли как вольные хлебопашцы. С 1848 года их начали называть И именно они стали основной движущей силой при освоении просторов и ресурсов Сибири.
Претворение в жизнь указа
К середине девятнадцатого века на основании этого закона было освобождено почти сто пятьдесят тысяч крестьян-мужчин. При этом историки считают, что результаты «Указа о вольных хлебопашцах», действовавшего в России на протяжении более чем полувека, были весьма невелики.
Перешедшие в особое сословие, «вольные хлебопашцы» теперь получили и могли распоряжаться собственной землей. Они могли нести повинности исключительно в пользу русского государства. Однако, по статистике, за все время царствования Александра в их разряд перешло меньше половины процента от общего числа крепостных.
Например, с 1804 по 1805 год в Остзейском крае крестьянам-дворохозяевам хоть и предоставили личную свободу, однако за предоставляемые в их распоряжение наделы помещичьих земель они должны были по-прежнему нести повинности: и барщину, и оброк. Более того, вольные хлебопашцы не освобождались от рекрутства.
Предпосылки
Помимо вышеизложенных причин, еще одной для издания «Указа о вольных хлебопашцах» стало вполне конкретное событие. Граф Сергей Румянцев, известный своими радикальными взглядами, выразил желание освободить некоторую часть своих крепостных вместе с землей. При этом он выдвинул условие: крестьяне должны были заплатить за собственные участки. Именно с такой просьбой граф Румянцев обратился к императору, чтобы тот разрешил ему узаконить сделку.
Данный случай и стал предпосылкой для того, чтобы Александр издал пресловутый указ, после которого в России и появились вольные хлебопашцы.
Пункты указа
В закон были внесены десять пунктов, согласно которым:
- Помещик мог отпускать на волю своих крестьян вместе с землей. При этом он должен был лично договариваться со своим крепостным об условиях выкупа и его предполагаемых обязательствах.
- Обязательства, вокруг которых условливались стороны, передавались по наследству.
- Если крестьянин не исполнял их, то ему с семьей и землей приходилось возвращаться в зависимость к помещику.
- Освобожденных крепостных нужно было называть свободными.
- Вольные хлебопашцы имели право переходить и в другое сословие: становиться ремесленниками или торговцами и т. п.
- Как отпущенные, так и государственные крестьяне обязаны были платить государству налог. При этом они должны были исполнять рекрутскую повинность.
- Судить хлебопашца надлежало в том же учреждении, что и государственного крестьянина.
- Отпущенные крепостные, исполнившие свои обязанности перед помещиками, могли свободно распоряжаться своим земельным наделом. Они могли также переходить жить в другие губернии, заранее уведомив об этом Казенную палату.
- Вольные хлебопашцы получали права государственных.
- Если земля крестьянина или же он сам были заложены, то по желанию бывшего хозяина он сам перенимал этот долг с разрешения кредитора.
Надо сказать, что помещик мог не воспользоваться полученным правом, поэтому указ имел исключительно рекомендательный характер, а не обязательный.
Как фермеры Ставрополья с «колхозным лобби» боролись
Хороший мой знакомый и очень крепкий фермер Алексей Черниговский на территории своей базы поставил два бюста. Один - Петру Аркадьевичу Столыпину, другой – Иосифу Виссарионовичу Сталину. Когда я увидел такое странное соседство, то, конечно же, спросил у Алексея Петровича, как в его сознании уживается симпатия к таким противоположным историческим деятелям.
По поводу Столыпина мне все ясно. Черниговский, бывший преподаватель музыки, пошел в фермеры в начале 90-х годов. Он – ярчайший представитель того класса собственников, хозяев земли, за которых ратовал Петр Аркадьевич, которые, по его представлениям, должны были стать основой российского общества, его опорой и залогом процветания государства. Сталин же фактически уничтожил все, что было создано Столыпиным. Коллективизация – это полная противоположность столыпинским реформам.
Алексей Петрович так объяснил свою позицию. Оба деятеля – государственники, в отличие от Горбачева и Ельцина, государство не разваливали, а укрепляли. Потому и стоят рядом.
Пересекающиеся параллели
Мне такое соседство показалось весьма показательным для сегодняшнего состояния сельского общества. Наследие обоих исторических деятелей живо на Ставрополье и по сей день. Аграрная экономика края, да и всего Юга России, развивается по двум направлениям. Первое – это бывшие колхозы и совхозы, ставшие сегодня сельхозкооперативами, ООО, но сути своей не поменявшие. Их членами являются владельцы земельных паев, номинально хозяева земли, добровольно подписавшие договоры аренды с администрацией предприятий, и получающие за сданную в аренду собственность определенную плату. На деле же эти люди никак не влияют на политику предприятий, по сути остаются такими же бесправными людьми, как и бывшие колхозники. Новые руководители этих кооперативов обладают еще большей властью, чем председатели советских времен.
Другое направление – это фермерство, которое образовалось в 1991 году. По количеству фермерских хозяйств Ставрополье занимает одно из первых мест в России, а ассоциация крестьянских и фермерских хозяйств (АККОР) края в прошлом году была признана лучшей в стране.
Фермеры занимают 30 процентов всех посевных площадей, производя и треть валового аграрного продукта. Фермеры – это чистые собственники, то есть, те хозяева, за которых и ратовал Столыпин.
Последние лет десять в крае появилась и третья составляющая аграрной экономики – агрохолдинги. Это крупные сельхозпредприятия, созданные на капиталы, не имеющие аграрного происхождения. Владеют ими, как правило, московские богатеи, которые и глаз не кажут в свои вотчины, наняв управляющих, зачастую из числа тех самых председателей бывших колхозов, которые разорились и были скуплены новыми хозяевами жизни. По большому счету, холдинги мало чем отличаются от коллективных сельхозпредприятий. Только здесь еще большая отчужденность владельцев земельных долей от рычагов управления. Холдинги также по большей части арендуют землю, но и не прочь выкупить ее в собственность, давая за земельные доли гораздо большие деньги, чем это могут себе позволить фермеры. Таких заезжих хозяев в крае называют инвесторами, а еще и временщиками.
Если бы все эти три направления существовали параллельно, мирно конкурируя между собой, то и проблем бы не было. Но дело в том, что идти параллельным курсом представители старой колхозной элиты и новой – те самые инвесторы, не хотят. Новые акулы бизнеса, заглотив лакомые куски ставропольских черноземов, распробовали вкус землицы и хотят ее все больше и больше. Старые структуры сопротивляются и хотят сохранить свое место под солнцем. Борясь друг с другом, они вожделенно поглядывают на те 30 процентов земли, которую обрабатывают фермеры. Исторически сложилось так, что фермеры с 90-х годов были нелюбимым детищем ставропольской власти, придерживавшейся традиционной колхозной ориентации. И хоть сейчас отношение к фермерам улучшилось, так как нельзя не видеть их достижений, колхозное лобби по-прежнему самое влиятельное в крае. Оно-то и попыталось выбить у власти для себя преимущества и в борьбе с холдингами, и заодно приструнив фермеров, как более слабое звено в этой триаде.
Драконовская норма
Еще в прошлом году в аграрном комитете Ставропольской краевой Думы родилась идея поднять минимальную норму земельного участка при выходе из общего массива при перезаключении договоров аренды или продаже паев с 30 гектаров до 2,5 тысячи (!). Такой драконовской нормы нет ни в одном регионе России. Обычно ограничений нет или вовсе, или не выше 100-200 гектаров, и это всего в двух-трех регионах.
Подобную норму краевые законодатели решили ввести ради борьбы с теми самыми инвесторами в лице московских и тем более иностранных компаний, которые якобы спят и видят, как захватить ставропольские земли. Проблема, бесспорно, существует. Примеры тому в крае есть. И она особенно обострилась в этом году, когда закончились сроки договоров аренды у большинства земельных собственников.
Но при внимательном рассмотрении этого документа сразу же видно, в чью пользу он должен был сработать. Конечно же, старых колхозных структур. При беспристрастном и грамотном размышлении сразу понятно, что по интересам тех самых холдингов закон ударил бы несильно.
Потому как для них что 2,5 тысячи гектаров скупить, что пять, все одно, как слону дробина. А вот по фермерам и по самим владельцам земельных долей этот закон ударил бы несомненно. Он фактически поставил бы крест на расширении существующих фермерских хозяйств и на создании новых, так как только единицы фермеров могли бы осилить материально выдел 2,5 тысячи гектаров - хоть в аренду, хоть в собственность. Соответственно, и владельцы паев превращались таким образом в крепостных крестьян, прикрепленных к бывшим колхозным структурам.
Тогда-то обычно аморфное фермерское сообщество, осознав нависшую над ним опасность, резко активизировалось. Начались митинги, собрания, съезды. Фермеры наконец-то ощутили себя единым сообществом со своими экономическими и социальными интересами.
Кончилось все тем, что и на Всероссийском съезде АККОР ставропольские фермеры четко определили свою позицию, найдя поддержку всего фермерского сообщества страны. Поддержало вольных землепашцев и министерство сельского хозяйства России. В частности, министр Александр Ткачев назвал затею краевых властей вредной и глупой и пообещал повлиять на губернатора Владимира Владимирова.
Выплеснувшийся на просторы России этот скандал повлиял и на рейтинг губернатора Владимирова, который, по оценкам СМИ, упал на двадцать пунктов.
В конце концов, руководитель региона пошел на попятную и изменил уже подписанный было закон. Теперь в крае норма минимального участка равна размеру земельного пая, сложившегося в том или ином районе Ставрополья.
Разумно и справедливо. Колхозное лобби потерпело поражение, фермеры выиграли и опять залегли в спячку.
А зачем надо их интересы защищать, раз они не являются лидерами аграрного бизнеса в крае? Так думают, к сожалению, многие власти предержащие в регионе. Но это недальновидная и вредная политика, которая может привести к гибели ставропольского села, пока еще жизнеспособного, в отличие от сел и деревень центральной России.
Примерно те же угрозы нависли и над сельскими территориями всего Юга. Так что на Ставрополье идет обкатка будущих сценариев для русского села. Постараюсь на некоторых примерах доказать значение фермерства для нашей страны как наследия великого реформатора Столпина.
Почему фермеров надо беречь
У меня есть масса наблюдений о том, где вольготно весело живется сельскому человеку. Знаете где? Там, где сосуществуют разные формы собственности.
Берем, к примеру, такие большие населенные пункты Ставрополья, как село Казьминское Кочубеевского района и станица Григорополисская Новоалександровского. В обоих населенных пунктах есть крепкие, даже крепчайшие сельхозпредприятия, которые удерживают этот статус с советских времен. Хорошо? Да. Но есть одна закавыка. В этих населенных пунктах практически нет фермерских хозяйств.
И что мы видим? Очень средний уровень жизни основной массы населения. Так как эти хозяйства имели статус племзаводов, здесь не было деления земли на паи. К тому же высочайший авторитет руководителей, которых трудно заподозрить в симпатиях к фермерству, сделал свое дело. И теперь на фоне ухоженных полей «Казьминского» я вижу очень серенькие жилые дома селян, как будто из советских времен. Да, люди в Казьминке не нищенствуют, но и богато не живут. Ситуацию мне объясняли так: зато у многих есть работа, а если бы сократить половину, тогда бы и зарплата выросла. А так хозяйство выполняет социальную миссию сохранения рабочих мест. Та же картина и в Григорополисской.
А не лучше было дать людям право выбора? Кто хочет, пусть работает наемным, а кто чувствует в себе силы, шел бы в фермеры. И пусть богатеет, если может подняться над средним уровнем работоспособности и самоотдачи. Но нет.
А вот станица Расшеватская Новоалександровского района. Здесь исторически сложилось по-другому. Здесь около полусотни фермерских хозяйств разного уровня, есть крепкое коллективное хозяйство «Родина». Такого количества иномарок я не видел ни в одном другом сельском поселении края, а крепкие особняки здесь растут, как грибы. Ларчик просто открывается. Сами фермеры живут хорошо, потому что работают на себя и добиваются очень хороших результатов. Хорошо живут их дети, которые на 90 процентов стали продолжателями дела отцов. Хорошо живут и наемные работники фермеров, потому что они, как правило, специалисты высокого класса, все бездельники и пьяницы давно отфильтрованы законом конкуренции. Кому от этого плохо?
Руководитель «Родины» Герой труда Ставропольского края Виктор Дубина – хороший хозяйственник. Я ничего не имею против его деловых качеств. Но знаю, что он сильно не любит фермеров, постоянно конфликтует с ними. Его раздражает их независимость, да и извечная конкуренция с вольными землепашцами тоже осложняет ему жизнь. Будь его воля, он бы давно поприжал их. Но, слава Богу, это уже не в его силах.
Не забуду, как упомянутый выше фермер Алексей Черниговский показал мне замечательнейшую картину в Туркменском районе. С одой стороны дороги –убогое жилье аульчан, как будто из времен 30-летней давности. С другой – крепчайшие особняки, причем массово. Оказывается, там, где нищета, живут те, кто остался в колхозе, и он влачит жалкое существование. Особняки у тех, кто не побоялся разорвать пуповину, и стал хозяйствовать самостоятельно, в основном на поприще скотоводства. И это притом, что пастбищной земли катастрофически не хватает. Разве не красноречивый аргумент в пользу малого предпринимательства?
Сейчас на смену фермерам первой волны приходят их дети и даже внуки. Знаю многих молодых людей, которые связали свою судьбу с землей. Как правило, они не уступают своим родителям, а чаще всего опережают их и в знаниях, и в общем кругозоре, и в деловых качествах. Это нормально. Так и должно быть.
Вот, скажем, братья Сергей (на фото) и Дмитрий Колесниковы из Расшеватской. Они убедили отца Александра Петровича заняться помимо растениеводства и животноводством. Откармливают бычков-герефордов, получив под этот бизнес большой государственный грант. Не побоялись, потому что грамотны, Сергей, например, кандидат экономических наук. В планах у братьев заняться племенным делом, что требует больших знаний и тщательности в работе.
Или Роман Пономарев из села Красного Грачевского района. Он с отцом Александром Николаевичем стал выращивать великолепные экологически чистые арбузы. Роман изучил арбузный бизнес досконально, для чего проштудировал кучу литературы, перелопатил интернет. Он придумал интересный маркетинговый ход, построив у дороги из тюков соломы сказочный городок, куда заворачивают проезжающие мимо путешественники. Пофотографируются, а заодно и арбузов купят.
И таких молодых ребят я знаю много.
Беседовал с молодежью, да и просто с работниками в больших хозяйствах тех самых колхозов и холдингов. Конечно, и там есть думающие трудолюбивые люди. Но почему-то нет той искорки в глазах, что присуща людям, работающим на себя? Думаю, потому, что возможности роста у них ограничены. Стать ведущим специалистом хозяйства шансов мало, потому что и мест таких маловато, и законы кумовства на страже интересов той самой элиты стоят. Вот тебе и наглядная иллюстрация застоя. Роли уже распределены. Одним – вечные наймы, другим – съем доходов с чужой землицы.
Скажите мне, власти предержащие, вам кто милей? Думающие, граждански активные молодые люди, готовые кормить свои семьи, рассчитывающие только на себя, или вечно ноющие безликие работяги, завистливо поглядывающие на ваше благополучие?
Не гнобить надо фермерство, а всячески поощрять, беречь его. Это самая активная и сильная часть сельского общества, которая уже стала тем ядром, вокруг которого можно формировать здоровую социально-экономическую среду в сельских населенных пунктах. Особое значение фермерство имеет именно для Ставрополья, где существует проблема восточных районов, из которых уезжает местное, преимущественно русское население. Никакие программы не спасут эти территории, пока власть не обопрется на фермеров, которым нужно всячески помогать становиться на ноги. Не лишать их возможности расширяться, а наоборот, наделять землей, оговорив определенные условия владения. Имея свое дело, эти люди никогда не бросят землю, которая будет кормить их и их потомков.
Примеры тому есть. Это Степновский район, где много казаков-фермеров, которые держат эту территорию, и ни пяди своей, а значит, и краевой земли не отдадут чужакам.
Неслучайно там снизился отток русского населения, как и приток мигрантов из соседних республик. Приживаются только те приезжие, которые принимают уклад жизни местных людей, уважают их традиции. Кто против такой миграции? От нее, наверное, только польза.
Слава Богу, что хватило ума отменить пресловутый закон. Относительное равенство всех форм собственности, которое вернулось на Ставрополье, - единственный залог сохранения сельских территорий. Пусть колхозы, холдинги и фермеры честно конкурируют друг с другом. Это на пользу им самим и краю в целом. Но определенная доля фермерства должна сохраняться в каждом населенном пункте. Потому что логика жизни фермеров - крестьянская. Это значит: любить свою малую родину, желать ей и своим землякам блага, потому что без этого не будет блага и тебе, и твоим потомкам. Только эти люди будут до последнего беречь эту землю, не скупясь на ее обустройство и развитие. Потеряем фермерство, потеряем села и деревни. Потеряем Россию.
Ставропольский край
Специально для «Столетия»
Статья опубликована в рамках социально значимого проекта «Россия и Революция. 1917 – 2017» с использованием средств государственной поддержки, выделенных в качестве гранта в соответствии с распоряжением Президента Российской Федерации от 08.12.2016 № 96/68-3 и на основании конкурса, проведённого Общероссийской общественной организацией «Российский союз ректоров».
ВОЛЬНЫЕ ХЛЕБОПАШЦЫ
ВОЛЬНЫЕ ХЛЕБОПАШЦЫ - в России крестьяне, освобожденные от крепостнической зависимости с землей по Указу 1803, на основании добровольного соглашения с помещиками. К сер. 19 в. освобождена 151 тыс. душ мужского пола.
Большой Энциклопедический словарь . 2000 .
Смотреть что такое "ВОЛЬНЫЕ ХЛЕБОПАШЦЫ" в других словарях:
Юридический словарь
Крестьяне, освобождённые от крепостной зависимости с землёй по Указу 1803, на основании добровольного соглашения с помещиками. К середине 19 в. освобождена 151 тыс. душ мужского пола. Источник: Энциклопедия Отечество … Русская история
В России крестьяне, освобождённые от крепостной зависимости с землёй по Указу 1803, на основании добровольного соглашения с помещиками. К середине XIX в. освобождена 151 тыс. душ мужского пола. * * * ВОЛЬНЫЕ ХЛЕБОПАШЦЫ ВОЛЬНЫЕ ХЛЕБОПАШЦЫ в… … Энциклопедический словарь
- (или Свободные хлебопашцы) категория крестьянства в России в XIX веке. История Вольными хлебопашцами в официальных документах именовались бывшие частновладельческие крестьяне, освобождённые от крепостной зависимости на основании указа от 20 … Википедия
См. Свободные хлебопашцы … Советская историческая энциклопедия
вольные хлебопашцы - в России крестьяне, освобожденные (с землей) от крепостной зависимости по Указу 1803 г. на основании добровольного соглашения с помещиками … Большой юридический словарь
ВОЛЬНЫЕ ХЛЕБОПАШЦЫ - в России крестьяне, освобожденные от крепостной зависимости с землей по Указу 1803 г. на основании добровольного соглашения с помещиками. Помещикам предоставлялось право отпускать на волю крестьян с наделением их землей. Указ не имел большого… …
ОДНОДВОРЦАМИ при крепостном праве назывались выходцы из военно служилых людей невысокого ранга, наделенные в награду за службу не поместьем, а небольшим участком земли, обычно в один двор, без крепостных. Лично они были свободными, имели… … Энциклопедия русского быта XIX века
ВОЛЬНЫЕ ЛЮДИ - 1) люди свободные лично и от государственного тягла; государство ограждало их личную безопасность, но никаких прав за ними не признавало; «в памятниках Московского государства слово «вольный» соответствовало слову «свободный»» (13). 2) См.… … Российская государственность в терминах. IX – начало XX века
Вольными хлебопашцами в официальных документах именовались бывшие частновладельческие крестьяне, освобождённые от крепостной зависимости на основании указа от 20 февраля 1803 года .
Согласно положениям этого указа помещики получили право освобождать крестьян как поодиночке, так и селениями, с обязательным наделением их землёй. Крестьяне должны были за свою волю уплатить огромный выкуп или обязывались исполнять повинности. При невыполнении обязательств крестьяне возвращались помещику. На положении основной массы крестьянства указ практически почти не отразился. За время царствования Александра I была заключена 161 сделка и освобождено 47153 человека мужского пола, или менее 0.5% всего крестьянского населения. В разряд «вольных хлебопашцев» входили также дворовые люди и крестьяне, отпущенные лично на свободу, если они приобретали земельные наделы. С года «вольные хлебопашцы» стали называться государственными крестьянами .
См. также
Напишите отзыв о статье "Вольные хлебопашцы"
Литература
- Семевский В. И. «Крестьянский вопрос в России в XVIII и первой половине XIX века», т.1, СПБ 1888
- Бирюкович В. «Устройство быта свободных хлебопашцев», в сб. «Архив истории труда в России», 1921.
Отрывок, характеризующий Вольные хлебопашцы
– Ax, не говорите! Прошлую зиму она втерлась сюда и такие гадости, такие скверности наговорила графу на всех нас, особенно Sophie, – я повторить не могу, – что граф сделался болен и две недели не хотел нас видеть. В это время, я знаю, что он написал эту гадкую, мерзкую бумагу; но я думала, что эта бумага ничего не значит.– Nous у voila, [В этом то и дело.] отчего же ты прежде ничего не сказала мне?
– В мозаиковом портфеле, который он держит под подушкой. Теперь я знаю, – сказала княжна, не отвечая. – Да, ежели есть за мной грех, большой грех, то это ненависть к этой мерзавке, – почти прокричала княжна, совершенно изменившись. – И зачем она втирается сюда? Но я ей выскажу всё, всё. Придет время!
В то время как такие разговоры происходили в приемной и в княжниной комнатах, карета с Пьером (за которым было послано) и с Анной Михайловной (которая нашла нужным ехать с ним) въезжала во двор графа Безухого. Когда колеса кареты мягко зазвучали по соломе, настланной под окнами, Анна Михайловна, обратившись к своему спутнику с утешительными словами, убедилась в том, что он спит в углу кареты, и разбудила его. Очнувшись, Пьер за Анною Михайловной вышел из кареты и тут только подумал о том свидании с умирающим отцом, которое его ожидало. Он заметил, что они подъехали не к парадному, а к заднему подъезду. В то время как он сходил с подножки, два человека в мещанской одежде торопливо отбежали от подъезда в тень стены. Приостановившись, Пьер разглядел в тени дома с обеих сторон еще несколько таких же людей. Но ни Анна Михайловна, ни лакей, ни кучер, которые не могли не видеть этих людей, не обратили на них внимания. Стало быть, это так нужно, решил сам с собой Пьер и прошел за Анною Михайловной. Анна Михайловна поспешными шагами шла вверх по слабо освещенной узкой каменной лестнице, подзывая отстававшего за ней Пьера, который, хотя и не понимал, для чего ему надо было вообще итти к графу, и еще меньше, зачем ему надо было итти по задней лестнице, но, судя по уверенности и поспешности Анны Михайловны, решил про себя, что это было необходимо нужно. На половине лестницы чуть не сбили их с ног какие то люди с ведрами, которые, стуча сапогами, сбегали им навстречу. Люди эти прижались к стене, чтобы пропустить Пьера с Анной Михайловной, и не показали ни малейшего удивления при виде их.
ОДНОДВОРЦАМИ при крепостном праве назывались выходцы из военно-служилых людей невысокого ранга, наделенные в награду за службу не поместьем, а небольшим участком земли, обычно в один двор, без крепостных. Лично они были свободными, имели даже право приобретать крестьян, но наравне с крепостными платили налог - ПОДУШНУЮ ПОДАТЬ. Землю свою чаще всего обрабатывали сами. «Говоря вообще, у нас до сих пор однодворца трудно отличить от мужика, - пишет Тургенев в рассказе «Однодворец Овсяников», - хозяйство у него едва ли не хуже мужицкого, телята не выходят из гречихи, лошади чуть живы, упряжь веревочная ». Описанный в рассказе Овсяников «был исключением из общего правила, хоть и не слыл за богача ».
Отец героя другого рассказа Тургенева - Недопюскина «вышел из однодворцев и только сорокалетней службой добился дворянства ».
Свободными от крепостной зависимости, так же как однодворцы, были и мелкие землевладельцы - ВОЛЬНЫЕ, или СВОБОДНЫЕ, ХЛЕБОПАШЦЫ. По указу от 1803 года крепостной крестьянин мог выкупиться на волю и приобрести небольшой участок земли. Изредка, в виде особой милости, отпускал его, наделив землей, и сам помещик.
В «Истории села Горюхина» Пушкина река Сивка отделяет помещичье Горюхино от владений Карачевских, вольных хлебопашцев - «соседей беспокойных, известных буйною жестокостью нравов ». В «Войне и мире» Толстого у Андрея Болконского «одно имение его в триста душ крестьян было перечислено и вольные хлебопашцы (это был один из первых примеров в России) ».
Вольные хлебопашцы при крепостном праве не избавлялись от рекрутской повинности. В стихотворении Некрасова «Забытая деревня» крепостную девушку Наташу полюбил вольный хлебопашец, но главный управитель препятствует женитьбе, ждут барина. Между тем «хлебопашец вольный угодил в солдаты. / И сама Наташа свадьбой уж не бредит… » Еще одна трагедия эпохи крепостного права…
Крепостной крестьянин, отпущенный помещиком на свободу, назывался ВОЛЬНООТПУЩЕННИК. В рассказе Тургенева «Льгов» выведен охотник Владимир, бывший барский камердинер, отпущенный барином на волю. Жил он «без гроша наличного, без постоянного занятия, питался только что не манной небесной ».
Главный герой другого рассказа Тургенева «Малиновая вода» - Туман, «вольноотпущенный человек графа ».
С отменой крепостного права понятия «однодворец» и «вольный хлебопашец», как и «вольноотпущенник», навсегда ушли в прошлое.
Опека и залог
В ряде случаев правительство могло передать дворянское имение В ОПЕКУ.
В опеку передавались ИМЕНИЯ ВЫМОРОЧНЫЕ, то есть оставшиеся после смерти владельца и из-за отсутствия наследников без хозяина, а также имения разоренные, доведенные владельцами до краха. В «Недоросле» Фонвизина «за бесчеловечное отношение к крестьянам » под опеку отходит имение Простаковой - случай крайне редкий и нехарактерный.
Репетилов в «Горе от ума» кается Чацкому, что он в «опеку взят указом » - это значит, что разоренное его имение взято под государственный надзор.
Опека назначалась в том случае, когда владельцами имения оказывались лица несовершеннолетние, недееспособные и т.п. Опекунами назначались местные дворяне, которые в этом случае получали в виде платы 5% дохода от имущества.
Когда гоголевские старосветские помещики умерли, их наследник довел имение до того, что оно было взято в опеку. «Мудрая опека (из одного бывшего заседателя и какого-тоштабс-капитана в полинялом мундире) перевела в непродолжительное время всех кур и все яйца».
Задачей опеки при крепостном праве была всемерная поддержка дворянского землевладения; разоренные имения нередко переходили в казну, продавались с аукциона, но никогда не становились собственностью живших в них крепостных крестьян.
Широкое распространение среди помещиков в начале XIX века получил ЗАЛОГ имений - вместе с крепостными крестьянами. Что но было такое, весьма полезно разобраться.
Владельцы могли получить денежную ссуду в разного рода кредитных учреждениях под залог своих имений или части их. Дело казалось соблазнительным: ничего поначалу не теряя, помещик получал сумму денег, которую мог использовать для своих нужд и даже для коммерческих операций. Однако за ссуду каждый год, до истечения ее срока, кредитному учреждению следовало платить немалый процент.
Если процент не выплачивался и по истечении срока ссуда не возвращалась, имение присваивалось кредитным учреждением и продавалось им с аукциона (то есть публичного торга). Сумма, внесенная покупателем, пополняла бюджет кредитного учреждения, помещик же, потерявший имение, оставался разоренным. Такая судьба, как известно, постигла Раневскую в «Вишневом саде» Чехова.
Право давать процентные ссуды под залог недвижимого имущества было предоставлено и ОПЕКУНСКИМ СОВЕТАМ. Таких было два - при Петербургском и Московском воспитательных домах. Хотя эти дома и назывались императорскими, то есть находящимися под покровительством государства, казна им денег не отпускала. Воспитательные дома, содержавшие сотни сирот, существовали за счет частной благотворительности, отчислений от лотерей и театральных спектаклей, продажи игральных карт и т.п. Но главным источником доходов воспитательных домов были ссудные операции.
Промотавшийся помещик Муромский в «Барышне-крестьянке» Пушкина «почитался человеком не глупым, ибо первый из помещиков своей губернии догадался заложить имение в Опекунский совет: оборот, казавшийся в то время чрезвычайно сложным и смелым ».
Постепенно такого рода залог стал среди помещиков делом обычным. Пьер Безухов («Война и мир» Л. Толстого) платил процентов по закладным в Совет (опекунский) около 80 тысяч по всем имениям. О залоге помещичьих имений в ломбарды и опекунские советы читаем во многих произведениях русских классиков: в «Евгении Онегине» Пушкина, «Коляске» Гоголя, «Юности» Л. Толстого, в ряде комедий Островского.
Плохи дела у Кирсановых («Отцы и дети» Тургенева), а тут «опекунский совет грозится и требует немедленной и безнедоимочной уплаты процента ».
ПЕРЕЗАЛОЖИТЬ имение означало заложить его заново, до окончания срока первого залога, когда имение следовало выкупить, то есть внести со всеми процентами полученную под залог сумму, - это были деньги весьма изрядные. При втором залоге кредитные учреждения значительно, обычно вдвое, увеличивали ежегодный процент взноса, то есть ставили закладчика в чрезвычайно невыгодные условия. Но помещику ничего другого не оставалось: средств на выкуп имения или другого заложенного имущества у него уже не было. Само собой разумеется, что тяжесть второго залога со всей силой падала на крепостных, которые эксплуатировались сверх всякой меры.
На праве закладывать собственных крестьян, то есть получать ссуду под залог крепостных душ, построена и вся афера Чичикова с покупкой мертвых душ.
Если ценные вещи (движимое имущество) закладывались в ломбард впредь до выкупа в натуре, то, разумеется, земли и крестьяне закладывались по официально оформленным, подтвержденным местными властями документами, свидетельствующим о том, что заложенное действительно имеется.
Время от времени государство предпринимало РЕВИЗИИ - переписи крепостного населения страны, прежде всего с целью установить количество людей мужского пола, годных в рекруты. Поэтому «РЕВИЗСКОЙ ДУШОЙ» назывались не все крепостные крестьяне, а только крестьяне-мужчины.
С 1719 по 1850 год было проведено десять ревизий. Сведения о крепостных крестьянах записывались в особые листы - РЕВИЗСКИЕ СКАЗКИ. Впредь до новой ревизии ревизские души юридически числились существующими; повседневный учет крепостного населения организовать было немыслимо. Таким образом, умершие или беглые крестьяне официально считались в наличии, за них помещики обязаны были вносить налог - ПОДУШНУЮ ПОДАТЬ.
Этими обстоятельствами и воспользовался Чичиков, скупая у помещиков мертвые души как живые с целью заложить имение с мнимыми крестьянами в Опекунский совет и получить кругленькую сумму денег. Сделка была выгодной и для помещика: получив Чичикова хоть малую сумму за несуществующего крестьянина, он избавлялся вместе с тем от необходимости вносить за него в казну подушную подать. Разумеется, Чичиков стремился купить мертвую душу подешевле, а помещик продать ее подороже - отсюда упорный торг за души.
При законной покупке и закладке живых душ закладчик получил сумму, исходя из реальной цены живых крестьян, и обязан был вплоть до срока выкупа ежегодно платить за каждую заложенную душу положенный процент.
Чичиков же не собирался это делать. Заложив мертвые души как живые, он хотел получить за них ссуду и скрыться с капиталом, составленным из разницы между стоимостью ревизской души и суммы, уплаченной за нее помещику. Ни о каких процентах, а тем более выкупе он и не помышлял.
Трудность была одна: у Чичикова не было земли, а крестьян без земли дворянин мог купить только «НА ВЫВОД», то есть с переселением в новые места. Да и заложить крестьян можно было только с землей. Поэтому Чичиков планировал купить землю в одной из необжитых, степных губерний - Херсонской или Таврической (Крым). Это было вполне реально: известно было, что правительство, заинтересованное в заселении пустынных земель на юге России, продает их любому желающему дворянину почти за бесценок. Никого не смущало, что Чичиков будто бы собирался перевести в новые места одних мужчин, без их семей. Такая сделка могла состояться только до 1833 года, когда появился закон, запрещающий продавать крестьян «с разлучением от семьи».
Безнравственность аферы Чичикова состояла также и в том, что он намеревался заложить фиктивных крестьян не куда-либо, а в Опекунский совет, ведавший опекой о вдовах и сиротах. Именно на их содержание шли деньги, вырученные от залоговых операций. Таким образом, Чичиков рассчитывал нажиться на горе и слезах обездоленных, и без того полуголодных и плохо одетых.
Дворянское самоуправление
Дворяне уездов и губерний объединялись в ДВОРЯНСКИЕ ОБЩЕСТВА, пользовавшиеся САМОУПРАВЛЕНИЕМ. Каждые три года дворяне уезда и всей губернии съезжалась на уездные и губернские выборы, на которых выбирали предводителей дворянства, судей, исправников и других выборных должностных лиц. Судья Ляпкин-Тяпкин в «Ревизоре» представляется Хлестакову: «С восемьсот шестнадцатого был избран на трехлетие по воле дворянства… »
ПРЕДВОДИТЕЛЯМИ ДВОРЯНСТВА избирались наиболее авторитетные и богатые помещики. Должность эта была довольно хлопотливой, но престижной. Предводитель был обязан, не доводя дела до суда, улаживать конфликты между местными дворянами, унимать беспокойных. Губернский предводитель был ближайшим советчиком и опорой губернатора, хотя иногда между ними происходили и ссоры, как в «Отцах и детях» Тургенева.
Должность предводителя требовала известных расходов на разъезды и приемы. Граф Илья Ростов вышел из предводителей уездного дворянства, так как пост этот был сопряжен со «слишком большими расходами ». В рассказе Тургенева «Два помещика» генерал Хвалынский на выборах играет «роль довольно значительную, но от почетного звания, по скупости, отказывается ».
Вместе с тем иные помещики жаждали стать предводителями. Таков герой гоголевской «Коляски» Чертокуцкий: «В прошлые выборы дал он дворянству прекрасный обед, на котором объявил, что если только его выберут предводителем, то он поставит дворян на самую лучшую ногу ».
В пьесе Тургенева «Завтрак у предводителя» выведен уездный предводитель дворянства Балагалаев, человек мягкий и нерешительный. Он безуспешно пытается помирить дворян - брата и сестру, поссорившихся при дележе унаследованного имения: «…я согласился быть между ними посредником, - говорит он, - потому что это, вы понимаете, мой долг… »
Начало рассказа Л. Толстого «После бала» происходит «на бале у губернского предводителя, добродушного старичка, богача-хлебосола и камергера».
Дворянин Алупкин в одном из рассказов Тургенева раболепно говорит предводителю дворянства: «Вы, так сказать, наш второй отец ».
Предводитель дворянства обязан был беспокоиться о мнимом достоинстве дворянского сословия. В таком качестве предводитель упоминается в повести Чехова «Моя жизнь»: он обращается за помощью к губернатору, чтобы заставить дворянина Полознева, ставшего на путь простой трудовой деятельности, «изменить свое поведение ».
ДВОРЯНСКИЕ ВЫБОРЫ становились событием в тусклой жизни уездных и губернских помещиков, предметом их волнений и дискуссий. В стихотворении «Зима. Что делать нам в деревне? Я встречаю…» Пушкин как одну из тем бесед в гостиной называет «разговор о близких выборах ».
Выборы губернского предводителя дворянства описаны в рассказе Л. Толстого «Два гусара» и особенно подробно и колоритно в шестой части «Анны Карениной».
Сатирическую фигуру уездного предводителя дворянства дает Лермонтов в поэме «Тамбовская казначейша»:
А вот уездный предводитель,
Весь спрятан в галстук, фрак до пят,
Дискант, усы и мутный взгляд.
В «Анне Карениной» Свияжский «был образцовым дворянским предводителем и в дорогу всегда надевал с кокардой и с красным околышем фуражку ». Здесь тоже заметна ирония: Толстой отмечает слабость дворянских избранников к внешним атрибутам своей власти.
Крестьянская реформа
В русской классической литературе выведены почти исключительно ПОМЕЩИЧЬИ КРЕСТЬЯНЕ, о которых и шла речь выше. Но были и другие категории крестьян, иногда вскользь упоминаемые у классиков. Для полноты картины следует с ними познакомиться.
ГОСУДАРСТВННЫЕ, или КАЗЕННЫЕ, крестьяне. Считались лично свободными, жили на казенных землях, несли повинности в пользу государства. Ими руководили особые управляющие, назначаемые правительством.
УДЕЛЬНЫЕ КРЕСТЬЯНЕ. Принадлежали царской семье, платили оброк, несли государственные повинности.
ЭКОНОМИЧЕСКИЕ КРЕСТЬЯНЕ до 1764 года принадлежали монастырям и церквам, затем эти земли были выделены в особые экономии, перешедшие к государству, перед которым крестьяне несли повинности, оставаясь относительно свободными. Впоследствии слились с государственными крестьянами.
ПОСЕССИОННЫЕ КРЕСТЬЯНЕ принадлежали частным промышленным предприятиям и использовались как фабричные рабочие.
Отмена в 1861 году крепостного права в той или иной степени затронула все категории крестьян, но мы расскажем только о том, как она коснулась помещичьих крестьян, составлявших наиболее многочисленную категорию (23 миллиона), подробно описанную в русской классической литературе.
В целом отмена 19 февраля 1861 года крепостного права учитывала прежде всего интересы крупных помещиков-землевладельцев. Хотя крестьянин и становился лично свободным и его нельзя было больше ни покупать, ни продавать, свой земельный надел он обязан был выкупить у помещика. При этом он получал не тот надел, который обрабатывал, а сильно урезанный в пользу помещика и по цене, значительно превышавшей его действительную стоимость. При выделении наделов помещик оставлял крестьянам самую бедную, неплодородную землю.
Для составления УСТАВНЫХ ГРАМОТ, то есть документов, регулирующих отношения между помещиками и крестьянами после реформы 1861 года, из числа местных дворян назначались МИРОВЫЕ ПОСРЕДНИКИ. Многое в судьбах крестьян зависело от личных качеств этих посредников, их объективности и доброжелательности. Среди мировых посредников встречались и люди либеральные, склонные к справедливому решению. Такими были Константин Левин в «Анне Карениной» Л. Толстого и Версилов в «Подростке» Достоевского, этими качествами, по-видимому, обладал и добродушный Николай Петрович Кирсанов в «Отцах и детях» Тургенева.
В интересах помещиков крестьяне должны были единовременно выплатить им 20-25% стоимости полевого надела. Остальное поначалу выплачивала казна, с тем чтобы крестьянин погасил эту ссуду в течение 49 лет, в рассрочку, по 6% ежегодно.
Крестьянин, не внесший 20-25% помещику, числился ВРЕМЕННООБЯЗАННЫМ и продолжал отрабатывать бывшему владельцу ИЗДОЛЬЩИНУ, как теперь стала называться барщина, или оброк. Временнообязанными названы семь мужиков - героев поэмы Некрасова «Кому на Руси жить хорошо». В 1883 году категорию временнообязанных отменили: к этому времени крестьяне должны были внести выкуп помещику полностью либо лишиться надела.
В среднем по реформе на одну крестьянскую семью выделялось 3,3 десятины земли, то есть три с половиной гектара, чего едва хватало, чтобы прокормиться. В некоторых местах крестьянину предоставлялось 0,9 десятины - совершенно нищенский надел.
В русской литературе крестьянская реформа 1861 года и ее последствия для помещиков и крестьян получили широкое отражение. Показателен такой диалог в пьесе Островского «Дикарка» между помещиками Ашметьевым и Анной Степановной относительно реформы. Ашметьев говорит: «Ну, нам, кажется, очень жаловаться нельзя, мы не очень много потеряли ». Анна Степановна заявляет: «Так ведь это исключение, это особое счастье… Кирилл Максимыч был тогда мировым посредником и составил нам уставные грамоты с крестьянами. Он так их обрезал, что им курицу выгнать некуда. Благодаря ему я хорошо устроилась: у меня крестьяне так же и столько же работают, как и крепостные - никакой разницы ».
В романе «Мать» Горького крестьянин Ефим на вопрос: «Вы сами - имеете надел? » - отвечает: «Мы? Имеем! Трое нас братьев, а надела - четыре десятины. Песочек - медь им чистить хорошо, а для хлеба - неспособная земля!.. » И продолжает: «Я от земли освободился, - что она? Кормить не кормит, а руки вяжет. Четвертый год в батраки хожу ».
Миллионы крестьян разорялись, шли в батраки к тем же помещикам или кулакам, уходили в города, пополняя ряды бурно растущего в пореформенные годы пролетариата.
Особенно тяжелой была участь дворовых крестьян: земельного надела у них не было, и поэтому помещик не обязан был им землю предоставлять. Немногие продолжали служить у обедневших помещиков до глубокой старости, вроде Фирса в «Вишневом саде» Чехова. Большинство же было отпущено без земли и денег на все четыре стороны. Если помещик покидал свое имение, они оставались, голодая, в усадьбе, никакой месячины или жалованья платить им он уже не был обязан. О таких горемыках Некрасов писал в поэме «Кому на Руси жить хорошо»:
…В усадьбе той слонялися
Голодные дворовые,
Покинутые барином
На произвол судьбы.
Все старые, все хворые
И, как в цыганском таборе,
Горькую судьбу дворового человека после реформы красочно описал Салтыков-Щедрин в рассказе «Портной Гришка».
Незадолго до реформы, прослышав о ней, многие помещики, несмотря на запрет, чуть не всех своих крестьян переводили в дворовые, дабы лишить их права на надел.
Некрасов писал:
«Порвалась цепь великая,
Порвалась - расскочилася:
Одним концом по барину,
Другим по мужику!».
Да, доставалось и барину, особенно небогатому: деньги, полученные по выкупу, быстро растрачивались, и жить было не на что. За бесценок продавались или закладывались ВЫКУПНЫЕ СВИДЕТЕЛЬСТВА - выданные помещикам финансовые документы, подтверждающие их право получать выкупные деньги. Оставалось продавать наследственную землю, которую быстро захватывали оборотистые купцы и кулаки. Но и этих денег хватало ненадолго.
Ранее других разорились и исчезли мелкопоместные помещики, за ними последовали среднепоместные. Картины разорения «дворянских гнезд», обнищания дворян ярко нарисованы в произведениях Бунина и А.Н. Толстого.
Под влиянием событий первой русской революции 1905 года правительство отменило взимание с крестьян выкупных платежей в 1906 году, то есть на четыре года раньше срока.
В комедии Л. Толстого «Плоды просвещения» доведенные до крайности крестьяне приезжают к помещику в город, чтобы купить у него землю. «Без земли наше жительство должно ослабнуть и в упадок произойти », - объясняет один мужик. А другой добавляет: «…земля малая, не то что скотину, - куренка, скажем, и того выпустить некуда ». Однако прокутившийся помещик требует уплаты полностью, без обещанной рассрочки, а денег у крестьян нет. Только хитрость горничной Тани, использующей суеверие господ, помогает крестьянским ходокам добиться своего.
В романе Горького «Жизнь Клима Самгина» один из персонажей так характеризует положение крестьян в конце XIX века: «Живут мужики, как завоеванные, как в плену, ей-богу. Помоложе которые - уходят, кто куда» .
Таковы были последствия реформы 1861 года.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
ДРУГИХ СОСЛОВИЙ ЛЮДИ
Мещанство и купечество
Начиная с указа Екатерины II от 1775 года в России довольно четко утвердилось деление общества на СОСЛОВИЯ. Они разделялись на ПОДАТНЫЕ - те, которые обязаны были платить государству подати, то есть налоги, и НЕПОДАТНЫЕ - освобожденные от этой повинности.
К неподатным, то есть привилегированным сословиям, относились дворянство и духовенство, к податным - крестьянство, мещанство, купечество. Помимо уплаты податей, представители податных сословий несли рекрутскую повинность, были ограничены в свободе передвижения.
Ни купцы, ни мещане, ни духовенство крепостных крестьян держать не имели права - это была, за небольшим исключением, привилегия одних лишь дворян.
Что такое МЕЩАНСТВО? В последнее столетие это понятие приобрело резко отрицательное значение. Мещанином стали называть, независимо от социальной принадлежности, человека с узкими, частнособственническими интересами, с ограниченным духовным кругозором. В таком понимании слово это широко применял в своей публицистике Максим Горький («Заметки о мещанстве» и другие статьи).
Однако в первоначальном своем значении слово «мещанство» ничего осудительного не содержало. Буквально «мещанин» означало горожанин - от старого слова «место», то есть город. До сих пор мы употребляем слово «предместье» - поселение за городской чертой. Мещанином же назывался человек, приписанный к мещанскому сословию, обычно ремесленник, мелкий торговец или же домовладелец. Чаще всего это был вчерашний крестьянин - вольноотпущенный или выкупившийся от крепостной зависимости, отслуживший срок службы солдат, но никогда не дворянин, даже сильно обедневший. В мещане записывались горожане, имевшие капитал менее 500 рублей. Звание это было наследственным.
Отец Лопухова, одного из героев романа Чернышевского «Что делать?», был «рязанский мещанин, жил, по мещанскому званию, достаточно, то есть его семейство имело щи с мясом не по одним воскресеньям и даже пило чай каждый день. Содержать сына в гимназии он кое-как мог ».
Жена, какого бы сословия она ни была, при замужестве переходила в сословие мужа. В «Пошехонской старине» Салтыкова-Щедрина «жена крепостного иконописца происхождением из мещан решила закрепоститься, выйдя за него замуж ».
Другой такой случай описан в одном из рассказов Лескова: француженка влюбилась в русского крепостного, а «в законах империи Российской была не сведуща и не постигала, что через такой брак с человеком русским невольного положения она сама лишилась свободы и дети ее делались крепостными ».
Привлекательный образ мещанина-ремесленника Кулигина вывел Островский в драме «Гроза». «В мещанстве, сударь, вы ничего, кроме грубости да бедности нагольной, не увидите. И никогда нам, сударь, не выбраться из этой норы! Потому что честным трудом никогда не заработать нам больше насущного хлеба », - говорит он приехавшему в город Борису Григорьевичу. Талантливый механик-самоучка мечтает служить людям, но для этого не имеет ни прав, ни возможностей: «Работу надо дать мещанству-то. А то руки есть, а работать нечего ».
«Братцы мои в мещане отписались и в городе мастерством занимаются, а я мужик », - говорит старик Холодов в рассказе Чехова «Степь». К положению мещан следует добавить и то, что до 1863 года их могли подвергнуть телесным наказаниям.
В «Обломове» Гончарова «городничий бьет мещан по зубам ».
Слово «КРЕСТЬЯНЕ» у нас обычно связывается с жителями сельской местности, о крестьянах-хлебопашцах мы и говорили в главе «Дворяне и крестьяне». Но понятие крестьянства как сословия было шире. В старину в городе постоянно жило большое количество крестьян, которые по недостатку капитала или какой-либо другой причине так и не могли прописаться в мещане - даже после ликвидации крепостного права. В «Братьях Карамазовых» старец Зосима спрашивает пришедших к нему из города богомольцев: «По мещанству, надоть быть? » Те отвечают ему: «Городские мы, отец, городские, по крестьянству мы, а городские, в городу проживаем ». Люди эти, оказывается, занимаются извозом, содержат «и лошадок, и экипажи ». В этом же романе узнаем, что «скотопригоньевские мещане почти те же крестьяне, даже пашут ».
Особое место в обществе занимало КУПЕЧЕСТВО - торгово-промышленное сословие. В купечество записывали горожан, имевших капитал более 500 рублей. С 1775 года купцов стали разделять на разряды - ГИЛЬДИИ. Купцы третьей, то есть низшей, гильдии должны были обладать капиталом от 500 до 1000 рублей, второй - от 1000 до 10 000, первой - от 10 000 и более. Купцы первых двух гильдий освобождались от рекрутчины и телесных наказаний. В 1863 году третья гильдия была отменена, остались только первая и вторая.
В комедии Гоголя «Женитьба» невеста, Агафья Тихоновна, «не штаб-офицерша, а купца третьей гильдии дочь », то есть дочь небогатого купца, хотя лживая сваха всячески расписывает состояние ее отца. Тут коллизия такая: Подколесин хочет жениться на девушке с богатым приданым, девушке же «купеческого звания» лестно выйти замуж за дворянина-чиновника чином как можно выше; на этом и играет сваха. Сходная ситуация изображена на известной картине П. А. Федотова «Сватовство майора».
В числе присяжных заседателей на суде в романе Л. Толстого «Воскресение» - по делу об убийстве второй гильдии купца Смелкова - той же гильдии купец Баклашов. Образы обоих - и убитого, и судящего убийц - даны Толстым чрезвычайно пластично и психологически убедительно.
В рассказе Чехова «В овраге» плотник рассказывает о своем споре с купцом: «Вы, говорю, купец первой гильдии, а я плотник, это правильно. И Святой Иосиф, говорю, был плотник». И продолжает: «А потом этого, после, значит, разговору, я и думаю: кто же старше? Купец первой гильдии или плотник? Стало быть, плотник, деточки! »
Представителей капитала мы видим в «Ревизоре» Гоголя в лице купцов, пришедших к городничему с просьбами, а в ответ слышащих оскорбления и проклятия. В комедии Островского «Горячее сердце» выведен купец-самодур Хлынов - уже настоящий хозяин уездного города, перед которым заискивает сам городничий Градобоев. И наконец, полны уверенности и достоинства «отцы города» - состоятельные купцы в романах Горького «Фома Гордеев» и «Дело Артамоновых». Русская классическая литература показывает стремительную эволюцию купечества, его прав и значения в обществе.
Однако от «мальчиков» в лавках и мелких торговцев вразнос до всевластных миллионеров и «полированного» купца Лопахина, покупающего дворянское имение («Вишневый сад»), лежал весьма нелегкий путь. Способы обогащения хорошо показаны в пьесах Островского.
Какими только кличками не награждал народ своих новоявленных эксплуататоров: «суконное рыло», «саврас», «кровосос», «мироед», «аршинник» и многими другими.
Быструю карьеру подчас делали ПРИКАЗЧИКИ - помощники купцов, СИДЕЛЬЦЫ, торговавшие по доверенности, данной хозяином лавки, на смену им шли «МАЛЬЧИКИ», занимавшиеся в лавках самой черной, неблагодарной работой.
Огромные капиталы наживали купцы-скупщики - ПРАСОЛЫ, ГУРТОВЩИКИ, МАЯКИ и т.п., скупавшие мясо, рыбу и скот за бесценок и продававшие товар с большой для себя выгодой.
«Прасол - мужик, торгующий всяко, сам определяя себе род торговли », - пометил в своей записной книжке Гоголь.
О прасоле у Некрасова сказано так:
Еремин, брат купеческий,
Скупавший у крестьян
Что ни попало, лапти ли,
Теленка ли, бруснику ли,
А главное - мастак
Подстерегать оказии,
Когда сбирались подати
И собственность вахлацкая
Пускалась с молотка.
Особую неприязнь народ питал к ОТКУПЩИКАМ, приобретавшим у правительства право на взимание налогов, на использование природных богатств и торговлю товарами широкого спроса. Необыкновенный размах принял винный ОТКУП. Рядовые купцы, а иногда и дворяне, платя государству небольшой процент, остальной доход клали в карман и через несколько лет становились миллионерами. Некрасов пишет о предводителе дворянства, занявшемся винным откупом:
Стал он со временем туз откупной -
Эксплуататор народного пьянства.
В басне Крылова «Откупщик и сапожник» говорится:
Богатый Откупщик в хоромах пышных жил.
Ел сладко, вкусно пил;
По всякий день давал пиры, банкеты,
Сокровищ у него нет сметы.
Богатая барыня Полозова в «Вешних водах» Тургенева, хвалящаяся своим «низким происхождением », - дочь простого крестьянина, ставшего откупщиком.
Посещая влиятельных лиц губернского города, расчетливый Чичиков считает должным нанести визит и местному откупщику.
Во втором, незавершенном, томе «Мертвых душ» Гоголь вывел идеализированную фигуру добродетельного откупщика Муразова; какой именно откуп держал Муразов, не сказано, однако Чичиков резонно сомневается, что миллионное богатство его «нажито самым безукоризненным путем и самыми справедливыми средствами ». Это жизненное несоответствие привело к тому, что образ Муразова получился фальшивым, искусственным.
В 1863 году откупы были отменены и заменены АКЦИЗОМ - своего рода косвенным налогом на предметы массового потребления, включенным в розничную цену и идущим в пользу казны. Но за сто (с 1763 года) лет системы откупов откупщики успели нажить бешеные суммы.
Класс капиталистов, большинство которого составляло купеческое сословие, не имел права на ряд дворянских званий и привилегий, но получил компенсацию в виде некоторых почетных званий: МАНУФАКТУР-СОВЕТНИКОВ (давалось крупным предпринимателям), КОММЕРЦИИ СОВЕТНИКОВ (давалось коммерсантам и предоставляло права чиновника VIII класса, то есть коллежского асессора), наконец, ЛИЧНЫХ и ПОТОМСТВЕННЫХ ПОЧЕТНЫХ ГРАЖДАН, введенное в 1832 году. Последние два звания присваивались не только купцам, но и другим недворянам, например ученым, врачам, за особые личные заслуги. Почетные граждане приобретали ряд льгот и привилегий, сходных с дворянскими.
В звании потомственного почетного гражданина в рассказе Чехова «Маска» выведен отъявленный хам и самодур фабрикант Пятигоров. В романе «Жизнь Клима Самгина» Горького Дуняша рассказывает о своем разговоре со Стратоновым: «Родитель, говорит, мой - сын крестьянина, лапотник, а умер коммерции советником, он, говорит, своей рукой рабочих бил, а они его уважали ».
Не только дворяне, но и купцы с презрением относились к малоимущим мещанам. В комедии Островского «Свои люди - сочтемся!» Липочка, обобравшая вместе с приказчиком-мужем отца, оправдывается таким образом: «…нельзя же нам ни при чем остаться, ведь мы не мещане какие-нибудь ».
Обедневшие и разорившиеся купцы вынуждены были переходить в мещанское сословие. В драме Островского «Пучина» приводится документ «О несостоятельности бывшего купца, а ныне мещанина Пуда Кузьмина сына Боровцова ».
«Сестра дедушки , - читаем в «Пошехонской старине» Салтыкова-Щедрина, - была замужем за купцом, впоследствии пришедшим в упадок и переписавшимся в мещане ».
Духовенство
Имея прямое касательство ко многим сторонам жизни общества, например, к гражданским установлениям, школе и т.п., церковь играла большую роль в дореволюционной России. Во главе Святейшего синода стоял назначаемый царем сановник - ОБЕР-ПРОКУРОР, лицо совершенно мирское.
Как и ныне, духовенство разделялось на БЕЛОЕ (низшее) и ЧЕРНОЕ (высшее, монашествующее). Для возведения в высший сан - АРХИЕРЕЯ, требовалось пострижение священника в монахи и полный отказ от всего мирского, то есть семьи, имущества, прежних социальных связей. Черным духовенство называлось потому, что монахи носили черные одежды. В рассказе Чехова «Письмо» священник отец Анастасий говорит благочинному отцу Федору: «Ум! Светлый ум! Не женились бы, отец Федор, давно бы в архиереях были, истинно, были бы! » Женатый не мог стать монахом, обычный же священник обязан был перед пострижением в сан жениться, но, овдовев, жениться вторично не имел права.
БЛАГОЧИННЫЙ - священник, надзирающий над деятельностью нескольких приходов одной и той же местности.
Гораздо чаще, чем черное, в русской литературе показано БЕЛОЕ ДУХОВЕНСТВО: ДЬЯКОНЫ и ПРОТОДЬЯКОНЫ, которые были обязаны закончить курс в низшем учебном заведении - ДУХОВНОМ УЧИЛИЩЕ, и ИЕРИИ и ПРОТОИЕРЕИ - выпускники ДУХОВНЫХ СЕМИНАРИЙ. В духовные учебные заведения принимались лица всех сословий, даже дети крепостных (при этом они освобождались от крепостной зависимости), но выпускники могли отказаться от священнической деятельности. В романе Лескова «Соборяне» рассказывается, что сын просвирни Варнава, закончив семинарию первым разрядом, в попы идти отказался, а поступил в уездное училище учителем математики, объяснив при этом, что «не хочет быть обманщиком ».
Дети священнослужителей, учившиеся или недоучившиеся в семинариях, составляли внушительную часть разночинцев - русской интеллигенции прошлого века. Детьми священников были Н.Г. Чернышевский, Н.А. Добролюбов, Н.Г. Помяловский, Глеб Успенский и многие другие русские литераторы и общественные деятели.
Служители каждого храма составляли ПРИЧТ. Кроме настоятеля - священника и его помощника - дьякона, в причте состояли и низшие церковнослужители, не получившие религиозного образования и не посвященные в сан, - ДЬЯЧКИ (официально ПСАЛОМЩИКИ) и ПОНОМАРИ. Дьячка, по сходству слов, часть путают с дьяконом, но дьякон принадлежал к духовному сословию, а дьячок с 1868 года был отчислен от него и стал человеком мирским, однако при этом обязательно грамотным, так как ему часто приходилось читать церковные книги. Условный автор «Повестей Белкина» признается, что «первоначальное образование получил от нашего дьячка ». Евпраксеюшка, любовница Иудушки Головлева, «была девицей духовного звания » - дочерью дьячка.
Узнав от племянниц Иудушки, что актрисы разные роли играют, жена попа замечает: «Стало быть, и там тоже: кто попом, кто дьяконом, а кто в дьячках служит ».
Пономарь был старшим служителем в церкви, одной из его обязанностей было чтение молитв над покойником - труд тяжелый, длительный и однообразный. Отсюда знаменитая фамусовская фраза: «…Читай не так, как пономарь, /А с чувством, с толком, с расстановкой» .
После реформ 1860-1876 годов, то есть с развитием капиталистических отношений, сословия юридически сохранялись, но правовые отличия между ними стирались: военная повинность распространилась на всех (кроме духовенства), телесные наказания отменили, формально все были равны перед судом, обязаны были платить налоги и т.п. Зато большую роль стал играть уровень доходов и образования. Мещанство получило широкий доступ к государственной службе, к военной карьере в качестве офицеров.
