Краткое содержание "Прощания с Матерой" Распутина позволяет узнать особенности этого произведения советского писателя. По праву оно считается одним из лучших, что удалось создать Распутину за свою карьеру. Книга впервые была издана в 1976 году.

Сюжет повести

Краткое содержания "Прощания с Матерой" Распутина позволяет познакомиться с этим произведением, не читая его целиком, всего за несколько минут.

Действие повести разворачивается в 60-х годах XX века. В центре повествования деревня Матера, которая находится посередине великой русской реки Ангары. В жизни ее жителей грядут перемены. Советский Союз строит Братскую ГЭС. Из-за этого всех жителей Матеры переселяют, а деревня подлежит затоплению.

Главный конфликт произведения заключается в том, что большинство, особенно те, кто прожил в Матере не одно десятилетие, не хотят уезжать. Практически все старики считают, что если они уедут из Матеры, то предадут память своих предков. Ведь в деревне находится кладбище, на котором похоронены их отцы и деды.

Главная героиня

Краткое содержание "Прощания с Матерой" Распутина знакомит читателей с главной героиней по имени Дарья Пинигина. Несмотря на то, что избу через несколько дней собираются сносить, она ее белит. Отказывается от предложения сына перевезти ее в город.

Дарья до последнего стремится остаться в деревне, не хочет переезжать, потому что не представляет свою жизнь без Матеры. Она боится перемен, не хочет, чтобы в ее жизни хоть что-то менялось.

В похожей ситуации находятся практически все жители Матеры, которых пугает переезд и жизнь в большом городе.

Завязка повести

Краткое содержание "Прощания с Матерой" Распутина начнем с описания величественной реки Ангары, на которой стоит деревня Матера. Буквально на ее глазах прошла немалая часть российской истории. Казаки поднимались вверх по реке, чтобы ставить острог в Иркутске, постоянно на острове-деревне останавливались торговые люди, сновавшие туда и обратно с товаром.

Мимо нередко провозили арестантов со всей страны, которые находили пристанище в том самом остроге. На берегу Матеры они останавливались, готовили незамысловатый обед и следовали дальше.

На целых два дня здесь развернулось сражение между партизанами, штурмовавшими остров, и армией Колчака, которая держала оборону в Матере.

Особая гордость деревни - собственная церковь, которая стоит на высоком берегу. В советское время ее приспособили под склад. Также есть своя мельница и даже мини-аэропорт. Два раза в неделю "кукурузник" садится на старом пастбище и отвозит жителей в город.

Плотина для ГЭС

Кардинальным образом все меняется, когда власти принимают решение строить плотину для Братской ГЭС. Электростанция важнее всего, а значит, несколько окрестных деревень будут затоплены. Первая на очереди - Матера.

Повесть Распутина "Прощание с Матерой", краткое содержание которой приведено в этой статье, рассказывает, как местные жители воспринимают новость о неминуемом переезде.

Правда, жителей в деревне немного. В основном остались только старики. Молодежь переехала в город на более перспективную и легкую работу. Те же, кто остался, теперь думают о предстоящем затоплении, как о конце света. Этим переживаниям коренных жителей и посвятил Распутин "Прощание с Матерой". Очень краткое содержание повести не способно передать всю боль и грусть, с которой старожилы переносят эту новость.

Они всеми путями противятся этому решению. Поначалу никакие уговоры не могут их убедить: ни властей, ни родственников. Их призывают к здравому смыслу, но они наотрез отказываются уезжать.

Их останавливают родные и обжитые стены домов, привычный и размеренный образ жизни, который не хочется менять. Память о предках. Ведь в деревне старое кладбище, на котором похоронено не одно поколение жителей Матеры. К тому же, неохота бросать множество вещей, без которых здесь было не обойтись, а в городе они окажутся никому не нужны. Это сковородники, ухваты, чугуны, кадки, да мало ли в деревне полезных приспособлений, которые в городе давно заменили блага цивилизации.

Стариков пытаются убедить, что в городе их поселят в квартиры со всеми удобствами: холодной и горячей водой в любое время года, отоплением, за которое не нужно переживать и вспоминать, когда последний раз топил печку. Но они все равно понимают, что с непривычки на новом месте им будет очень тоскливо.

Деревня погибает

Меньше других торопятся покинуть Матеру одинокие старухи, которые не хотят уезжать. Они становятся свидетелями того, как деревню начинают поджигать. Оставленные дома тех, кто уже перебрался в город, постепенно сгорают.

При этом, когда пожар утихомирился, и все начинают обсуждать, нарочно он случился или случайно, то все сходятся во мнении, что загорелись дома невзначай. Поверить в такое сумасбродство, что кто-то мог поднять руки на еще совсем недавно жилые постройки, никто не решается. Особенно не верится, что поджечь дом могли сами хозяева, когда уезжали с Матеры на большую землю.

Дарья прощается с избой

У Распутина в "Прощании с Матерой", читать краткое содержание вы можете в этой статье, старожилы прощаются со своими домами по-особому.

Главная героиня Дарья перед тем, как уезжать, тщательно выметает всю избу, убирается, а потом еще и белит хату на предстоящую счастливую жизнь. Уже уезжая с Матеры, больше всего расстраивается из-за того, что вспоминает, что где-то забыла подмазать свое жилище.

Распутин в произведении "Прощание с Матерой", краткое содержание которого вы сейчас читаете, описывает страдания ее соседки Настасьи, которая не может взять с собой кошку. Животных не разрешают брать с собой на лодку. Поэтому она просит Дарью подкормить ее, не задумываясь, что и сама Дарья уезжает всего через несколько дней. Причем насовсем.

Для жителей Матеры все вещи, домашние животные, с которыми они провели столько лет бок о бок, становятся будто живыми. В них отражается вся жизнь, проведенная на этом острове. А когда приходится окончательно уехать, то нужно обязательно тщательно прибраться, как убирают и прихорашивают покойника, перед тем, как отправить на тот свет.

Стоит отметить, что церковь и православные ритуалы поддерживают не все жители деревни, а только старики. Но обряды не забыты никем, они существуют в душах как верующих, так и атеистов.

Санитарная бригада

Подробно у Валентина Распутина в "Прощании с Матерой", краткое содержание которого вы сейчас читаете, описывается предстоящий визит санитарной бригады. Именно ей поручено сровнять с землей деревенское кладбище.

Д арья выступает против этого, объединяя за собой всех старожил, которые так еще и не уехали с острова. Они представить себе не могут, как можно допустить подобное бесчинство.

Они посылают проклятья на головы обидчиков, призывают на помощь Бога и даже вступают в реальный бой, вооружившись обычными палками. Отстаивая честь своих предков, Дарья боевита и напориста. Многие смирились бы с судьбой, оказавшись на ее месте. Но ее не устраивает создавшееся положение. Она судит не только чужих людей, но и своего сына с невесткой, которые не задумываясь бросили все, что было нажито в Матере, и перебрались в город при первой возможности.

Бранит она и современную молодежь, которая, по ее мнению, покидает знакомый ей мир ради далеких и неизвестных выгод. Чаще всех остальных она обращается в Богу, чтобы он ей помог, поддержал ее, вразумил окружающих.

Самое главное, она не желает расставаться с могилами предков. Она убеждена, что после смерти встретится со своими родственниками, которые обязательно ее осудят за такое поведение.

Развязка повести

На последних страницах повести сын Дарьи Павел признает свою неправоту. Краткое содержание рассказа Распутина "Прощание с Матерой" нельзя заканчивать без того, что конец произведения заостряет внимание на монологе этого героя.

Он сокрушается, что от людей, которые тут жили несколько поколений, потребовалось столько напрасных трудов. Напрасных, потому что все, в конечном счете, будет уничтожено и уйдет под воду. Против технического прогресса, конечно, выступать бессмысленно, но человеческое отношение все же важнее всего.

Самое простое - не задаваться этими вопросами, а плыть по течению, как можно реже задумываясь, почему все так происходит и как устроен окружающий мир. Но ведь как раз желание докапываться до истины, выяснять, почему так, а не иначе, и отличает человека от животного, - заключает Павел.

Прототипы Матеры

Писатель Валентин Распутин детские годы провел в селе Аталанке, расположенном в Иркутской области на реке Ангара.

Прототипом деревни Матера, предположительно, стал поселок Горный Куй, находившийся по соседству. Все это была территория Балаганского района. Именно его затопили в ходе строительства Братской ГЭС.

Определение понятий (Пространство, Время, Хронотоп, Архитектоника)

Ни одно художественное произведение не существует в пространственно-временном вакууме. В нем всегда так или иначе присутствуют время и пространство.

Художественное время - форма бытия эстетической действительности, особый способ познания мира.

Основные признаки времени в литературном произведении:

• 1. Большая конкретность, непосредственная достоверность.
• 2. Стремление писателя к сближению художественного и реального времени.
• 3. Представления о движении и неподвижности.
• 4. Соотнесенность прошлого, настоящего и будущего.

А.А. Потебня, подчеркивая, что искусство слова динамично, показал безграничные возможности организации художественного времени в тексте. Текст рассматривался им как диалектическое единство двух композиционно-речевых форм: описания («изображение черт, одновременно существующих в пространстве») и повествования («Повествование превращает ряд одновременных признаков в ряд последовательных восприятий, в изображение движения взора и мысли от предмета к предмету»). А.А. Потебня разграничил время реальное и время художественное; рассмотрев соотношение этих категорий в произведениях фольклора, он отметил историческую изменчивость художественного времени.

Время в художественном произведении -- длительность, последовательность и соотнесенность его событий, основанные на их причинно-следственной, линейной или ассоциативной связи.

Время в тексте имеет четко определенные или достаточно размытые границы (события, например, могут охватить десятки лет, год, несколько дней, день, час и т.п.), которые могут обозначаться или, напротив, не обозначаться в произведении по отношению к историческому времени или времени, устанавливаемому автором условно (см., например, роман Е. Замятина «Мы»).

Образы художественного времени:

Биографическое время (детство, юность, зрелость, старость)

Историческое время (характеристика смены эпох, поколений, крупных событий в жизни общества)

Космическое (представление о вечности и вселенской истории)

Календарное (Смена времен года, будней и праздников)

Суточное (день, ночь, утро, вечер)

В литературном произведении участвуют три субъекта - автор-творец, герой, читатель-реципиент, поэтому время и текст следует мыслить в следующей взаимной связи друг с другом: реальное время создания (эпоха, дата, непосредственно длительность процесса), время функционирования произведения искусства слова как материального объекта среди других объектов реальной действительности (книга, рукопись, выдолбленная на камне надпись, берестяная грамота и под.), время его восприятия (Б.В.Томашевский-время повествования) читателем (Ю.М.Лотман-расшифровка семиотических кодов, текст как “смысловой генератор”)

Художественное время в тексте выступает как диалектическое единство конечного и бесконечного. В бесконечном потоке времени выделяется одно событие или их цепь, начало и конец их обычно фиксируются. Финал же произведения -- сигнал того, что временной отрезок, представленный читателю, завершился, но время длится и за его пределами. Преобразуется в художественном тексте и такое свойство произведений реального времени, как упорядоченность. Это может быть связано с субъективным определением точки отсчета или меры времени

Художественное время опирается на определенную систему языковых средств. Это прежде всего система видовременных форм глагола, их последовательность и противопоставления, транспозиция (переносное употребление) форм времени, лексические единицы с темпоральной семантикой, падежные формы со значением времени, хронологические пометы, синтаксические конструкции, которые создают определенный временной план (например, номинативные предложения представляют в тексте план настоящего), имена исторических деятелей, мифологических героев, номинации исторических событий.

Анализ художественного времени включает следующие основные моменты:

• 1) определение особенностей художественного времени в рассматриваемом произведении:
  • -- одномерность или многомерность;
  • -- обратимость или необратимость;
  • -- линейность или нарушение временной последовательности;
• 2) выделение в темпоральной структуре текста временных планов (плоскостей), представленных в произведении, и рассмотрение их взаимодействия;
• 3) определение соотношения авторского времени (времени повествователя) и субъективного времени персонажей;
• 4) выявление сигналов, выделяющих эти формы времени;
• 5) рассмотрение всей системы временных показателей в тексте, выявление не только их прямых, но и переносных значений;
• 6) определение соотношения времени исторического и бытового, биографического и исторического;
• 7) установление связи художественного времени и пространства.

Художественный текст также пространствен, то есть элементы текста обладают определенной пространственной конфигурацией.

В своем произведении писатель создает определенное пространство, в котором происходит действие. Это пространство может быть большим, охватывать ряд стран (в романе путешествий) или даже выходить за пределы земной планеты (в романах фантастических и принадлежащих к романтическому направлению), но оно может также сужаться до тесных границ одной комнаты. Пространство, создаваемое автором в его произведении, может обладать своеобразными «географическими» свойствами; быть реальным (как в летописи или историческом романе) или воображаемым (как в сказке).

Оно может обладать теми или иными свойствами, так или иначе «организовывать» действие произведения. Последнее свойство художественного пространства особенно важно для литературы и фольклора. Дело в том, что пространство в словесном искусстве непосредственно связано с художественным временем. Оно динамично. Оно создает среду для движения, и оно само меняется, движется. Это движение (в движении соединяется пространство и время)" может быть легким или трудным, быстрым или медленным, оно может быть связано с известным сопротивлением среды и с причинно-следственными отношениями.

Основные признаки пространства в литературном произведении:

• 1. Не имеет непосредственной чувственной достоверности, материальной плотности, наглядности.
• 2. Воспринимается читателем ассоциативно.

Пространство (конкретное/условное; сжатое/объемное; замкнутое/открытое; земное/космическое; реально видимое/воображаемое)

Выделяют следующие виды художественного пространства: абстрактное (всеобщее, всемир­ное -- пьесы Шекспира) и конкретное (с указанием конкрет­ных географических, топографических реалий -- «Горе от ума» А.С. Грибоедова); закрытое (дом -- дом Турбиных в рома­не «Белая гвардия» М. Булгакова), открытое (степь в повести Н.В. Гоголя «Тарас Бульба»), пограничное (образы «порога», «окна», «двери» -- в произведениях устного народного творче­ства) ; природно-географическое (описание естественно­природных географических реалий -- пустыни, моря, гор -- поэма «Мцыри» М.Ю. Лермонтова) и пространство цивили­зации (описание города, деревни и т.д. -- Петербург в романах Ф.М. Достоевского); пространство психологическое (замкну­тое, ограниченное рамками внутреннего мира героя -- психо­логическое пространство Свидригайлова в романе «Преступле­ние и наказание» Ф.М. Достоевского), социальное простран­ство (участие героя в событиях общественной жизни -- соци­альное пространство Павла Власова в романе М. Горького «Мать»); фантастическое (сны героев, волшебный мир, со­зданный автором -- «Приключения Гулливера» Д. Свифта).

Художественное пространство неразрывно связано с художественным временем.

Взаимосвязь времени и пространства в художественном тексте выражается в следующих основных аспектах:

• 1) две одновременные ситуации изображаются в произведении как пространственно раздвинутые, соположенные (см., например, «Хаджи-Мурат» Л.Н. Толстого, «Белую гвардию» М. Булгакова);
• 2) пространственная точка зрения наблюдателя (персонажа или Iповествователя) является одновременно и его временной точкой зрения, при этом оптическая точка зрения может быть как статичной, так и подвижной (динамичной): ...Вот и совсем выбрались на волю, переехали мост, поднялись к шлагбауму -- и глянула в глаза каменная, пустынная дорога, смутно белеющая и убегающая и бесконечную даль... (И.А. Бунин. Суходол);
• 3) временному смещению соответствует обычно пространственное смещение (так, переход к настоящему повествователя в «Жизни Арсеньева» И.А. Бунина сопровождается резким смещением пространственной позиции: Целая жизнь прошла с тех пор. Россия, Орел, весна... И вот, Франция, Юг, средиземные зимние дни. Мы... уже давно в чужой стране);
• 4) убыстрение времени сопровождается сжатием пространства (см., например, романы Ф.М. Достоевского);
• 5) напротив, замедление времени может сопровождаться расширением пространства, отсюда, например, детальные описания пространственных координат, места действия, интерьера и пр.;
• 6) течение времени передается посредством изменения пространственных характеристик: «Приметы времени раскрываются в пространстве, и пространство осмысливается и измеряется временем». Так, в повести А.М. Горького «Детство», в тексте которой почти отсутствуют конкретные темпоральные показатели (даты, точный отсчет времени, приметы исторического времени), движение времени отражается в пространственном перемещении героя, вехами его служат переезд из Астрахани в Нижний, а затем переезды из одного дома в другой, ср.: К весне дядья разделились... а дед купил себе большой интересный дом на Полевой; Дед неожиданно продал дом кабатчику, купив другой, по Канатной улице;
• 7) одни и те же речевые средства могут выражать и временные, и пространственные характеристики, см., например: ...обещались писать, никогда не писали, все оборвалось навсегда, началась Россия, ссылки, вода к утру замерзала в ведре, дети росли здоровые, пароход по Енисею бежал ярким июньским днем, и потом был Питер, квартира на Лиговке, толпы людей во дворе Таврического, потом фронт был три года, вагоны, митинги, пайки хлеба, Москва, «Альпийская Коза», потом Гнездниковский, голод, театры, работа в книжной экспедиции... (Ю.Трифонов. Был летний полдень).

Существенную взаимосвязь временных и пространственных отношений, художественно освоенных в литературе определяет термин Михаила Михайловича Бахтина - Хронотоп.

Хронотоп -- это культурно обработанная устойчивая позиция, из которой или сквозь которую человек осваивает пространство топографически объемного мира, у М. М Бахтина -- художественного пространства произведения. Введенное М. М. Бахтиным понятие хронотопа соединяет воедино пространство и время, что дает неожиданный поворот теме художественного пространства и раскрывает широкое поле для дальнейших исследований.

Сам термин архитектоника признается не всеми специалистами, многие, если не большинство, считают, что речь идет просто о разных гранях значения термина композиция. В то же время некоторые весьма авторитетные ученые (скажем, М. М. Бахтин) не только признавали корректность такого термина, но и настаивали на том, что композиция и архитектоника имеют разные значения.

Понятие архитектоники объединяет в себе соотношение частей произведения, расположение и взаимную связь его компонентов (слагаемых), образующих вместе некоторое художественное единство. В понятие архитектоники входит как внешняя структура произведения, так и построение сюжета: деление произведения на части, тип рассказывания (от автора или от лица особого рассказчика), роль диалога, та или иная последовательность событий (временная или с нарушением хронологического принципа), введение в повествовательную ткань различных описаний, авторских рассуждений и лирических отступлений, группировка действующих лиц и т. п.

пространственный временной архитектоника повесть

Есть многие основания для утверждения того, что в процессе работы над повестью писатель переживал состояние, близкое состоянию человека, участвующего в ритуальном действе. Стремясь воплотить в слове всю полноту любви и бездну трагедии прощания с родной землей, он неосознанно воплотил в произведении модель ритуала. Рассмотрим этот вопрос более подробно.

Изображение времени и пространства в повести.

Распутин представляет читателю священное время ритуала прощания, и как во всяком ритуале, время в повести имеет особые свойства. Необходимо напомнить, что в современной философии существуют представления о разных способах понимания человеческого бытия в мире. Используя терминологию Мирчи Элиаде, их можно назвать словами «мирское» и «священное». Это противоположные типы мировосприятия, в соответствии с которыми одни и те же события, явления или предметы наделяются разными значениями. То, что для мирского опыта является обычным, объяснимым с помощью научных знаний, принятых в культуре представлений или ограничений, для священного опыта всегда связано с представлением о тайне, об опыте приобщения к тайне и ее постижении.

Если рассматривать события, происходящие на Матере, в обычном, мирском времени, то они будут восприниматься как переселение людей с одного места жительства на другое. Автор же изображает течение священного времени, обладающего особенными свойствами. Священное время - это время праздников и ритуалов. Главное его свойство – обратимость, то есть оно буквально является первичным мифическим временем, преобразованным в настоящее (7,48-74). Ритуал воспроизводит в настоящем какое-либо священное событие, происходившее в мифическом прошлом, «в начале». Участие в празднике или ритуале предполагает выход из «обычной» временной протяженности для восстановления мифического времени, соединенного с настоящим самим ритуалом. Таким образом, священное время - это время круговое, обратимое, восстанавливаемое Время, некое вечное настоящее, которое восстанавливается посредством обрядов.

Время в повести многомерно: в настоящем присутствует прошлое и предвещается будущее. Главной особенностью изображения времени является существование двух временных перспектив: «прямой» и «обратной». Прямая временная перспектива понимается как динамика сюжета, обратная - постоянное знание о надвигающемся конце, проявляюще­еся в речи повествователя и самоощущениях героев. Обратная пер­спектива возникает уже в первом предложении повести: «И опять наступила весна, своя в своем нескончаемом ряду, но последняя для Матеры...» Такое противопоставление - весна... в нескончае­мом ряду, но последняя, означающее одновременное движение жиз­ни и остановку ее, продолжится и дальше: « Опять... понесло лед...», «Опять... зашумела вода...», «Все на месте, да не все так...» (ВР,1,159). Вторая часть первой главы строится также на проти­вопоставлении: начинаясь с рассказа о первом мужике, который триста лет назад основал деревню, и, продолжаясь повествованием о расположении деревни и острова, заканчивается описанием причи­ны переселения людей и ограничением времени: последнее лето. Так соединяется прошлое и настоящее. Обратная временная перспектива - «предчувствие» надвигающихся событий - это как бы «прототип будущих переживаний, тени, отбрасываемые будущим в настоящее.» (8,19) На таком временном противоречии организовано все повествование, и это свидетельствует о наличии мифологической основы в повести.

Такая концентрированность развития в единице времени присуща ритуалу, может восприниматься (и отражаться) религиозным сознанием, различающим мирской и священный человеческий опыт. Настойчивые указания автора на одновременное развитие и завершение времени, о котором говорилось выше, свидетельствуют о необычности переживаемого героями и самим автором моменте.

Точно так же организуется и пространство повести. Изображение острова и реки дается многократно.

«Тот первый мужик, который триста с лишним лет назад надумал поселиться на острове, был человек зоркий и выгадливый, верно рассудивший, что лучше этой земли ему не сыскать. Остров растянулся на пять с лишним верст, и не узенькой лентой, а утюгом, - было где разместиться и пашне, и лесу, и болотцу с лягушкой…» (ВР,1,160).

«Была в деревне своя церквушка, как и положено, на высоком чистом месте, хорошо видная издали с той и другой протоки…» (ВР,1,161).

«Кладбище лежало за деревней по дороге на мельницу, на сухом песчаном возвысье, среди берез и сосен, откуда далеко окрест просматривалась Ангара и ее берега.» (ВР,1,169).

«Отсюда, с макушки острова, видно было как на ладони и Ангару, и дальние чужие острова, и свою Матеру… И тихо, покойно лежал остров, тем паче родная, самой судьбой предназначенная земля, что имела она четкие границы, сразу за которыми начиналась уже не твердь, а течь. Но от края до края, от берега до берега хватало в ней и раздолья, и богатства, и красоты, и дикости, и всякой твари по паре – всего, отделившись от материка, держала она в достатке, не потому и назвалась громким именем Матера?…Там же, как царь-дерево, громоздилась могучая, в три обхвата, вековечная лиственница (листвень – на «он» звали ее старики), с прямо оттопыренными тоже могучими ветками и отсеченной в грозу верхушкой.» (ВР,1,184)

Детальное описание острова (расположение деревни, кладбища, мельницы, лугов, поско­тины, болота, леса), по которому легко составить топографическую карту, сопрягается с описанием космоса Матеры: течи воды и вре­мени, соединением синевы неба и Ангары, сияния солнца и блеска звезд. Наличие двойного взгляда на время-пространство - частно­го и общего - обеспечивает сосредоточение на смысле событий не только в их конкретном проявлении, но и в более крупном - обще­человеческом - масштабе.

На Матере есть все необходимое для физического существования человека: земля, вода, лес, поля. Одновременно пространство острова является священным пространством, имеющим свой Центр, соединяющий небо и землю. В мифологии разных народов существует представление о космической оси (столб, лестница, гора, дерево), вокруг которой простирается Мир. Эта ось находится посреди священного пространства. Заметим, что сибирские и угро-финские народности сохранили в незамутненном виде миф о древе – «Столпе неба». «Столп неба» представляет ничто иное, как Ось мира, «Древо жизни», произрастающее в центре мира, из «пупа Земли». Вера в «Столп неба» смешивается порой с верой в космическую гору, которую монголы и калмыки именуют Сумур или Сумер, а буряты – Сумбур.(9, 95). Гора, листвень, церковь, - все это координаты не мирского, а священного пространства Матеры, на котором развивается ритуальное действо прощания.

Об этом свидетельствует и особый ракурс изображения (его можно назвать «вживание»), который соеди­няет в себе объективный и субъективный планы выражения. Автор помещает себя и читателей как бы внутрь изображаемого простран­ства, переживает и описывает мир вокруг себя, а не с какой-то отчужденной позиции. Об этом в первую очередь свидетельствует принцип изображения пространства, единый для всей повести: пове­ствователь, главная героиня находятся на острове и видят и ос­мысляют только окружающее их пространство (гл.1,4,15). Так же описывается новый поселок, по улицам которого идет Павел (гл. 22), а наиболее ярко этот принцип выражается в 6 главе при опи­сании Хозяина. Топографическая точность его пути по Матере сли­вается с описанием «мироощущения» этого странного зверька.

Таким образом, повествование отражает особое религиозное сознание автора. Употребляя понятие «религиозное» мы связываем его не с божественным, а с сугубо человеческим, духовным началом. С верой человека «…в «святость» своего существования, явленную ему в той или иной форме и дающую силы преодолеть нечеловеческие условия профанной истории»(9,16). Только для человека с религиозным сознанием мир существует в священном времени и пространстве. Только священный мир участвует в бытии, и религиозный человек жаждет бытия, помещая себя в Центр Мира, в пространство, организованное особым образом. Так создается личностный Космос, противостоящий всеобщему Хаосу. Присутствие в священном мире позволяет не только отыскать точку опоры в зыбком Хаосе, но и осознать разрыв между двумя формами человеческого существования - мирским и священным.

В повести Распутина повествование отражает три разновидности сознания: собственно-мифологическое (Хозяин), религиозное (Дарья) и мирское (Павел). Соединение субъективного и объективного, разные варианты «вживания», отраженные в повествовании, свидетельствуют об особенном состоянии авторского сознания, погруженного в священный мир ритуала, нашедшего, таким образом, точку опоры. Эта точка опоры, точнее, - ракурс видения и изображения, позволяют автору полнее и точнее определиться в оценке происходящих на его родине событий, увидеть их в иных масштабах.

Форма замкнуто-разомкнутой организации времени и простран­ства, найденная автором, позволяет читателю воспринимать события повести как выделенные из ряда обычных, особым образом переорганизованные, несущие в себе законченное выражение главной темы и идеи произ­ведения. Так утверждается мысль о необходимости осознанно-достойного и одухотворенного прощания с матерью-землей, матерью-Матерой, такого прощания, которое проверит и подтвердит в человеке его человечность. Изображение событий дается в двух аспектах, мирском и священном, отражающим два типа мировосприятия, а прощание с островом и деревней воспроизводит ритуал перехода из одной формы существования к другой, из жизни в смерть.

Этапы прощания с Матерой. Композиция повести.

Все события, развивающиеся на Матере, свидетельствуют о выходе человека за грани обычного существования, о напряжении всех его сил и эмоций. О. Арановская, отмечая типологичес­кие черты ритуала, пишет: «В то время мир и каждый человек в нем стано­вятся нетождественными себе - обычным. В этом состоянии выхода за условные пределы совершается «контакт миров» - здешнего и по­тустороннего: обрядовое действо особенно удобно для общения с умершими предками. Происходит интенсивное «вчувствование» и ос­мысление происходящего. В свою очередь несамотождественность мира характеризует момент его обновления»(10,61). Ритуал прощания изображается в повести как одновременное прощание с островом всех жителей Матеры и индивидуальное прощание Дарьи Пинегиной. Прощание Дарьи исходит из общенародного прощания (и в сюжетном плане, и в композиционном). В этом личном прощании находит окончательное выражение авторское понимание проблемы.

Компози­ционно тема прощания развивается в три этапа. Выделяемые нами границы развития темы (9-я и 14-я глава включительно) обусловле­ны началом и завершением интенсивного осмысления происходящего Павлом и Дарьей, в меньшей степени - Андреем. Таким образом, первая часть развития темы прощания (1-8 гл.) может быть названа «началом прощания». Вторая часть развития темы (9-14 гл.) – «коллективным прощанием», третья (15-22 гл.) - «прощанием Дарьи».

Тема коллективного прощания жителей Матеры с землей и де­ревней начинает звучать с самого начала повести в изображении жизни последнего лета: «Посадили огороды - да не все...», «...по­сеяли хлеба - да не на всех полях,..» (ВР,1,159). Коллективное осозна­ние проявится и в новом для творчества писателя способе выраже­ния чувств и мыслей персонажей через анонимные реплики и моноло­ги (сцена на кладбище): «- Че с имя разговаривать - порешить их за это тут же. Место самое подходящее. - Чтоб знали, нехристи».

Зачем место поганить? В Ангару их...» (ВР,1,171). Коллективная точка зрения передается в ощущениях людей во время первого пожара:

«Люди забыли, что каждый из них не один, потеряли друг друга, и не было сейчас друг в друге надобности. Всегда так, при неприят­ном, постыдном событии, сколько бы ни было вместе народу, каждый старается, никого не замечая, оставаться один - легче затем ос­вободиться от стыда. В душе им было нехорошо...»(ВР,1,209). Наиболее полно выражается коллективное осознание - прощание в вершинной точке произведения - событиях, связанных с сенокосом.

В народных представлениях о природе июль месяц, называемый «макушкою лета» и «кресником» (от кресь - огонь), был временем торжества всех светлых сил природы. Поэтому сенокос у распутинских героев всег­да связан с лучшими воспоминаниями и надеждами (вспомним Настену). И в «Прощании с Матерой» сцена сенокоса - центральная и в композиционном, и в содержательном планах. Во время сенокоса, а особенно - потом, когда зарядит долгий дождь, люди поймут, что это была своеобразная игра. Игра, в которой в полной мере отразилась их потребность в радостном труде и единении, когда бабы молодели на десять лет, зная, что через месяц состарятся на столько же, когда из-за какой-то веселой прихоти работали с помощью лошади, а машину «держали на привязи».

Объединение народа в радостном труде одновремен­но становится и судом самих себя, судом перед прошлым (в лице старух) и вечным (природой). Писатель прибегает здесь к неперсонифицированному диалогу между вопрошающими старухами - «Че вам надо было? Че надо было, на что жалобились, когда так жили? Ну? Эх, стегать вас некому», - и соглашающимся народом: «Некому» (ВР,1,225). Вместе со старухами о чем-то спрашивало все, что было на острове, что было островом. И на эти вопросы словно бы пытались ответить люди, не думая о прошлом, не боясь будущего, дорожа только чаян­ным настоящим.

Это состояние и является нетождественностью человека (людей) самому (самим) себе. Повествователь называет это состояние игрой, по форме выражения – это ритуальное действо, ибо в попытках жителей Матеры, как и Дарьи, ответить на главный вопрос - почему именно при их жизни уходит под воду остров? – происходит их духовное развитие и обновление, свойственное ритуальному действию. Перед разгадкой этого вопроса ставит писатель своих героев, и они, пытаясь открыть эту тайну, познают себя, ею проверяются. Прямого решения этого вопроса автор не дает, но отвечает вполне определенно и изображением жизнедостойности Матеры, и, что самое важное, осознанием красоты жизни, произошедшим во время и после сенокоса. Именно в прощании с родной Матерой во время любимого всеми труда приходит к людям ощущение радости и красоты как выс­шей ценности жизни. Красоты, которая «спасает мир». «Зароды в конце концов они поставят и увезут, коровы к весне до последней травинки их приберут, всю работу, а вот эти песни после работы, когда уже будто и не они, не люди, будто души их пели, соединившись вместе,...это сладкое и тревожное обмирание по вечерам перед красотой и жутью подступающей ночи... эта неизвестно откуда тихая глубокая боль, что ты и не знал себя до теперяшней минуты, не знал, что ты - не только то, что ты носишь в себе, но и то, не всегда замечаемое, что вокруг тебя, и потерять его иной раз пострашнее, чем потерять руку или ногу, - вот это все запомнится надолго и останется в душе незакатным светом и радостью» (ВР,1,237-238).

Красота является одной из ипостасей высших духовных ценностей человека. Вместе с истиной - правильным знанием, соответствием понятия предмету - и добром, красота является составляющей этического идеала человека. При этом речь идет не столько о внеш­ней красоте, сколько о красоте внутренней. О том прекрасном, чем светя­тся осознание своей любви к родине, народу, ощущение своей при­частности к общей жизни.

Результатом осознания красоты бытия становится катарсис. Как доказала, катарсис является единой функцией трагедии и ритуала. Архетип понятия «катарсис» во всех его ас­пектах - есть выделение наружу чего-то скрытого. Это окончательное исчерпание потенциального фактора, объективация негативных процессов и освобождение от них. Ритуальное действо вплоть до античности, до перехода ритуала в тра­гедию, содержало в себе «священное нарушение», «очистительный суд» и избежание скверны путем перенесения ее на другой объект(10,67).

Все этапы ритуального действа обнаруживаются в линии развития темы прощания: жители Матеры готовятся оставить священную родную землю, совершают над собой «очистительный суд» во время сенокоса, Дарья берет на себя вину за себя и всех, при чьей жизни уходит под воду остров и деревня Матера.

Система персонажей в повести.

Как уже отмечалось, в изображении процесса прощания, реализованного в архетипе ритуального действа, многие образы (персо­нажей, природы, интерьера) автоматически приобретают мифологи­ческие черты, то есть, становятся материальным выражением идеи произведения. Писатель создает мир Матеры. Это ясный и прочный, ос­нованный на незыблемости представлений о вечности земли, неба, солнца, любовном и хозяйском отношении к природе мир. Этот мир создается че­рез двойное воплощение идеи прощания, материализуемой в жизнеподобных и условных образах (остров Матера - Атлантида, дерево - древо жизни Листвень, неведомый зверек - Хозяин острова). Но смысл образов как бы «перетекает» из одного в другое: жизнеподобный образ приобретает свойство символа, значение его нахо­дится на грани между реальным и символическим. Дарья иденти­фицируется с Лиственем, Богодул - с Хозяином. Распутин соединяет в образной системе повести представления о двух параллельно существующих способах восприятия и оценки: мирском и священном.

Образ Дарьи неразрывно связан с образом самой Матеры - де­ревни и острова, доживающим последний срок. И осмысление Дарьей своей жизни и нынешнего своего положения связано с трудной ду­мой о Матере. Как Матера отделена от земли «течью воды и течью времени», так и Дарья отделена от всех жителей острова и деревни своей старос­тью. Распутин всегда выделяет ее среди других: «Дарья жила тем же страхом, что и другие, но жила увереннее и серьезней»(ВР,1,206), за столом с подругами она сидит «на председательском месте»; на Матеру чаще всего смотрит с холма - «макушки острова», а на по­жогщика, вошедшего в избу, - с высоты стола и говорит «суровым судным голосом» (ВР,1,290).

Потребность осмысления жизни существовала в Дарье, как че­ловеке религиозном и духовном, всегда, но исключительность ситуации затопле­ния родных мест заставляет размышлять о жизни и своем месте в ней более обостренно. Дарья чувствует нетождественность самой себе, ее представления о жизни еще и еще раз проверяются в наб­людениях за происходящим, диалогах с собой и подругами, поступ­ках. Героиня связывает свое непонимание происходящего с тем, что свой век она уже отжила и ни к чему искать «какую-то особую правду и службу, когда вся правда в том, что проку от тебя нет сейчас и не будет потом...»(ВР,1,186). Жестокая в своей завершенности мысль еще более углубляется в разговоре с Катериной, когда Да­рья винит себя в том, что «привычку к себе держит», другими словами, любит себя, тогда как главное в жизни - дело сделать. Эти «последние» вопросы-размышления, задаваемые с такой безоглядной отвагой и силой, связаны и с растерянным непониманием - «Так ли? Так ли?» Пройдя через двойное осмысление героиней, эти мысли о жизни - службе и любви к себе завершаются в диалоге Дарьи с Клавкой Стригуновой. На Клавкино прямолинейное: «Бабке твоей себя жалко. … боится туда, где живым пахнет», Дарья отвечает: «Я, девка, и об етим думала... Ну ладно, думаю, пущай я такая… А вы-то какие?... Эта земля-то рази вам однем принад­лежит? Эта земля-то всем принадлежит - кто до нас был и кто пос­ле нас придет. Мы тут в самой малой доле на ей....нам Матеру на подержанье только дали... чтоб обихаживали мы ее и с пользой от ее кормились...»(ВР,1,241). Так идея личного служения связывается с общечеловеческим служением и ответственностью перед жизнью.

С мотивом служения диалогично связан мотив памяти. Развива­ется он в обратной предшествующему последовательности: от обще­человеческого к личному пониманию и утверждению. В 13 главе да­ется подробное описание труда жителей Матеры, говорится об их общении с природой. От пафосного утверждения необходимости эмоциональной памяти автор приво­дит свою героиню к сомнению: «Неужели и о Матере люди, которые останутся, будут вспоминать не больше, чем о прошлогоднем сне­ге?»(ВР,1,259). И все же додумать до конца эту мысль она не может, «...для чего-то полного и понятного не хватало связи». В казалось бы, окончательно оформившемся варианте осмысления - «Правда в памяти. У кого нет памяти, у того нет жизни», все-таки существует обрат­ная сторона: «Но она понимала: это не вся правда...» (ВР,1,283).

Для того, чтобы получить полную правду о человеческой жизни, по мыс­ли Распутина, необходимо прожить ее до конца, не отказываясь ни от чего в ней. Дарья понимает, что только изживание своей жизни до последнего дня, переход в инобытие, в смерть, могут открыть полную правду о земной жизни.

И, пожалуй, главным мотивом, развивающимся в связи с образом Дарьи, становится мотив последнего срока. Как уже отмеча­лось, осознание конечности жизни Матеры - характерологическая черта времени всей повести, «последний срок» предчувствуется постоянно. «Всплывает» же на поверхность - трижды: объявляется на собрании, о жизненном сроке говорят Дарья и Андрей, и, нако­нец, он наступает: Павел едет за матерью в ночь на 20 сентября . Подготавливается этот мотив размышлениями Дарьи о жизни-службе, ее пониманием, что срока своей смерти человеку знать не дано. Глубинный смысл мотива последнего срока связан с индивидуальным прощанием героини.

Личное прощание Дарьи с Матерой проходит те же самые вехи, что и коллективное, но в обратном порядке. Сразу после заверше­ния колхозного сенокоса Дарья прощается со своим покосом, потом вместе с Катериной - с мельницей (параллель – прощание жителей деревни с горящей избой Катерины), наконец, совершает прощальный обряд своей избы (параллель – прощание старух с избой Настасьи). События как будто воз­вращаются на тот же самый круг, но в другом, новом качестве.

Если представить повторяющиеся события прощания сначала коллективного, а затем Дарьи, в виде спирали, диалектически со­четающей направленность и качество переживаемого витка времени, то получится противоположная картина. Коллективное прощание включает в себя многие события. Это прощание Настасьи с избой, в котором участвовали все близкие подруги. Потом - прощание всех жи­телей деревни с подожженным Петрухой до­мом, наконец, прощание всего народа с островом и жизнью на нем во время сено­коса. Круги воображаемой спирали расширяются, свидетельствуя о все большем числе людей, переживающих прощание с родиной, унося­щих в своих душах память о счастье и красоте родной земли.

Собы­тия личностного прощания Дарьи все дальше отделяют ее от людей, воображаемая спираль развивается в обратном, сужающемся, направлении. Дарья ощущает конец жизни острова как свою вину перед всем родом, жизнь которого оказывается перерубленной. «Ей представилось, как потом, когда она сойдет отсюда в свой род, соберется на суд много-много людей – там будут и отец с матерью, и деды, и прадеды – все, кто прошел свой черед до нее. Ей казалось, что она хорошо видит их, стоящих огромным, клином расходящимся строем, которому нет конца, - все с угрюмыми, строгими, вопрошающими лицами. А на острие этого многовекового клина, чуть отступив, чтобы лучше ее было видно, лицом к нему одна она. Она слышит голоса и понимает, о чем они, хоть слова звучат и неразборчиво, но самой ей сказать нечего. ….Они спрашивают о надежде, они говорят, что она, Дарья, оставила их без надежды и будущего.»(ВР,1,282)

Общение с потусторонним миром – кульминационный момент ритуального действа, который наглядно подтверждает одновременное существование мира священного и мирского, доказывает незыблемость для религиозного сознания утверждения: «как наверху, так и внизу». Дарья «слышит» ответ мертвых и по их наказу провожает родную для всех живущих в ней и ушедших из нее избу в соответствии с обрядом проводов покойника. Дарья в это время находится в особом мире - священном и вечном.

С точки зрения мирского понимания жизни, обращение к умершим родителям психоло­гически объяснимо: Дарье нужен авторитетный собеседник, а среди окружающих людей нет равных ей по уровню сознания и обостренности восприятия. К тому же она «самая старинная старуха». И Распутин настойчиво сос­редоточивает внимание на таких чертах характера героини, кото­рые свидетельствуют об исчерпанности жизни этого человека. Она задает себе «последние» вопросы, и в поисках ответа понимает, что при жизни на них не найти ответа. Дарья – человек «завершенный», «закрытый»; человек, который как личность уже есть, уже состоялся. Она не может пере­родиться, обновиться, пережить метаморфозу, - это ее завершающая (последняя и окончательная) стадия.(11,137) Автор показывает че­ловека, замкнувшегося в себе, в пределах собственного «я», при­нимающего эту замкнутость и отвергающего мысли о дальнейшем развитии своей земной жизни. Дарья не принимает новой жизни вне острова. Она вся в настоящем и прошлом, но не в будущем, вся - с ушедши­ми из жизни предками, но не с живущими.

Это понимает и сама героиня. До начала индивидуального про­щания Дарья и в мыслях, и вслух осуждала окружающих ее людей, время; в пятнадцатой главе она впервые задумывается: «Людей су­жу, а кто дал мне такое право? Выходит, отстранилась я от них, пора убираться...» (ВР,1,260). Мысли о своей вине приходят к героине и во время разговора с подругами, когда она удивляется их меч­там о будущей жизни и размышляет о значении в жизни человека положения, места, которое он занимает. Так Дарья приходит к по­ниманию цели и средства жизненного движения - надежды на лучшее будущее, освещающей человеку путь вперед. Без этого луча надежды нет веры в лучшее будущее. А отсутствие ее свидетельствует о тупике, в котором оказалась героиня. Но силу ее ду­ха питает личная, не перелагаемая на других, ответственность пе­ред прошлым и настоящим, а значит - перед будущим. В том, как Дарья «обряжает» избу, не только воздаяние последнего, что в ее силах, родному дому, деревне, острову, но и убежденность, что только так, а не иначе должен проститься человек с уходящей в прошлое жизнью. Так: достойно и стойко, свято и просто. И тра­гическое завершение прощания Дарьи оставляет луч надежды, все­ляет в читателя веру в моральные ценности, в необходимость че­ловеческой жизнестойкости и жизнедостойности.

Очистительный об­ряд избы Дарьей, как и коллективный обряд прощания, приводит к состоянию катарсиса, позволяющего осознать не только трагедию происходящего с людьми и островом, но и особенную надындивиду­альную связь человека с миром, отраженную в чувстве личной при­частности героини ко всему, что происходит в жизни. Через изоб­ражение чувств личной причастности и ответственности Распутин утверждает необходимость прочности родовой связи личности с миром священного, связи, отложившейся в глубинах психики человека, в строе его чувств, мышления, национального сознания.

В повести есть еще один образ, столь же стойко исполняющий свой долг по отношению к Матере. Это Царский Листвень, корнями которого, по старинному преданию, крепилась к речному дну, к одной общей земле, Матера. Царский Листвень - распутинское «дре­во жизни». Его видит Дарья с «макушки острова» - сухого травя­нистого угора, когда размышляет о своей жизни. Его же, одиноко стоящего среди выгоревшей Матеры, видит она в минуты последнего посещения кладбища, к нему приходит после совершения обряда своей избы..

Автор сближает образы героини и Лиственя не только внешне. Описание «обряжения» избы сопрягается с описани­ем «битвы» пожогщиков с Лиственем. Параллель начинается с изоб­ражения вечера, когда Дарья пришла на кладбище для последнего прощания и «услышала» наказ предков, в это же время пожогщики впервые попытались спилить дерево. «Обряжение» избы и «битва» с Лиственем продолжаются два дня. Эта параллель особенно значи­ма в повести, поскольку является одним из двух (о втором - ниже) нарушений общего принципа изображения времени и пространст­ва - принципа «хронологической несовместимости», означающего несовместимость нескольких действий одновременно в разных местах (12, 68). При наличии множества диалогически перекликающихся мо­тивов во всей повести всего лишь две хронологические параллели. И это позволяет утверждать не случайность авторского сближения образов.

«Древо жизни» Распутина отличается от мифологического. И прежде всего тем, что этот крепкий, надежный, словно железный, Листвень, «не способен был больше распускать по веснам зеленую хвою» и был без верхушки, без движения вверх, хотя и «не потерял своего могучего величавого вида». Мифологическое же древо жизни (у славян - дуб, у скандинавов - ясень и др.) - вечно живое, плодоносящее и благоухающее ароматом цветов и пче­линого меда. Как видим, описание Лиственя и Дарьи - самой ста­рой из старух - во многом совпадает: они оба – центр мира Матеры, оба они сильны прошлыми накоплениями. Через образ Царского Лиственя еще раз подтверждается распутинский тезис о сокровенности и не­зыблемости прошлого в настоящем, о правде, которая в «памяти».

Наряду с параллелью Дарья - Листвень в повести присутствует еще два двойника: Богодул и Хозяин. Богодул - личность со своим ха­рактером, взглядами на жизнь. Он приносит старухам вести о тво­рящихся на острове изменениях, «охраняет себя и старух от «чужих», приютил старух в их последнюю ночь на острове. Казалось бы, на этом заканчиваются функции образа, но, как и для старух, для автора важно его присутствие, его внешность, реакция на ок­ружающее. Богодул воспринимается старухами и характеризуется повествователем как глубокий старик. Здесь очевидна авторская установка на изображение вневременного образа, человека, сопутствующего жизни многих поколений людей, всегда нужного им (вспомним «профессию» Богодула). Вот как описывается его внеш­ность: «был он на ногах, ступал медленно и широко, тяжелой, на-валистой поступью, сгибаясь в спине и задирая большую лохматую голову... Из дремучих зарослей на лице выглядывала лишь горбушка мясистого кочковатого носа да мерцали красные, налитые кровью глаза. От снега до снега Богодул шлепал босиком... (ВР,1,175). А это - поэтическое описание представлений славян о домовом: «...домовой любит принимать разные виды, но обыкновенно он является плотным, не очень рослым стариком, в коротком смурном зипуне или синем кафтане,... у него седая порядочная борода; волосы острижены в скобу, но косматы и застилают лицо; голос суровый и глу­хой, он любит браниться и употребляет при этом выражения чисто народные.... Как настоящий хозяин, именем которого чтят его в на­роде, домовой присматривает за всем в доме, сочувствует и семейной радости, и семейному горю»(13,59,60,62). Нет нужды дословно сопостав­лять процитированные описания, очевидно сходство Богодула и до­мового, проявляемое не столько в деталях, сколько в главном. Сходство образов означает степень проник­новения писателя в народно-поэтическое сознание, для которого представления о мире священного незыблемы.

Но автору недостаточно воплощения мысли о хо­зяйском отношении к жизни, включающем в себя знание прошлого, настоящего и буду­щего, в образе человека по имени Богодул. Для усиления этой мысли в повесть вводится образ зверька неиз­вестной породы, его имя, Хозяин, говорит о главной функции в повести. Хозяин - существо вневременное, вечное, неосязаемый «дух» Матеры, зооморфное воплощение вечного служения и памяти. Внешне в тексте повести образы Богодула и Хозяина сближаются, пожалуй, лишь только тем, что свой обход по деревне зве­рек всегда начиная от барака Богодула, и предчувствием Хозяина скорой, как и его самого, кончины Богодула. Идентичность функ­ций этих образов - охраны острова и старух, службы острову и жи­телям деревни, наконец, предвидение одновременной кончины, - указывают на их внутренние смысловые связи. Связь эта - ассоциативная.(14,66). Образы, включенные в архетипический сю­жет, несут на себе свойства архетипической основы: внешний вид Богодула связывается с мыслью о вечности этого человека - он не менялся, «будто бог задался целью провести хоть одного человека через несколько поколений»(ВР,1,175). Зверек - Хозяин тоже принимает идею вечной жизни, он считает, что никому мечтать не дано, а то, что люди считают мечтами, является только воспоминаниями. И Да­рья в своих обращениях к ушедшим из жизни исходит из представлений о связи двух миров.

Автор сближает образы Дарьи, Богодула и Хозяина не только на основе общих представлений, но и на основе их действий: все они остаются на Матере, не могут оставить ее. Смысл финала произведения отражает наличие в повести двойного ракурса изображения, связанного с мирским и священным типами мировосприятия. Сама структура ритуального действа становится носителем содержания, канон в его непреложности диктует развитие сюжета повести. Дарья, Хозяин, Богодул остаются на Матере по своей воле до самого «последнего срока». И они не умирают, а переходят в иное измерение, приобщаются к вечности. Финал трактуется В. Распутиным как «вознесение»(15,12). Таким образом, завершение ритуального действа и мифологической повести сходятся в единой тра­ктовке смерти как переходе в иную форму бытия, связи живых и мертвых. Образы Дарьи, Богодула, Хозяина, Лиственя соединяются с единым представлением об исполненном долге перед вечной жизнью, о деле, которое вершит Дарья, о пользе, которую она стремится принести своим уходом живым и мертвым. Ритуал прощания завершается жертвоприношением.

Валентин Распутин. Русский гений Чернов Виктор

«Прощание с Матёрой»

«Прощание с Матёрой»

Осенью 1976 года в журнале «Наш современник» (№№ 10, 11) появилась новая повесть Валентина Распутина «Прощание с Матёрой». О том, как возник замысел произведения, как оно писалось, сам автор рассказывал так: «Среди русских названий – самых распространенных, кондовых, коренных – название «Матерая» существует везде, по всем просторам России. Есть оно и у нас в Сибири, и на Ангаре тоже есть такое название. Я его с этим смыслом и взял, должно же название что-то обозначать, фамилия должна что-то обозначать, тем более это название старой деревни, старой земли…

Все это происходило на моих глазах. Действительно трагическое зрелище, когда идешь вечером по Ангаре, по Илиму (это река, которая впадает в Ангару), и видишь, как эти крепкие деревни горят в темноте. Это было зрелище, которое останется в памяти навсегда.

«Прощание с Матерой» – эта работа была для меня главной, ни рассказы, ни другие повести. Для этой повести я, может быть, и был нужен…

Я не назад зову. Я зову к сохранению тех ценностей и традиций, всего того, чем жил человек. Моя деревня, например, когда ее перенесли, стала леспромхозом. Делать там было больше нечего, только лес рубить. Лес рубили и рубили неплохо. Поселок был большой, не из бедных. Занятие ведь влияет на человека. Хорошо зарабатывали, и все как бы ладно, но пьянка была жуткая, такой сейчас даже нет. Это были 70-е – 80-е годы. Только вырубать лес, зарабатывать на этом – все-таки это не божеское дело. Меня тогда это поразило и заставило писать.

Видимо, нам в России жить хорошо не надо, чтобы оставаться людьми. Не надо богатства, не нужно быть богатым. Есть такое слово – достаток. Есть какая-то мера, при которой мы остаемся в своей нравственной сохранности».

В этих словах писателя слышны горечь и разочарование, боль за свой народ, за свою родную землю. Он, как и его героиня Дарья, защищает не старую избу, а Родину, как у нее, болит сердце и у Распутина: «Как в огне оно, христовенькое, горит и горит, ноет и ноет». Как точно отмечал критик Ю. Селезнев: «Название острова и села – Матёра – не случайно у Распутина. Матёра конечно же идейно образно связано с такими родовыми понятиями, как мать (мать – Земля, мать – Родина), материк – земля, окруженная со всех сторон океаном (остров Матёра – это как бы «малый материк»)». Для автора, как и для Дарьи, Матёра – воплощение Родины.

Если в «Последнем сроке» или в «Живи и помни» еще можно было говорить о «трагедии отдельно взятой крестьянской семьи», то в «Прощании с Матёрой» автор такой возможности критикам не оставил. Гибнет крестьянский материк, целый крестьянский мир, и именно это приходится обсуждать критикам. Впрочем, они попытались сгладить остроту проблемы и обвинить автора в «романтизации и идеализации патриархального мира», в котором, некоторые критики видели лишь консервативные и отрицательные качества. А. Салынский оценивал проблематику повести как «тривиальную» (Вопросы литературы. 1977. № 2), В. Оскоцкий отмечал желание Распутина «из коллизии все-таки не трагедийной любой ценой «выжать» трагедию» (Вопросы литературы. 1977. № 3), Е. Старикова заметила, что Распутин «более жестко и менее гуманно, чем раньше, разделил мир своей повести на «своих и чужих»» (Литература и современность. М., 1978. Сб. 16. С. 230). Острота поднятых писателем вопросов вызвала на страницах «Литературной газеты» дискуссию «Деревенская проза. Большаки и проселки» (1979, сентябрь-декабрь).

А. И. Солженицын писал по этому поводу: «Это прежде всего – смена масштаба: не частный человеческий эпизод, а крупное народное бедствие – не именно одного затопляемого, обжитого веками острова, но грандиозный символ уничтожения народной жизни. И даже ещё огромней: какой-то неведомый поворот, сотрясение – расставание и для нас всех. Распутин – из тех прозорливцев, которому приоткрываются слои бытия, не всем доступные и не называемые им прямыми словами.

От первой страницы повести мы застаём деревню уже обречённой к уничтожению – и сквозь повесть это настроение нарастает, звучит как реквием – и голосами народа, и голосами самой природы и человеческой памяти, как она сопротивляется своей кончине. Пронзительно нарастает прощание с островом, растянутое умирание, режущее сердце.

Вся ткань повести – широкий поток народного поэтического восприятия. (На её протяжении изумительно описаны, например, разные характеры дождей.) Сколько чувств – о родной земле, её вечности. Полнота природы – и живейший диалог, звук, речь, точные слова. И – настоятельный у автора мотив:

Раньше совесть сильно различали. Ежели кто норовил без её – сразу заметно. А теперь – холера разберёт, всё смешалось в одну кучу – что то, что другое. Мы теперя так и этак не своим ходом живём. Люди про своё место под Богом забыли.

Пришли пожогщики, «набежники из совхоза», и жгут одно за другим, что пустеет. Гигантское царь-дерево Листвень, отметный знак всего острова, – только он оказался неповалимый и несжигаемый. Сжигают – «мельницу христовенькую, сколько хлебушка нам перемолола». Вот – часть домов уже сожжена, а остальные «как вжались в землю от страха». Последняя вспышка прежней жизни – дружная пора сенокоса, любимая деревенская пора. «Все мы – свой народ, из одной Ангары воду пили». А теперь это сено – через Ангару, и скирдовать около многоэтажных неживых домов для бесприютных коров, обречённых под нож. Прощание с деревней, растянутое во времени, одни уже переехали и приезжают навещать остров, другие – держатся на месте до последнего. Прощаются с могилами родных, пожогщики дико налетают на кладбище, стаскивают в кучу кресты и жгут. Старуха Дарья, готовясь к неизбежному сожжению своей избы, – белит её насвежо, моет полы и набрасывает на пол травы, как под Троицу: «Сколько тут хожено, сколько топтано». Для неё отдать избу – «как покойника в гроб кладут». А заезжий внук Дарьи – отчуждён, беспечен к смыслу жизни, уже давно оторван от деревни. Дарья ему: «В ком душа, в том и Бог, парень». «А что душу свою потратили – вам и дела нету». – Теперь узнаётся: изба, если её не трогать, сама по себе горит два часа – но ещё многие дни тоскливо курится потом. А и после сожженья избы – Дарья не в силах уехать с острова, ещё с двумя-тремя старухами ютится в негодном бараке. И так – перепущен срок отъезда. Сына Дарьи на катере посылают ночью снять стариков – а тут налегает такой густой туман, какого в жизни они не видели, и найти на Ангаре знакомый остров уже не могут. Этим и оканчивается повесть – грозным символом как бы нереальности нашего бытия: существуем ли мы вообще?»

Гибнет целое поколения, поколения хранителей вековых народных устоев, традиций, без которых не может существовать народ. Звучащие уже в «Последнем сроке» темы расставания с поколениями людей, живших и трудившихся на земле, прощания с матерью-прародительницей, с миром праведников, трансформируются в сюжете повести «Прощание с Матерой» в миф о гибели всего крестьянского мира. На «поверхности» сюжета повести – история затопления расположенного на острове сибирского села Матеры волнами «рукотворного моря». В противоположность острову из «Живи и помни», остров Матера (материк, твердь, суша), постепенно уходящий на глазах читателей повести под воду, – символ земли обетованной, последнее пристанище тех, кто живет по совести, в согласии с Богом и с природой. Доживающие свои последние дни старухи во главе с праведницей Дарьей отказываются переселяться в новый поселок (новый мир) и остаются до смертного часа охранять свои святыни – крестьянское кладбище с крестами и царственный листвень, языческое Древо жизни. Лишь один из переселенцев – Павел – навещает Дарью в смутной надежде прикоснуться к истинному смыслу бытия. В противоположность Настене он плывет из мира «мертвых» (механической цивилизации) в мир живых, но это – погибающий мир. В финале повести на острове остается только мифический Хозяин Острова, отчаянный крик которого, звучащий в мертвой пустоте, завершает повествование.

«Прощание с Матёрой» подводит итог философско-мировоззренческим размышлениям Распутина о трагической судьбе деревни под колесами «научно-технической революции», осуществляемой варварскими, жестокими, антигуманными методами. Усиливается трагическое мироощущение писателя, которое приобретает апокалиптические черты, воплотившиеся в картинах пожара и потопа.

В повести нашла свое отражение философия, поэтика, мистика прощания с традиционным укладом жизни, «дедовскими святынями», нравственными и духовными заветами предков, которые Распутин олицетворяет в образе величественной и крепкой духом старухи Дарьи. Остров Матера у Распутина не просто отдельная деревня, а модель крестьянского мира, наполненного своими жителями, скотиной, зверьем, проживающим в уютном и родном ландшафте, в центре которого находится мощный листвень, границы которого охраняет таинственный и мистический Хозяин. Здесь царят гармония и целесообразность, познание и труд, уважение к живым и почитание мертвых. Но прощание с этой жизнью совсем не элегично и благостно, оно прерывается скандалами, драками, ссорами коренных жителей и «пожогщиков», «разорителей», приехавших очищать перед затоплением территорию для будущей электростанции. На их стороне оказывается и внук Дарьи – Андрей. Молодое поколение, которое должно быть, по мысли Распутина, лучше, чем уходящее, не выполняет своей исторической роли. Поэтому писатель считает, что «цивилизация с какого-то необозначенного времени взяла неверный курс, соблазнившись механическими достижениями и оставив на десятом плане человеческое совершенствование».