Как погиб разведчик николай кузнецов. Легендарный разведчик Николай Кузнецов — из семьи крепких уральских кержаков Разведчик николай

" Размеренным шагом, неторопливо он шел по Дойчештрассе — главной улице Ровно, обычный пехотный обер-лейтенант с Железным крестом первого класса и «Золотым знаком отличия за ранение» на груди, ленточкой Железного креста второго класса, продернутой во вторую петлю френча, в лихо сдвинутой набекрень пилотке. На безымянном пальце левой руки поблескивал золотой перстень с монограммой на печатке. Приветствовал старших по званию четко, с достоинством, чуть небрежно козырял в ответ солдатам. Самоуверенный, спокойный хозяин оккупированного украинского города, само живое олицетворение дотоле победоносного вермахта. Обер-лейтенант Пауль Вильгельм Зиберт. Он же «Пух». Он же Рудольф Вильгельмович Шмидт. Он же Николай Васильевич Грачев. Он же «Колонист». Он же Николай Иванович Кузнецов. Советский разведчик и партизан".

Николай Иванович Кузнецов родился 27 июля 1911 года в деревне Зырянке Талицкого района Свердловской области. В 1918 году пошел в начальную школу родной деревни, затем продолжил обучение в Талицкой школе-семилетке.

В 1926 году поступил в Тюменский сельскохозяйственный техникум, потом учился в Талицком лесном техникуме. Трудовую деятельность начал в качестве таксатора в земельном управлении г. Кудымкара (Коми-Пермяцкий национальный округ.

В 1934 году переехал в г. Свердловск. В 1935-36 гг. работал на Уралмашзаводе в конструкторском отделе и одновременно учился на вечернем отделении Уральского индустриального института (ныне - Уральский федеральный университет им. Первого Президента России Б.Н.Ельцина).

Еще в годы учебы в школе обнаружил незаурядные способности к иностранным языкам. С интересом изучал немецкий язык, позднее - эсперанто. Работая в Кудымкаре, изучил язык коми настолько хорошо, что местные жители принимали его за своего. Именно там на него обратили внимание органы безопасности. Общаясь с немецкими специалистами на Уралмашзаводе, получил хорошую разговорную практику, овладел несколькими диалектами немецкого языка, имел возможность по рассказам немцев познакомиться с их обычаями и традициями.

В 1938 году переехал в Москву, где проживал по паспорту этнического немца Рудольфа Шмидта, и по легенде являлся инженером авиационного завода. Успешно общался с представителями немецкого и чешского посольств, получая информацию, чрезвычайно важную в условиях надвигавшейся военной угрозы.

В августе 1942 года Н.И.Кузнецов прибыл в партизанский отряд особого назначения «Победители» под командованием Д.Н.Медведева в район г. Ровно (Украина). В отряде действовал под фамилией Николай Грачев, а специальные задания выполнял в форме немецкого офицера, обер-лейтенанта Пауля Зиберта.

В 1942-1944 гг. Н.И.Кузнецов:

1. передает в Центр сведения о ставке Гитлера в Виннице «Вервольф»;
2. получает аудиенцию у рейхкомиссара оккупированной Украины , гауляйтера Восточной Пруссии Эриха Коха , во время которой узнает о подготовке крупного наступления на Курской дуге;
3. ликвидирует в Ровно имперского советника финансов генерала Геля;
4. организует похищение генерала фон Ильгена и гауптмана Гранау;
5. уничтожает верховного судью оккупированной Украины оберфюрера СС Функе;
6. добывает разведданные о готовившемся теракте против руководителей стран антигитлеровской коалиции в Тегеране;
7. уничтожает подполковника Петерса и ефрейтора Зайделя;
8. ликвидирует вице-губернатора Галиции Бауэра и высокопоставленного чиновника Шнайдера.

9 марта 1944 года Н.И.Кузнецов и его соратники И.Белов и Я.Каминский погибли в неравной схватке с бандеровцами в районе украинского села Боратин.

Еще при жизни в 1943 году Н.И.Кузнецов награжден орденом Ленина, а посмертно ему было присвоено звание Героя Советского Союза.

Гениальный разведчик, полиглот, покоритель сердец и большой авантюрист, он лично уничтожил 11 нацистских генералов, но был убит бойцами УПА.

Лингвистический талант

Мальчик из деревни Зырянка с четырьмя сотнями жителей в совершенстве овладевает немецким языком благодаря высококвалифицированным преподавателям. Позднее Коля Кузнецов нахватается ненормативной лексики при знакомстве с лесником – немцем, бывшим солдатом австрийско-венгерской армии. Самостоятельно изучая эсперанто, он перевел на него любимое «Бородино», а учась в техникуме, перевёл на русский немецкую «Энциклопедию лесной науки», тогда же в совершенстве овладел польским, украинским и коми. Испанцы, служившие в лесах под Ровно в отряде Медведева, вдруг забеспокоились, доложили командиру: «Боец Грачёв понимает, когда мы говорим на родном». А это у Кузнецова открылось понимание незнакомого до того языка. Освоил шесть диалектов немецкого и, встречаясь где-нибудь за столиком с их офицером, моментально определял, откуда тот родом, и переходил на другой диалект.

Довоенные годы

Проучившись год в Тюменском сельскохозяйственном техникуме, Николай бросил учёбу из-за смерти отца и через год продолжил обучение в Талицком лесном техникуме. Позже работал помощником таксатора по устройству лесов местного назначения, где донес на коллег, занимавшихся приписками. Дважды был исключен из комсомола - по обвинению в «белогвардейско-кулацком происхождении» ещё в годы учебы и за донос на коллег, но уже с осуждением к году исправительных работ. С «Уралмашзавода» был уволен за прогулы. Биография Кузнецова не пестрила фактами, представлявшими его как благонадежного гражданина, но неизменная склонность к авантюризму, его любопытство и сверхактивность стали идеальными качествами для работы разведчиком. Молодого сибиряка с классической внешностью «арийца», который прекрасно владел немецким, заметило местное управление НКВД и в 1939 году направило в столицу на учёбу.

Дела сердечные

По словам одного из руководителей советской разведки, Николай Иванович был любовником большинства прим московского балета, притом «некоторых из них он в интересах дела делил с немецкими дипломатами». Еще в Кудымкаре Кузнецов женился на местной медсестре Елене Чугаевой, но, уезжая из Пермского края, расстался с женой через три месяца после заключения брака, так и не оформив развод. Любовь со светской львицей Ксаной в 1940-х не сложилась из-за настороженного отношения к немцам, ведь Николай уже был частью легенды и представился даме сердца как Рудольф Шмидт. Несмотря на обилие связей, этот роман остался самым главным в истории героя – уже в партизанском отряде Кузнецов просил Медведева: «Вот адрес, если погибну, обязательно расскажите обо мне правду Ксане». И Медведев, уже Герой Советского Союза, отыскал после войны в центре Москвы эту самую Ксану, выполнил волю Кузнецова.

Кузнецов и УПА

За последние десять лет в Украине появился целый ряд статей, стремившихся опорочить знаменитого разведчика. Суть предъявляемых ему обвинений одна и та же - боролся он не с немцами, а с украинскими повстанцами-оуновцами, членами УПА и тому подобными. Архивные материалы опровергают эти заявления. Например, уже упомянутое представление к званию Героя Советского Союза с приложенным к нему ходатайством перед Президиумом Верховного Совета СССР, подписанным начальником 4-го Управления НКГБ Павлом Судоплатовым. В обосновании награждения говорится о ликвидации Кузнецовым восьми высокопоставленных немецких военных чиновников, организации нелегальной резидентуры и ни слова о борьбе с какими бы то ни было украинскими самостийниками. Конечно, медведевцам, и в том числе Кузнецову, приходилось вести борьбу с отрядами украинских националистов, но лишь как с союзниками гитлеровского оккупационного режима и его спецслужб. От руки оуновцев и погиб выдающийся разведчик Николай Кузнецов.

Гибель

Немецкие патрули были осведомлены о розыске гаутмана в районах Западной Украины. В марте 1944 года бойцы УПА ворвались в дом села Боратин, служивший прибежищем Кузнецову и его соратникам – Ивану Белову и Яну Каминскому. Белова поразили штыком на входе. Некоторое время под охраной они ждали командира повстанцев, сотника Черногору. Он и опознал в «немце» исполнителя громких терактов против гитлеровских бонз. И тут Кузнецов взорвал гранату в комнате, заполненной бойцами УПА. Каминский предпринял попытку бежать, но его настигла пуля. Тела погрузили на конную повозку соседа Голубовича Спиридона Громьяка, вывезли за село и, раскопав снег, положили останки возле старого ручья, засыпав хворостом.

Посмертная слава

Через неделю после трагического столкновения, немцы, вошедшие в село, нашли останки солдата в форме вермахта и перезахоронили их. Местные жители впоследствии показали место перезахоронения сотрудникам львовского УКГБ М. Рубцов и Дзюба. Струтинский добился перезахоронения предполагаемых останков Кузнецова во Львове на Холме Славы 27 июля 1960 года. Память об одном из героев войны, потрясшей весь мир и принесшей освобождение от коричневой фашистской чумы, грязным потоком заливавшей Европу, останется в вехах истории. Прав был Николай Кузнецов, когда однажды, обсуждая у партизанского костра дела народных мстителей, сказал: «Если после войны мы будем рассказывать о том, что и как делали, этому едва ли поверят. Да я бы и сам, пожалуй, не поверил, если б не был участником этих дел».

Киногерой

Многие считают, что о судьбе Николая Кузнецова рассказывает знаменитая картина «Подвиг разведчика» режиссера Бориса Барнета. На самом деле, идея фильма возникла еще до начала работы героя под именем Рудольфа Шмидта. Сценарий киноленты многократно видоизменяли, некоторые факты действительно были повествованием событий его службы, например, эпизод с похищением Кюна писался с аналогичного похищения Кузнецовым генерала Ильгена. И всё же, большинство сюжетов картины были основаны на собирательном образе героев войны, в фильме нашли отражение факты из биографий других разведчиков. Впоследствии на Свердловской киностудии было поставлено два художественных фильма непосредственно о Николае Кузнецове: "Сильные духом" (в 1967 г.) и "Отряд специального назначения" (в 1987 г.), но такую популярность, как "Подвиг разведчика", они не приобрели.

Легендарный советский разведчик Николай Кузнецов был рожден в 1911 году в семье обыкновенных крестьян. Семья была многодетной – шестеро душ детей. Жили они в селе Зырянка близ города...

Легендарный советский разведчик Николай Кузнецов был рожден в 1911 году в семье обыкновенных крестьян. Семья была многодетной – шестеро душ детей. Жили они в селе Зырянка близ города Перми. Настоящее имя разведчика, данное при крещении, — Никанор.

После школы-семилетки парнишка сначала пошел учиться в техникум сельского хозяйства, но затем передумал и отправился грызть гранит науки в лесной техникум. Он и ранее хорошо знал немецкий язык, но теперь решил заняться им более серьезно. Нужно отметить, что способности к языкам обнаружились еще с детских лет. Он водил знакомство с неким лесником-немцем, от него он и «заразился» склонностью к немецкому языку. Немного позднее Николай начал заниматься эсперанто, и достиг больших успехов, даже перевел на него «Бородино» Михаила Лермонтова. Также в библиотеке лесного техникума Кузнецов нашел редкую книгу «Энциклопедия лесной науки» и перевел ее с немецкого языка в первый раз.

Затем юный полиглот освоил очень споро и скоро польский, коми-пермяцкий и украинский языки. Немецкий язык Николай выучил настолько, что знал шесть диалектов. В 1930 году Кузнецов устроился на работу в земельное управление. Там его коллеги совершили ряд хищений, и так как материальная ответственность была солидарная, Николая за компанию осудили на один год. Необходимо отметить, что открыв для себя махинации коллег, парень сам заявил об этом в милицию.

Отсидев положенный год в исправительно-трудовой колонии, Кузнецов пошел работать в промышленную артель. Ему пришлось способствовать в насильственной коллективизации, поэтому пострадавшие крестьяне не раз нападали на будущего разведчика. И то, как Кузнецов действовал в кризисных ситуациях, да еще его прекрасное знание местных диалектов коми-пермяков позволило заметить его способности деятелей государственной безопасности. Вскоре его стали привлекать к работе ОГПУ для уничтожения групп бандитов в лесных массивах.

Весной 1938 года Николай Кузнецов уже числился помощником народного комиссара из НКВД М. Журавлева. И этот советский начальник позвонил в отделение НКВД в Москву и дал Кузнецову рекомендацию, указав, что он очень талантливый и смелый сотрудник. Глава контрразведки Л. Райхман принял это внимание, хотя у Николая и была судимость. В итоге П. Федотов принял Николая Кузнецова тайным спецагентом под личную ответственность и не прогадал.

Кузнецову выправили новые документы на другое имя – Рудольфа Шмидта. Первым делом ему нужно было стать своим в кругу иностранных дипломатов в Москве. Николай Иванович быстро и легко заводил знакомства среди иностранных деятелей, посещал светские рауты и с успехом собирал информацию для НКВД. Самое важное задание он также с успехом выполнил – завербовал нескольких иностранцев, убедив их работать на СССР. Особенно тщательно Николай Кузнецов работал с агентами из немцев. С этой целью его внедрили в роли инженера-испытателя на авиационный завод в Москве, так как там трудилось большое количество специалистов-немцев. Были среди них и западные шпионы. Там Кузнецов также перехватывал сведения из почты дипломатов.

Когда началась Великая Отечественная война, Николай Иванович был распределен в управление НКВД, которое специализировалось на разведке и диверсиях в тылу противника. Долгое время Кузнецов тренировался и готовился, изучая нравы, характеры и типические для немцев черты в лагере среди пленных фашистов. После этой тщательной подготовки, получив документ на имя Пауля Зиберта, разведчик был направлен в тыл неприятеля. Вначале он секретно действовал в городе Ровно, где находился главный штаб нацистов на Украине. Он каждый день взаимодействовал с высокими чинами в среде фашистов и местной правящей верхушкой. Все ценные сведения транслировались находящимся в этом регионе партизанский формированиям.

Одно из самых важных достижений разведчика Кузнецова – захват в плен немецкого майора, курьера, который вез в своей сумке тайную карту. Допросив пленного майора, и посмотрев карту, советские войска получили сведения, что в нескольких км от Винницы построено убежище для самого Гитлера. Также осенью 1943 года секретный агент смог похитить важного фашистского генерала, которого направили в Ровно для организации расправы с местными партизанами.

В качестве Пауля Зиберта последнее дело Кузнецова состояло в уничтожении крупного начальника фашистов на Украине оберфюрера Альфреда Функа. Допросив эту немецкую «шишку», Николай Кузнецов получил ценные сведения о готовящемся плане ликвидации глав «Большой тройки» на конференции в Тегеране. В начале 1944 года русскому спецагенту приказали отбыть с отступающими гитлеровцами во Львов и дальше производить диверсии. Там ему дали несколько помощников. Во Львове Николай Кузнецов организовал ликвидацию нескольких ключевых фигур в стане гитлеровцев.

Весной 1944 году гитлеровцы уже поняли, что им устраивает различные диверсии советский разведчик. Кузнецова опознали и его описание разослали по всем патрулям на Западе Украины. Видя такое положение дел, разведчик и два его помощника решили пробираться в леса и примкнуть в партизанскому движению либо же, если получится, уйти за линию фронта. В первых числах марта, уже подойдя к линии фронта, спецагенты наткнулись на войска украинских повстанцев. Завязалось сражение, и во вспыхнувшей перестрелке всех троих советских разведчиков застрелили. Позже советские историки определили примерное место погребения Николая Ивановича и герой был перезахоронен в городе Львове, на холме Славы.

Советский писатель Дмитрий Медведев в конце 1940-х годов создал книги, посвященные деятельности Николая Кузнецова. Они назывались «Это было под Ровно» и «Сильные духом», и после их выпуска о героическом разведчике узнал весь Советский Союз. Сам Дмитрий Медведев во время описанных событий был командиром партизан, с которыми работал Кузнецов, и поэтому рассказывал о нем из первых уст.

В последующие годы было создано около пятнадцати романов и повестей на тему биографии и подвигов Николая Кузнецова. Сейчас уже насчитывается порядка десяти кинокартин о легендарном разведчике, в том числе экранизаций литературных произведений. Самый выдающийся фильм – «Подвиг разведчика» (режиссер Борис Барнет, 1947 год).

Помимо этого, Николаю Кузнецову в советское время посвятили несколько памятников и открыты музеи его имени.

ГЕРОЙ С ТРАГИЧЕСКИМ ОТТЕНКОМ

Николай Кузнецов

О Николае Кузнецове написаны десятки книг, сняты художественные и документальные фильмы. Соратник легендарного Дмитрия Николаевича Медведева и бесстрашный партизан, советский разведчик, 16 месяцев действовавший под личиной обер-лейтенанта Пауля Вильгельма Зиберта, и бесстрашный исполнитель смертельных приговоров фашистской элите.

Давайте вспомним самые известные и неоспоримые факты. Родился Николай Иванович Кузнецов в 1911 году. По национальности - русский. Стал (пока не уточняем конкретный год) профессиональным разведчиком. В Великую Отечественную войну руководил разведывательно-диверсионной группой в городе Ровно Украинской ССР. Работал под видом офицера вермахта обер-лейтенанта Пауля Зиберта. Группа действовала под командованием командира партизанского отряда «Победители» чекиста Дмитрия Медведева. С 25 августа 1942 года по 8 марта 1944 года Кузнецов совершил ряд акций возмездия. Это он уничтожил палача украинского народа, главного немецкого судью Функа, генерала Кнута, вице-губернатора Галиции Бауэра, вице-губернатора Львова Вехтера и других высокопоставленных фашистских палачей, похитил и уничтожил начальника так называемых «Восточных войск» генерала Ильгена. Подготовил покушения на гауляйтера Украины Эриха Коха и генерала Даргеля…

Провел целый ряд разведывательных операций, добывал сведения стратегического характера. Именно Кузнецов сообщил о готовящемся в Тегеране во время Конференции лидеров антигитлеровской коалиции покушении немцев во главе с Отто Скорцени на «Большую тройку» - Сталина, Рузвельта и Черчилля. Кузнецов был убит бандеровцами в ночь с 8-го на 9 марта 1944 года. Звание Героя Советского Союза присвоено посмертно в 1944-м, награжден двумя орденами Ленина.

Однако в жизни разведчика Николая Кузнецова многое до сих пор остается под грифом «секретно». Помогал снять этот гриф исследователь и историк разведки Теодор Гладков. Так открывались новые странички в биографии Кузнецова. Теодор Кириллович ушел из жизни, но не все мои записи долгих с ним бесед расшифрованы.

Теодор Кириллович, вроде бы о Николае Ивановиче Кузнецове известно всё. Но именно в новом, XXI веке о нем пишут и рассказывают столько… К уже сложившемуся и устоявшемуся образу безупречного героя добавляются новые черты. Кузнецова обвиняли чуть ли не в стукачестве: до войны якобы доносил на своих. Он и холодный убийца, и обольститель - чуть ли даже не сводник, подкладывавший балерин из Большого чужим дипломатам.

Стоп-стоп… Много трепа, ерунды, домыслов, сознательного искажения. Иногда желание приукрасить. Бывает, что и очернить. Но почему такой огромный интерес к Кузнецову? Наверно, потому, что фигура необычнейшая, совсем для своих времен нетипичная. И, это уж точно, не только героическая, но и во многом трагичная.

Кем на самом деле был разведчик Кузнецов?

Действительно, есть в биографии Кузнецова кое-что неясное, недосказанное, о чем раньше предпочитали умалчивать. Может, это, до поры скрываемое, и дало повод к пересудам?

Теодор Кириллович, в до сих пор популярной книге Медведева «Сильные духом» автор мимоходом упоминает, что один из его подчиненных привел к нему Кузнецова в феврале 1942-го. Новый партизанский отряд Медведева как раз готовили к заброске в тыл фашистов, и Николай Иванович, инженер одного уральского завода, был представлен Медведеву как человек, прекрасно владеющий немецким и способный сыграть роль офицера вермахта. Позвольте вопрос прямой: сотрудничал до войны Кузнецов с органами или нет?

Сотрудничал. Когда партизанский командир Дмитрий Медведев писал книгу «Сильные духом», прославившую и его, и погибшего в 1944-м Кузнецова, он не имел возможности рассказать о разведчике всю правду. «…Отряд Медведева должен был лететь под Ровно, и к нам пришел московский инженер, сказал, что знает немецкий. А через месяц появился Пауль Зиберт…» - написано в книге. Это - сказка для маленьких детей. Разведчики так не рождаются. Но Медведев, естественно, знавший истинную биографию подчиненного лучше, чем кто-либо другой, был скован секретностью. Не мог, не имел он права написать правду в своей книге и очень по этому поводу сокрушался. На самом деле Кузнецов был с 1930-х годов негласным сотрудником службы госбезопасности, работал на разных предприятиях Урала. А то, что он учился в Индустриальном институте, писал диплом на немецком - чушь. Только годы спустя, в 1970-х, КГБ впервые разрешил написать, да и то одной строкой, что Кузнецов «с 1938 года начинает выполнять особые задания по обеспечению государственной безопасности». Из загадочной и ничего, в сущности, не раскрывающей формулировки следует, что 25 августа 1942 года в немецкий тыл приземлился с парашютом не подготовленный на скорую руку инженер с Урала, рядовой красноармеец Грачев, а достаточно опытный чекист, уже четыре года проработавший в органах. А сравнительно недавно удалось выяснить, что на самом деле к тому времени профессиональный стаж Николая Ивановича исчислялся не четырьмя, а десятью годами.

Но это же опровергает все расхожие и такие привычные представления о Кузнецове.

Уже с 10 июня 1932-го Николай Кузнецов - специальный агент окружного отдела ОГПУ Коми-Пермяцкого автономного национального округа. Предложение работать в ОГПУ - НКВД принял потому, что был патриотом, да и отчасти благодаря юношескому романтизму. Кодовый псевдоним - «Кулик». Затем в 1934-м в Свердловске он стал «Ученым», позднее, в 1937-м - «Колонист». В медведевском отряде действовал под именем красноармейца Николая Васильевича Грачева. А, к примеру, в Свердловске, куда летом 1934 года переехал из Кудымкара, значился статистиком в тресте «Сверд-лес», чертежником Верх-Исетского завода, наконец, расце-ховщиком бюро технического контроля конструкторского отдела. На самом деле числился в негласном штате Свердловского управления ОГПУ - НКВД. За четыре года в качестве маршрутного агента исколесил вдоль и поперек весь Урал. В характеристике того периода отмечалось: «Находчив и сообразителен, обладает исключительной способностью завязывать необходимые знакомства и быстро ориентироваться в обстановке. Обладает хорошей памятью».

С кем же Кузнецов завязывал полезные для ОГПУ знакомства?

На Уралмаше, на других заводах трудилось в те годы много иностранных инженеров и мастеров, особенно немцев. Собственных-то специалистов не хватало. Одни приехали из Германии еще в 1929-м во время кризиса, чтобы заработать, - платили им в твердой валюте. Другие искренне хотели помочь Стране Советов. А были и откровенные недруги: шеф-монтер фирмы «Борзиг» демонстративно носил перстень со свастикой.

Обаятельный и общительный Кузнецов умел легко сходиться с людьми разными - и по возрасту, и по социальному положению. Встречался с ними на работе и дома, беседовал по-немецки, обменивался книгами, грампластинками. Его сестра Лида, тоже жившая в Свердловске и не имевшая ни малейшего представления об истинной профессии брата, за него переживала: такое общение с иностранцами могло ой как аукнуться ее любимому братишке Нике. Но Николай только посмеивался. О его связи с органами никто из родни так и не догадался - тоже немалое достижение для разведчика. И только 23 августа 1942 года перед заброской в отряд Медведева «Победители» вскользь бросил при прощальной встрече брату Виктору: если не будет о нем долгое время никаких известий, то можно заглянуть на Кузнецкий Мост, там в доме 24 ответят. После войны Виктор Иванович Кузнецов узнал, что это адрес приемной НКВД.

А Николай Кузнецов стремился, словно чувствуя, как сложится его дальнейшая судьба, перенять у немцев стиль поведения. Иногда копировал их манеру одеваться, научился носить хорошо отутюженные костюмы, к которым подбирал по цвету рубашки и галстуки, красовался в мягкой, слегка заломленной шляпе. Стремился быть в курсе новинок немецкой литературы, обращая внимание и на книги научно-технические, частенько заглядывал в читальный зал библиотеки Индустриального института. Отсюда, кстати, и миф: Кузнецов закончил этот институт и даже защитил диплом на немецком.

Хорошо, общался молодой сотрудник Кузнецов с иностранцами, сходился с ними. А какой прок от этого чекистам?

Как какой? Специальный агент Кузнецов без дела не сидел. Представьте тот же Уралмаш - центр советской военной промышленности. Там масса иностранцев, в том числе и немцев. Понятно, были и их разведчики, и завербованные ими агенты. Многие уехали, но завербованные - остались. А Кузнецов сообщал о настроениях, выявлял агентов. Тут и наводка, и вербовка, и проверка, и установка…

Работал Кузнецов и по сельскому хозяйству: в район, где он трудился в Коми, ссылали кулаков. Конечно, многих в кулаки записывали понапрасну. Но были и кулацкие восстания, и убийства активистов, селькоров, настоящее, а не липовое вредительство. Так что таксатор Кузнецов получил право ношения оружия. Не только винтовки, как все лесники. Был у него наган. Человек уходил в лес, а там убивали почтальонов, таксаторов, тех, кто представлял власть.

Но как же Кузнецов оказался в Москве? Кто конкретно его рекомендовал?

Сложная история. Отыскал его в Коми новый нарком НКВД, бывший партийный работник Михаил Иванович Журавлев. Отправил его на укрепление чекистских рядов, а сам быстро дослужился до главы республиканского министерства. Звонит он в Москву в Управление контрразведки и докладывает своему учителю Леониду Райхману…

Тому самому, которого обвиняли в пособничестве Берии?..

Я отвечаю на ваш вопрос о Кузнецове, не вдаваясь в подробности биографии генерал-лейтенанта НКВД Райхмана, кстати, одного из бывших мужей знаменитой балерины Ольги Васильевны Лепешинской. (Был он вторым и не последним мужем балерины. Арестован, осужден, реабилитирован, но к супруге после тюрьмы не вернулся. - Н. Д.) Журавлев докладывает: «У меня тут есть парень фантастических актерских и лингвистических способностей. Говорит на нескольких диалектах немецкого, на польском, а здесь выучил коми, да так, что стихи на этом сложнейшем языке пишет». А у Райхмана как раз находился кто-то из его нелегалов, приехавших из Германии. Соединил с ним по телефону Кузнецова, поговорили, и нелегал не понял: спрашивает у Райхмана, это что, звонили из Берлина? Назначили Кузнецову встречу в Москве. Так и попал в столицу… Но на Лубянке Кузнецов ни одного раза в своей жизни не появлялся.

Боялись пускать?

Таких агентов было немного. Их не светили никогда. Могли сфотографировать человека, входящего в здание, и конец работе. Первая встреча, как бы по традиции, около памятника первопечатнику Федорову. Потом на конспиративных квартирах, в Парке культуры и в саду имени Баумана. Дали ему жилье на улице Карла Маркса в доме 20 - это Старая Басманная. Квартира напичкана разной техникой. Все интересующие Лубянку разговоры записывались.

Ловля на живца

Его поселили под именем Рудольфа Вильгельмовича Шмидта, немца по национальности, 1912 года рождения. На самом деле Кузнецов, напомню, родился годом раньше. Выдавал себя за инженера-испытателя Ильюшинского завода и появлялся в форме старшего лейтенанта ВВС Красной армии.

Но почему именно старшего лейтенанта?

Кузнецов сообразил, что его возраст 29–30 лет - как раз для лейтенанта. Легенда для чужих: работает в Филях, на заводе, где выпускают самолеты.

Удивительно, что на лейтенанта Шмидта так клюнули.

Удачно придумано - Рудольф Шмидт, то бишь, в переводе на русский Кузнецов. Говорит по-немецки, родился в Германии, когда ему было два года, родители поселились в СССР, где мальчик и вырос. Задним числом Кузнецову выдали паспорт на эту фамилию и «белый билет», чтобы не таскали по военкоматам. На такую заманчивую приманку сложно не клюнуть любой разведке. К тому же командир Красной армии по виду - истинный ариец. И какая выправка. Теперь часто публикуют фото Николая Кузнецова тех времен: он в летном костюме. Но вот что интересно или даже характерно. Той летной формы с тремя кубарями старшего лейтенанта ему никто не выдавал. Он рассказывал Райхману, что сам ее достал, придумал легенду и по ней действовал. Ни в какой армии никогда не служил и воинского звания не имел. Но как по-немецки подтянут, по-европейски элегантен. Теперь-т? мы знаем: в собственной стране Кузнецов находился на нелегальном положении.

Но звание могли бы присвоить.

Ни звания, ни удостоверения. А при поступлении на работу, почти всегда фиктивную, он писал в анкетах, что от службы в армии освобожден по болезни. А был абсолютно здоров. Правда, когда проходил тщательнейший медосмотр перед отправкой в отряд Медведева, выявили у него дефект зрения. Но незначительный, оперативной работе не мешающий. И еще Кузнецов всегда писал, что языков не знает. И вот что любопытно: если приходилось, то мог выдать себя и за иностранца, плохо говорящего по-русски. Несколько раз потребовалось и такое.

Где же он работал или хотя бы к чему был приписан?

В Москве состоял негласно в штате, получал жалованье непосредственно в первом отделе - немецком, созданном в 1940 году. У Николая Кузнецова даже должность была единственная в советской спецслужбе: особо засекреченный спецагент НКВД с окладом содержания по ставке кадрового оперуполномоченного центрального аппарата. И окладом довольно большим. Все видели, что он активно общается с иностранцами. Было столько доносов. Куча доносов! Читал я их. Ну, скажу я вам, и писали. Самый активный - сосед по его коммунальной квартире: иностранцев водит и вообще.

Догадываюсь, доносы попадали в одно и то же место.

Должны были бы, по идее. Но из-за некоторой неразберихи взяла Кузнецова в разработку и наша контрразведка, установила за ним слежку. Даже клички ему давали: одна - «Атлет» за мускулистую фигуру, другая - «Франт» за элегантность в одежде. Я видел эти доносы, подписанные двумя разными людьми из наружки - «Кэт» и «Надежда».

Наверно, стучали те же женщины, которых он и использовал.

Совсем не обязательно. Женскими именами прикрывались и агенты - мужчины. Но Кузнецова могли рано или поздно взять.

Разве начальники из разведки не предупреждали о нем своих коллег?

Никогда. Это было бы для него еще опаснее. Разведчик не имел права назвать свои связи даже соседу по кабинету. Но попали сводки о поведении Руди Шмидта на стол наркому НКГБ Меркулову. И тот оказался перед дилеммой - арестовывать собственного спецагента или отдать приказ наружке на «Атлета» не реагировать. Раскрытие агента в планы ГБ не входило. И Меркулов нашел верное решение, начертав на слу-жебке: «Обратить внимание на Шмидта». Что на понятном для контрразведки языке означало: не трогать, не арестовывать, бесед не проводить, но наблюдение продолжать. Так что Кузнецов был кошкой, которая гуляла сама по себе. Иначе - опасно. Могли, вполне могли прихватить. Так, известного в определенных сферах Ковальского, который завербовал в Париже генерала Скоблина, свои же и расстреляли. Хотя и говорил, клялся им, кто он. Было это на Украине, а его искал Центр, утративший с ним связь. Кузнецов же из-под наблюдений уходил. Делал свое дело. Вербовал немцев. Добывал секретные документы. Его задача в контрразведке была в том, чтобы на него клюнули иностранцы, в первую очередь агенты немецкой разведки. И генерал Райхман подтверждал: «Мы его ничему не учили». А Кузнецов купил фотоаппарат и быстренько переснимал передаваемые ему агентами документы - сам научился фотографировать. И вождение машины тоже освоил сам. Тут было не до учебы в какой-нибудь разведшколе: к тому времени Кузнецова дважды исключали из комсомола. Сначала за то, что его отец якобы кулак да еще из бывших. Вранье. Была у Кузнецова и судимость. А еще через несколько лет, когда уже трудился в органах, новый арест. Не до высшего образования - не дали ему даже техникум закончить.

Про арест давайте чуть позже. Но как он в свои молодые годы умудрился заработать судимость?

Когда его как «сына кулака» выгнали из комсомола, то и из техникума отчислили за семестр до окончания. До конца учебы оставалось всего ничего, а ему дали лишь справку, что прослушал курсы. И девятнадцатилетний Кузнецов от греха подальше рванул по совету своего товарища в Коми-Пермяцкий округ. Куда уж дальше. Служил там лесничим, а кто-то из его прямого начальства проворовался. Кузнецов об этом сам и сообщил в милицию. А ему - за компанию - дали год условно и снова исключили из комсомола.

Для будущего работника органов биография не самая подходящая. Прав я или нет: на той первой судимости его органы и прихватили, завербовали?

Так обычно и бывает. А с Кузнецовым, к моему удивлению, история несколько иная. Однажды в Коми Кузнецов лихо отбился от напавших на него бандитов. И попал в поле зрения оперуполномоченного Овчинникова. Коми-пермяк по национальности, тот вдруг обнаружил, что недавно приехавший сюда молодой русский не только храбр и силен, но и говорит, причем свободно, на его родном языке. Это Овчинников завербовал Кузнецова, быстро поняв, что случайно попал на самородка… А потом в Коми Михаил Иванович Журавлев нашел силы, оторвал такой талант от себя, отдал москвичам. А мог бы Кузнецов до конца дней трудиться в своем далеке.

Почему же он так и не прошел курс обучения чекистским премудростям?

Райхман опасался, что при поступлении в чекистскую школу кадровики пошлют Кузнецова не на экзамены, а на посадку. А работать надо было сегодня. Ведь в пакт Молотова-Риббентропа разведчики не верили. Райхман со товарищи даже написали об этом рапорт. Но Меркулов, их тогдашний шеф, бумагу разорвал с напутствием: «Наверху этого не любят…» Москву наводнила немецкая агентура. Запустили очень хитрую комбинацию, и на Кузнецова вышли определенные круги. И поехало. Удалось перехватить двух дипкурьеров. Кузнецов сумел вскоре скомпрометировать и завербовать некоего Крно - дипломата, фактически замещавшего посланника Словакии. Тот провозил по дипломатическим каналам целые партии контрабандных часов, часть выручки от их продажи шла вроде бы на плату агентуре, а на самом деле все оседало в карманах Крно - такой был жадюга.

Кстати, часов, конфискованных разведкой, было столько, что сотрудникам наших органов госбезопасности разрешили покупать их по себестоимости. И те покупали.

А Кузнецов крепко жал на Крно, и информация от него, пропадавшего в немецком посольстве днями и ночами, пошла ценнейшая.

Затем благодаря Кузнецову нашли подходы к военно-морскому и военному атташе Германии. Да, он умел обаять людей. Вот германская делегация посещает ЗИС - знаменитый автозавод. И Рудольф Шмидт знакомится с членом делегации, который в свою очередь представляет добродушного Руди своей спутнице. Дама красива, ухаживания русского офицера ей приятны. Происходит сближение. А разведка получает возможность регулярно читать документы из посольства Германии, где красавица работает на незаметной, но важной чисто технической должности, через которую автоматически проходят многие секретные документы. Ухитрился Кузнецов расположить к себе и камердинера немецкого посла, и его жену.

Не совсем понятно.

В его жизни непонятного немало. А перед войной благодаря Кузнецову проникли в резиденцию посла в Теплом переулке. Вскрывались сейфы, снимались копии с документов, и немецкая агентурная сеть попала в руки сотрудников Лубянки. А камердинер немецкого посла, считавший Кузнецова настоящим арийцем, фашистом, подарил ему под последнее предвоенное Рождество значок наци, книгу «Майн Кампф» и пообещал после окончания войны оформить членство в нацистской партии.

Разведен, детей нет

Немало судачат о том, что Кузнецов часто использовал в своей работе прекрасных дам. Простите за грубость, будто бы подкладывал балерин и прочих художниц в постель к иностранцам. Называли даже имя одной народной артистки, да и других знаменитостей тоже.

Было, но, конечно, не в тех гипертрофированных размерах, о которых болтают. Кузнецов был человек красивый, успехом у женщин пользовался. В том числе и у тех, у которых кроме него были и богатенькие поклонники, не только советские. Зарплата у балерин не очень большая, а иностранец и чулочки привезет, и тушь из Парижа, и еще что-то подкинет. Так что Кузнецов никому никого не подкладывал. Прекрасные дамы и без него свое дело знали. Да, среди балерин были и его источники, много чего Кузнецову рассказывавшие.

Случился у него и серьезный роман с дамой-художницей. Было ей тогда под тридцать, жила в роскошных апартаментах рядом с Петровским пассажем. Салон, богема - между прочим, в той квартире Кузнецов познакомился с актером Михаилом Жаровым. А Кузнецов, по-моему, серьезно влюбился в эту светскую львицу с дворянской фамилией - Кеану Оболенскую. Известен он ей был как Руди Шмидт. Начало 1940-х, и пакт - не пакт, отношение к немцам уже настороженное, за близкие связи с ними могли и наказать. Потихонечку немцев начали прижимать, из Москвы выселять, а Республика немцев Поволжья и вовсе обезлюдела, перевезли ее жителей в казахстанские степи. И Ксана, чтобы не дай бог ничего с ней самой не случилось, свою любовь, говоря по-современному, взяла и кинула. Кузнецов же страдал. Уже когда был за линией фронта в партизанском отряде, доползли до него смутные слухи о замужестве Ксаны. Попросил Медведева в январе 1944-го перед уходом во Львов: если погибну, обязательно расскажи обо мне правду Ксане, объясни, кем я был. И Медведев, уже Герой Советского Союза, отыскал еще во время войны, в 1944-м, в Москве эту самую Кеану Оболенскую, выполнил волю друга, рассказал о Герое, ее до конца дней любившем.

И последовала сцена раскаяния?

Ничего похожего. Полное равнодушие и безразличие. Медведев, человек искренний, тонкий, за своего погибшего разведчика переживал.

Может, Ксана ревновала? Приходилось же Кузнецову спать с другими женщинами.

В оперативных целях. Пришлось благословлять Николая на эти романы. В результате была получена ценнейшая информация. А Ксана оказалась на редкость бездушна.

Так обидно за Николая Ивановича. Я не знал, что такая у него приключилась любовь. А правда ли, что был Кузнецов когда-то в молодости женат?

Чистая правда. 4 декабря 1930 года состоялась свадьба, и, бац, уже 4 марта 1931-го - развод. Не сложилась личная жизнь, и никогда уже не понять, почему. Так это и осталось между двумя людьми, судя по всему, в начале совместной жизни любившими друг друга. Бывшая его жена Елена Чуева оказалась женщиной исключительно благородной, достойной. Выпускница медицинского института, воевала, спасала раненых и закончила войну в звании майора. Демобилизовалась после победы над Японией. И, знаете, никогда и никому не хвасталась, мол, я - жена героя, и ничего не просила.

Пошли какие-то разговоры о детях. Конкретнее - о дочери.

Детей не было. Слухи о дочери действительно поползли и их проверили. У Кузнецова был лишь племянник.

Шпионы к нам летали пачками

Кузнецов начал работать в Москве как разведчик в сложное предвоенное время.

Да, и приходилось ему общаться с людьми разными.

Сделался завсегдатаем в знаменитом тогда ювелирном комиссионном магазине в Столешниковом переулке. Заводил там знакомства и с народом благородным, и с нечистым. В артистическом мире знавал многих. Был момент, когда, чтобы легализовать Кузнецова, его даже хотели сделать администратором Большого театра. Но побоялись привлечь к нему слишком большое внимание.

Наибольшую активность немцы проявляли в 1940 и 1941 годах. В ту пору немецкая разведка развернула в СССР прямо-таки бешеную деятельность. Вот кто выжал из пакта Молотова-Риббентропа всё, что только можно. Какие делегации к нам зачастили! Ну, где такое бывало - человек по двести. И постоянная смена сотрудников - кто работал месяц-три, а кто нагрянул на день-два, выполнил задание и был таков.

Но пишут об этом мало.

Не самые удачные времена. О них и вспоминать не тянет. Огромный десант немцев был на ЗИЛе, множество торговых делегаций. Пойди уследи. Труднейшие для наших спецслужб годы. Бывало, что среди махровых шпионов вдруг появлялись в Москве и наши агенты, например Харнак, который вошел в историю как один из руководителей «Красной капеллы». Или наладили воздушное сообщение, полетела в Москву из Берлина и Кёнигсберга с посадками в наших городах их «Люфтганза». А вместо девочек - стюардесс в передничках - только бравые ребята - стюарды с отличной выправкой. Но и они менялись: два-три рейса, и другая команда. Так изучали маршруты немецкие штурманы из люфтваффе.

Но я читал в мемуарах фашистских разведчиков, что постоянных немецких шпионов в Москве было мало. И потому в Берлине пользовались любым шансом, чтобы хоть на время заслать своих. А что наши? До Берлина добирались?

Наши тоже туда летали. Но маленькими группами. Пока НКВД решит, кому можно лететь, кого выпустят…

Я бы хотел вас спросить о запутанной истории с советским летчиком Алексеевым, загадочно погибшим при испытаниях новой модели самолета.

Была такая немецкая эскадрилья под командованием мирового аса Теодора Ровеля, еще при его жизни названная именем командира. И на недоступных для летчиков других стран высотах совершала она облеты всех стран, на которых впоследствии нападал Гитлер.

В немецких источниках о ней пишут скромно. Летали на огромных высотах, фотографировали. И всё. Кто летал? Куда? Что за эскадрилья Ровеля? Сначала Гитлер вроде бы приказал ей не нарушать границы СССР, чтобы не навести на мысли о несоблюдении пакта. Потом, ближе к лету 1941-го все прежние ограничения снял. Если верить слухам, которые так и хочется назвать нелепыми, то эскадрилья Ровеля долетала чуть ли не до Москвы. Прямо юный авиатор Руст.

Да, есть еще над чем поработать нашим исследователям, в том числе и историкам разведки. И действительно существуют сделанные пилотами Ровеля фотоснимки Ленинграда. Но вот появился наш летчик Михаил Алексеев и на экспериментальных моторах истребителя И-16 стал подниматься на высоты, близкие к немецким. И вдруг в одном из полетов погиб. Тут к инженеру-испытателю старшему лейтенанту Рудольфу Шмидту начали подкатываться не немцы, а японцы и живо интересоваться судьбой Алексеева. Ведь Шмидт по легенде работал в Филях, на заводе, построенном немцами. Их теперь здесь нет, но, кто знает, возможно, и оставили после себя агентов или людей, им чем-то обязанных? По всем признакам через любопытных японцев действовали осторожные немцы. Кузнецов сообщил начальству о возникшем интересе, выдал японцам полуправдивую и устроившую их версию. Правда, может, завысил потолок, которого достигал Алексеев. Однако что произошло на самом деле с Алексеевым, как он погиб, неизвестно.

Лингвист от матери-природы

Теодор Кириллович, а что это за путаница с именами Кузнецова? Существует миф, будто придя в разведку, он получил новое имя.

А вот это не совсем миф, только НКВД здесь ни при чем. Кузнецов родился 27 июля 1911 года в деревне Зырянка Камышловского уезда Пермской губернии. При рождении был наречен Никанором, по-домашнему - Ника. Имя Никанор парню не нравилось, и в 1931 году он сменил его на Николая. Но какая-то путаница, разночтения действительно оставались. Друг юности Кузнецова Федор Белоусов рассказывал мне, что когда родные и однокашники Николая Ивановича узнали о присвоении звания Героя Советского Союза некому Николаю Кузнецову, то думали, речь идет об однофамильце. Даже сестра Лидия и брат Виктор долгое время оставались в неведении. Полагали, будто он пропал без вести. Ведь точного подтверждения его гибели не было: даже в указе не писали, что «посмертно». Все-таки оставались несмотря ни на что какие-то слабые надежды, что разведчик отыщется. И в Москве истинная биография Кузнецова была настолько засекреченной, что Грамота Президиума Верховного Совета о присвоении ему звания Героя так и осталась неврученной его родным. В конце войны она вообще затерялась, и только в 1965 году изготовили ее дубликат.

Некоторые биографы Кузнецова считали, что Николай Иванович якобы этнический немец, выходец из немецкой колонии, которых до Великой Отечественной войны было множество. Этим и объясняли великолепное знание языка.

Отец его Иван Павлович, как и мать Анна Павловна - люди исконно русские. Служил отец до революции в гренадерском полку в Санкт-Петербурге. А в гренадеры слабаков не брали. Тянул лямку семь лет. За меткую стрельбу был пожалован призами от молодого царя Николая II: привез часы, серебряный рубль и голубоватую кружку с портретами императора и императрицы. Однако никаким дворянином, белым офицером не был: сражался в Красной армии у Тухачевского, потом у Эйхе. Бил колчаковцев, дошел аж до Красноярска, но подхватил тиф и был уволен в 45 лет, как написал писарь Пятой армии Восточного фронта, «во исполнение приказа в первобытное состояние». И не кулак, как утверждают иные бытописатели. Когда Николай Кузнецов был обвинен в том, что скрыл сведения о зажиточном своем семействе, и исключен за это из комсомола, его мать передала сыну справку. Даже в то смутное время местные власти не побоялись подтвердить: «Кузнецов Иван Павлович при жизни своей занимался исключительно сельским хозяйством, торговлей не занимался и наемной силы не эксплуатировал».

Откуда у Кузнецова такие способности к языкам?

А от все той же природы. Мальчик из уральской деревни Зырянка с 84 дворами и 396 жителями овладел в совершенстве немецким. Лингвистом Николай Иванович Кузнецов был гениальным. Да и повезло ему несказанно с учителями иностранного. Так сложилась судьба - в его глухомань, откуда до ближайшего уездного городка 93 версты, занесло образованных людей, которым бы преподавать в гимназиях, а набирался, к счастью, у них знаний деревенский паренек Ника Кузнецов. В Талицкой школе-семилетке немецкий и французский вела Нина Николаевна Автократова. Образование школьный преподаватель далекого уральского селения получила в свое время в Швейцарии. Увлечение Кузнецова языками считали блажью. И потому загадочной казалась одноклассникам его дружба с преподавателем труда Францем Францевичем Явуре-ком - бывшим военнопленным, осевшим в тамошних краях. Нахватался разговорной речи, живых фраз и выражений из солдатского лексикона, которых в словаре интеллигентнейшей учительницы и быть не могло. Много болтал с провизором местной аптеки австрийцем Краузе. Когда работал в Ку-дымкаре, на удивление быстро овладел коми, трудным, как и все языки угро-финской группы. Даже стихи на нем писал, о чем проведали вездесущие чекисты. Проучившись всего год в Тюмени, вступил в клуб эсперантистов и перевел на эсперанто свое любимое «Бородино» Лермонтова. В техникуме наткнулся на немецкую «Энциклопедию лесной науки», которую до него никто не открывал, и перевел на русский. А уже в Свердловске, где работал как секретный агент, сошелся с актрисой городского театра - полькой по национальности. Результат романа - владение польским языком, который ему тоже пригодился. В партизанском отряде «Победители», действовавшем на Украине, заговорил по-украински. Испанцы, служившие в лесах под Ровно в отряде Медведева, вдруг забеспокоились. Доложили командиру: боец Грачев понимает, когда мы говорим на родном языке, он не тот человек, за которого себя выдает. А это у Кузнецова, с его лингвистическим талантом, открылось и понимание незнакомого до того языка. В немецком множество диалектов. Помимо классического Кузнецов владел еще пятью-шестью. Это не раз выручало обер-лейтенанта Зиберта при общении с немецкими офицерами. Понятно, что для нелегала Кузнецова, действовавшего под легендированной биографией, встреча с уроженцем того немецкого города, где якобы и родился разведчик, была бы почти что крахом. Кузнецов-Зиберт, быстро уловив, из какой части Германии родом его собеседник, начинал говорить с легким налетом диалекта земли, расположенной в другом конце страны.

А, возможно, у земляков разговор пошел бы откровеннее?

Самое страшное для разведчика-нелегала нарваться на земляка: а кто у тебя в нашей любимой школе преподавал химию? И вот он провал, совсем близко. В Германии-т? Кузнецов никогда не бывал.

Явление обер-лейтенанта Зиберта

А как возник обер-лейтенант Пауль Зиберт?

Почти год Кузнецов томился у нас в тылу. Возмущался, писал рапорты, просился на фронт.

Мне рассказывали, что Николай Иванович еще до «Победителей» успел побывать в тылу у немцев. Но рассказ - смутный, мне не совсем понятный. Упоминалась разведывательная операция в районе Калинина.

Скорее Калининского фронта. И для меня ее детали не ясны. Кузнецов был заброшен в тыл к немцам. Провел там несколько дней, военные его деятельностью остались довольны. Вот, пожалуй, и всё, что мне удалось узнать. Но снова забрасывать Николая в тыл к немцам не торопились. Наконец включили разведчика в группу Медведева. Приказ подписал нарком НКВД Меркулов - уровень высочайший, уже говорящий о том, каких результатов ждали от Кузнецова.

В начале 1942-го под Москвой нашли документы убитых немецких офицеров. Приметы Пауля Зиберта - рост, цвет глаз, волос, даже группа крови - ну всё сошлось с кузнецовскими. Правда, Зиберт был 1913 года, а Кузнецов на два годка постарше. Кстати, родом Зиберт - из Кёнигсберга, теперь нашего Калининграда.

Несколько месяцев шла напряженная подготовка. Прыжки с парашютом и стрельба из разных видов оружия были в ней не самыми трудными испытаниями. Хотя вдруг выяснилось, что отличный охотник Кузнецов прекрасно стреляет из карабина и весьма неважно - из пистолета. Было это очевидно и Кузнецову. Через три недели он уже поражал цели с обеих рук: из парабеллума и из «Вальтера».

Кузнецову предстояло понять устройство чужой армии, освоить непривычный даже для него сленг. Непросто оказалось вникнуть в запутанную систему немецких спецслужб.

Ему показывали фильмы с кинозвездой Марикой Рёкк. Он видел картины любимицы фюрера Лени Рифеншталь, положившей свой талант на воспевание фашизма (и вдруг в наше время провозглашенной чуть ли не противницей гитлеровского режима). Он читал примитивные немецкие романчики, найденные в полевых сумках убитых немецких офицеров. Научился насвистывать любимые солдатские мелодии типа «Лили Марлен».

Потом под видом лейтенанта-пехотинца Кузнецова поместили в офицерский барак в советском лагере для военнопленных, находившемся под Красногорском. Держался он осторожно. Малейшая ошибка - и соседи по нарам не пощадили бы подсадную утку. А дисциплина, к удивлению Кузнецова, у пленных немцев была крепкая. И были они наглыми, уверенными, что вскоре всё равно возьмут Москву, что отсидка эта временная.

Спецагент прошел обкатку, нигде не засветился, принимали его фашисты за своего. В лагерном драматическом кружке, где он занимался (господи, был и такой), его ставили в пример другим за чисто литературное произношение. Он успел набраться так не хватавших жаргонных словечек. Даже завел приятелей, с которыми договорился встретиться после войны, до конца которой «было недолго». И, может быть, понял главное - противостояние двух систем-антиподов всерьез и надолго. Никаких следов разложения потерпевшей первое свое поражение под Москвой немецкой армии, о которых вещали наши газеты и радио, Кузнецов не заметил.

Начальство такое «проникновение» порадовало. Ведь как примут «подсадку», предположить было сложно - чужой окопный язык, непривычные манеры. И открывшийся при этом актерский дар полного перевоплощения превращал Кузнецова в настоящего нелегала.

Он томился в ожидании дела, его рапорты с просьбой отправить на любое задание скапливались у начальства, пока, наконец, не было принято долгожданное решение.

В отряде Медведева «Победители» появился боец Николай Васильевич Грачев. А в городе Ровно - обер-лейтенант Зиберт. По причине двух ранений он, по легенде, был «временно не годен к фронтовой службе». Отправляли Кузнецова на короткий срок. Никто не мог и предположить, что он продержится почти полтора года. Это уникальный случай, рекорд - выдержать столько с липовыми документами. Ведь глубокая проверка его моментально бы выявила. И он не давал поводов ни для малейшего подозрения. Отправили бы документы в Берлин - и конец эпопеи.

Как вы думаете, почему обер-лейтенанту, а потом и капитану Зиберту, лично уничтожившему немало фашистских бонз, удалось продержаться так долго?

Он был великим разведчиком. Да, сегодня это кажется невероятным: русский человек, гражданский, ни в какой армии ни дня не служивший и даже воинского звания не имевший, в Германии никогда не бывавший, действовал под чужим именем 16 месяцев. А небольшой город Ровно насквозь просматривался гитлеровскими спецслужбами - контрразведкой, тайной полевой полицией, фельджандармерией, местной военной жандармерией, наконец, СД. Кузнецов же не только приводил в исполнение смертные приговоры фашистским палачам, но и постоянно общался с офицерами вермахта, спецслужб, высшими чиновниками оккупационных властей. Сколько ценнейших сведений он передал! Чего стоили одни только данные о готовящемся в Тегеране покушении на Сталина, Рузвельта, Черчилля!

А если бы немцы все-таки захотели проверить личность Зиберта? Интендант, пусть и после тяжелого ранения, но уж слишком долго оставался он в Ровно.

Тут многое зависело от двух факторов. Первый - от легенды. Второй фактор - мастерство разведчика. С мастерством - всё ясно. А легенда была разработана блестяще. По ней Зиберт совсем не относился к интендантским крысам, которых не любили фронтовики. Ведь был ранен в тяжелых боях под Москвой, о чем свидетельствовала нашивка на кителе. Какие же огромные потери понесла тогда его часть, даже штаб был полностью уничтожен! А начал воевать еще «с польского похода», с сентября 1939-го, когда и заработал всегда красовавшийся на мундире Железный крест - пусть и второй степени.

Вскоре Кузнецову повезло: «его» 76-я дивизия была уничтожена в 1943 году под Сталинградом. Вряд ли кто-то из бывших реальных однополчан Зиберта остался жив. Разве что попал в плен. А если уж для глубокой проверки обращаться в Берлин, где могли как следует покопаться в архивах, то нужен был какой-то конкретный повод, явное подозрение. А Кузнецов-Зиберт их не давал. Он следил за мелочами с удивительной даже для Медведева тщательностью. Как-то ему показалось, что надеваемая им немецкая офицерская форма не достаточно отглажена. Утюга в отряде не нашлось. И тогда мундир отгладила… нагретым на костре топором Симона Кримкер. Для будущей разведчицы-нелегала это был отличный урок: мелочей в этой профессии быть не может. Или другой эпизод. Попал еще в Москве в руки чекистов мужской перстень с замысловатой монограммой. И по просьбе Кузнецова ювелир переделал гравировку на PS - Пауль Зиберт. Дорогое украшение Кузнецов, отправляясь в Ровно в форме обер-лейтенанта, надевал на палец, когда хотел произвести впечатление на важного и нужного ему собеседника. Крошечная деталь - но и она естественным и правдоподобным образом дополняла облик нелегала.

Я встречался с полковником внешней разведки Павлом Георгиевичем Громушкиным, который и выправлял документы для Николая Ивановича. Ему было уже за девяносто, а он отлично помнил Кузнецова-Зиберта, только считал, что раскрывать эту военную страничку пока рановато. Кое-что рассказал, но просил «пока не публиковать». (Это «пока» прошло и потому позволю себе кое-что поведать в этой книге.) Бывший инженер-полиграфист Громушкин готовил документы фактически для всех нелегалов, включая своего друга полковника Фишера - Абеля. Хотя и тот был способен сделать документ на любом языке.

Бывший заместитель Дмитрия Медведева по разведке Лукин рассказывал мне, что, по его подсчетам, документы Зиберта по самым разным поводам проверялись больше семидесяти раз. И о каждом случае Кузнецов докладывал.

Но только не думайте, будто Кузнецов был в Ровно этаким волком-одиночкой. Под его началом действовали разведчики, с ним заброшенные, и бежавшие из плена бойцы Красной армии, местные жители. Его надежно прикрывали опытнейшие чекисты из отряда Медведева.

В разведке, особенно нелегальной, не верить в свою звезду - значит, провалиться с самого начала. Да, Кузнецов верил. Почти всегда вера помогала. И когда на кузнецовского Зиберта началась настоящая охота, Николай Иванович воспринял это без особого страха. Может быть, тут стоило бы проявить еще большую осторожность. Но как? Затаиться, отказаться от проведения актов возмездия? Нет, это было не в его духе, Кузнецов на такое не пошел. Играл с судьбой в русскую рулетку. Он был блистательно находчивым человеком. Однажды немецкий офицер из спецслужбы предложил ему окунуться в речке. Кузнецов быстро выдумал предлог для отказа.

У него по легенде два ранения, а на теле - ни одного шрама. Кузнецов знал, насколько он нужен, и никогда не позволял себе расслабляться.

Миссия невыполнима

Здесь я прерву беседу с уважаемым Теодором Кирилловичем. Жаль, что вскоре наши откровенные дружеские встречи прервались навсегда. Но были темы, о которых и я рассказывал Гладкову с максимально возможной на тот момент откровенностью.

В этой главе я не ставлю целью поведать обо всех подвигах Кузнецова. Скорее пытаюсь показать действия великого разведчика в суровейших военных условиях, где цена любого промаха - смерть. Мне претят некоторые современные книги, где фашистская контрразведка рисуется тупой, неповоротливой, постоянно проигрывающей нашей. Не нравится мне и переводная литература, типа мемуаров Шелленберга, где фашисты оправдывают себя, сваливая все беды и поражения на Гитлера, и хвастаются завербованными ими русскими агентами - в подавляющем большинстве подставами советской госбезопасности.

В Третьем рейхе удалось создать тотальную систему сыска и обнаружения. Мне она очень напоминает ту систему косвенных признаков, которую использовала, может, и унаследовав от соотечественников, контрразведка ФРГ в борьбе против вездесущей «Штази».

Не потому ли в гестапо у нас не было своих агентов кроме Лемана - Брайтенбаха, раскрытого и убитого еще в декабре 1942 года? Да и попытки заслать хорошо подготовленных немецких антифашистов для восстановления связи с еще действовавшей «Красной капеллой» закончились арестом наших агентов и трагическим уничтожением всей «Капеллы».

Вспомним, что и удачных покушений, совершенных непосредственно в Германии на фашистских бонз, в длинном списке успешных операций что-то не значится. Ликвидации Гейдриха, фон Кубе и тех, кого покарал Кузнецов, совершались не на немецкой, а на чужой земле.

В этот же ряд труднейших операций возмездия ставлю и охоту Николая Кузнецова на гауляйтера Коха. Садиста, палача и карателя советская разведка обязана была уничтожить, как и наместника фюрера в Белоруссии Кубе, по личному приказу Сталина. И если Троян, Мазаник, Осипова с заданием справились, то с Кохом у Кузнецова не получилось. И, считаю искренне, не могло получиться. Миссия была заведомо невыполнима. Кузнецов это сознавал, мучительно переживая и коря себя за неудачу.

Сколько сил было потрачено на то, чтобы узнать, когда же Кох появится в Ровно. С огромным трудом добывал Кузнецов порой устаревшие сведения: 2 февраля 1943 года ему стало известно, что 27 января Кох прилетал в Ровно и в этот же день вылетел в Луцк. Или вот сообщение от 20 февраля того же года: вместо Коха всеми делами в Ровно заправляет его заместитель. Или Кузнецов узнает от знакомого немецкого офицера: рейхскомиссар лишь изредка выезжает в Винницу из Кёнигсберга.

Незадолго до 20 апреля 1943 года удача, наконец, улыбнулась Кузнецову. В день рождения Гитлера рейхскомиссар Эрих Кох должен был выступить в Ровно перед скоплением народа. План казался относительно простым - группа Кузнецова поодиночке пробирается поближе к трибуне, забрасывает ее гранатами и пытается скрыться. Николай Иванович оставил Медведеву прощальное письмо: совершить покушение и уйти с забитой людьми площади физически нереально. Но он, как и его разведчики-партизаны, готов на самопожертвование. Однако Кох в Ровно не приехал.

Не удался и другой план под названием «Самодеятельность» - группа из двух дюжин партизан, переодетых в немецкую форму, подходит, распевая разученную ими на немецком языке песню, к резиденции Коха в Ровно, берет дом штурмом и убивает рейхскомиссара. Но идти на хорошо охраняемую резиденцию было чистым самоубийством, без малейших шансов на успех.

Однажды стала известна точная дата прилета Коха в Ровно. Близ аэродрома его ждала партизанская засада. При определенной удаче операция обещала быть успешной. Но фашист не прилетел. Вместо Ровно отправился на похороны погибшего в автокатастрофе соратника по партии.

Попытки уничтожить Коха военными методами можно было продолжать, забыв о риске. Вопрос заключался в ином. Никакого успеха они не сулили. И тогда опытные чекисты Медведев, Лукин и Грачев взялись за оперативную разработку покушения. Возможность узнать о планах Коха появилась неожиданно. Обер-ефрейтор Шмидт, кинолог по гражданской профессии, дрессировал собаку для охраны Коха. Черную ищейку он долей был сам передать рейхскомиссару, который собирался прибыть в Ровно 25 мая 1943 года и дней десять находиться с собакой рядом с Кохом.

У Зиберта с Шмидтом сложились приятельские отношения, обер-лейтенант подпитывал их, угощая жадноватого обер-ефрейтора в ресторане. И собака Шмидта тоже начала признавать Зиберта. Наученная не подходить к незнакомцам, она постепенно привыкла к другу своего хозяина и даже стала брать еду из рук Зиберта. Но еще не ясно было, как это можно использовать в дальнейшем.