ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ ИНФОРМАЦИЯ
Лев Моисеевич Квитко родился в селе Голосково Подольской губернии. Семья бедствовала, голод, нищета. Все дети в раннем возрасте разбрелись на заработки. В том числе с 10 лет стал работать и Лев. Читать и писать научился самоучкой. Стихи стал сочинять ещё до того, как научился писать. Позднее перехал в Киев, где начал печататься. В 1921 году по путёвке Киевского издательства поехал с группой других идишистских писателей в Германию - учиться. В Берлине Квитко с трудом перебивался, но там вышло два его сборника стихов. В поисках работы переехал в Гамбург, там стал работать рабочим в порту.
Вернувшись в Украину, продолжил писать стихи. На украинский язык его переводили Павло Тычина, Максим Рыльский, Владимир Сосюра. На русском языке известны стихи Квитко в переводах Ахматовой, Маршака, Чуковского, Хелемского, Светлова, Слуцкого, Михалкова, Найдёновой, Благининой, Ушакова. Сами эти переводы стали явлением в русской поэзии. С началом войны Квитко в действующую армию не взяли по возрасту. Его вызвали в Куйбышев для работы в Еврейском Антифашистском Комитете (ЕАК). Это была трагическая случайность, ибо Квитко был далёк от политики. ЕАК, собравший колоссальные средства у богатых евреев Америки на вооружение Красной Армии, после войны оказался Сталину не нужным и был объявлен реакционным сионистским органом.
Впрочем, Квитко в 1946 году вышел из ЕАК и целиком посвятил себя поэтическому творчеству. Но ему работу в ЕАК припомнили при аресте. Ему было предъявлено обвинение, что в 1946 году он установил личную связь с американским резидентом Гольдбергом, которого информировал о положении дел в Союзе Советских писателей. Также обвинили в том, что в молодости он уезжал учиться в Германию, чтобы навсегда покинуть СССР, а в порту в Гамбурге отправлял под видом посуды оружие для Чай Кан Ши. Арестован 22 января 1949 года. 2,5 года он провел в одиночной камере. На суде Квитко был вынужден признать свою ошибку в том, что писал стихи на еврейском языке идиш, и это было тормозом на пути ассимиляции евреев. Дескать, пользовался языком идиш, который отжил свой век и который обособляет евреев от дружной семьи народов СССР. И вообще, идиш - проявление буржуазного национализма. Пройдя через допросы и пытки, был расстрелян 12 августа 1952 года.
Вскоре умер Сталин, и после его смерти первая группа советских писателей отправилась в поездку по США. В их числе был Борис Полевой - автор “Повести о настоящем человеке”, будущий редактор журнала “Юность”. В Америке его спросил писатель-коммунист Говард Фаст: куда девался Лев Квитко, с которым я подружился в Москве и потом переписывался? Почему он перестал отвечать на письма? Здесь распространяются зловещие слухи. “Не верь слухам, Говард, - сказал Полевой. - Лев Квитко жив-здоров. Я живу на одной площадке с ним в писательском доме и видел его на прошлой неделе”.
Место проживания: Москва, ул. Маросейка, д.13, кв.9.
Лев Квитко!
Как же я могла забыть о нем!
С детства помню: "Анна-Ванна, наш отряд хочет видеть поросят!"
Добрые, прелестные стихи!
ОДУВАНЧИК
На ножке стоит на дорожке
Пушистый серебряный шар.
Ему не нужны босоножки,
Сапожки, цветные одежки,
Хоть это немножко и жаль.
Он светится светом лучистым,
И знаю я наверняка,
Что он и круглей, и пушистей
Любого ручного зверька.
Пройдет за неделей неделя,
И дождь прогремит в барабан.
Куда и зачем полетели
Лихие эскадры семян?
Какие влекли вас маршруты?
Ведь в четко отмеренный срок
Остались вы без парашютов -
Их дальше отнес ветерок.
И вновь возвращается лето -
От солнца мы прячемся в тень.
И - соткан из лунного света -
Поет одуванчик: "Трень-трень!"
Ничего не знала о судьбе поэта - вот только сейчас прочла в интернете:
Лев Квитко — автор ряда переводов на идиш с украинского, белорусского и других языков. Стихи самого Квитко переведены на русский язык А. Ахматовой, С. Маршаком, С. Михалковым, Е. Благининой, М. Светловым и другими. На текст стихотворения Л. Квитко «Скрипочка» (в переводе М. Светлова) написана вторая часть Шестой симфонии Моисея Вайнберга.
Я разломал коробочку —
Фанерный сундучок, —
Совсем похож на скрипочку
Коробочки бочок.
Я к веточке приладил
Четыре волоска, —
Никто еще не видывал
Подобного смычка.
Приклеивал, настраивал,
Работал день-деньской...
Такая вышла скрипочка —
На свете нет такой!
В руках моих послушная,
Играет и поет...
И курочка задумалась
И зерен не клюет.
Играй, играй же, скрипочка!
Трай-ля, трай-ля, трай-ли!
Звучит по саду музыка,
Теряется вдали.
И воробьи чирикают,
Кричат наперебой:
"Какое наслаждение
От музыки такой! "
Задрал котенок голову,
Лошадки мчатся вскачь,
Откуда он? Откуда он —
Невиданный скрипач?
Трай-ля! Замолкла скрипочка...
Четырнадцать цыплят,
Лошадки и воробушки
Меня благодарят.
Не сломал, не выпачкал,
Бережно несу,
Маленькую скрипочку
Спрячу я в лесу.
На высоком дереве,
Посреди ветвей,
Тихо дремлет музыка
В скрипочке моей.
1928
Перевод М. Светлова
Вот тут можно послушать:
Между прочим, Вайнберг написал музыку к кинофильмам "Летят журавли", "Укротительница тигров", "Афоня" и - к мультфильму "Винни-Пух", так что "Куда идем мы с Пятачком - большой-большой секрет!" Винни-Пух поет на музыку Вайнберга!
1893, село Голосково Хмельницкой области, Украина - 12.8.1952, Москва), еврейский поэт. Писал на идише. Систематического образования не получил. Осиротев в 10 лет, начал работать, сменил много профессий. Большое влияние на Квитко оказало знакомство с Д. Бергельсоном (1915). Дебютировал как поэт в 1917 году газетной публикацией; в том же году вышел первый сборник детских стихов «Песенки» («Лиделех», 1917). С 1918 жил в Киеве, публиковался в сборниках «Эйгнс» («Своё», 1918, 1920), «Багинен» («На рассвете», 1919), газете «Комунистише фон» («Коммунистическое знамя»). Вошёл в триаду (наряду с П. Маркишем и Д. Гофштейном) ведущих поэтов так называемой киевской группы. Поэма «В красной буре» («Ин ройтн штурэм», 1918) - первое в еврейской литературе произведение об Октябрьской революции 1917. Символическая образность и библейские мотивы в ряде стихотворений из сборников «Шаги» («Трит», 1919) и «Лирика. Дух» («Лирик. Гайст», 1921) свидетельствуют о противоречивом восприятии эпохи. В 1921 году уехал в Ковно, затем в Берлин, где опубликовал сборники стихов «Зелёная трава» («Грин гроз», 1922) и «1919» (1923; о еврейских погромах на Украине), печатался в зарубежных журналах «Милгройм», «Цукунфт», в советском журнале «Штром». С 1923 жил в Гамбурге, в 1925 вернулся в СССР. В 1926-36 в Харькове; работал в журнале «Ди ройтэ вэлт» («Красный мир»), в котором опубликовал рассказы о жизни в Гамбурге , автобиографическая историко-революционная повесть «Лям и Петрик» (1928-29; отдельное издание - 1930; русский перевод 1938, полностью опубликована в 1990) и сатирические стихи [вошли в сборник «Схватка» («Герангл», 1929)], за которые был обвинён пролеткультовцами в «правом уклоне» и исключён из редакции. В 1931 работал токарем на Харьковском тракторном заводе, выпустил сборник «В тракторном цеху» («Ин тракторн цех», 1931). В сборнике «Наступление на пустыни» («Онгриф аф вистес», 1932) отражены впечатления от поездки на открытие Турксиба.
В середине 1930-х годов благодаря поддержке К. И. Чуковского, С. Я. Маршака и А. Л. Барто стал одним из ведущих еврейских детских писателей. Автор свыше 60 сборников детских стихов, отмеченных непосредственностью и свежестью мировосприятия, яркостью образов, богатством языка. Детские стихи Квитко выходили в СССР миллионными тиражами, их переводили Маршак, М. А. Светлов, С. В. Михалков, Е. А. Благинина и др. В 1937 переехал в Москву, завершил автобиографический историко-революционный роман в стихах «Годы молодые» («Юнге йорн», 1928-1940, русский перевод 1968) о событиях 1918, который считал своим главным произведением. Переводил на идиш стихи украинских поэтов И. Франко, П. Тычины и др.; совместно с Д. Фельдманом издал «Антологию украинской прозы. 1921-1928» (1930). В годы Великой Отечественной войны был членом Еврейского антифашистского комитета (ЕАК). Опубликовал сборник стихов «Огонь по врагам!» («Файер аф ди соним», 1941). Вместе с И. Нусиновым и И. Кацнельсоном подготовил сборник «Кровь зовёт к мщению. Рассказы пострадавших от фашистских зверств в оккупированной Польше» (1941); стихи 1941-46 вошли в сборник «Песнь моей души» («Гезанг фун майн гемит», 1947, русский перевод 1956). Арестован по делу ЕАК 22.1.1949, расстрелян. Реабилитирован посмертно (1954).
Соч.: Избранное. М., 1978; Избранное. Стихи. Повесть. М., 1990.
Лит.: Ременик Г. Поэзия революционного накала (Л. Квитко) // Ременик Г. Очерки и портреты. М., 1975; Жизнь и творчество Л. Квитко. [Сборник]. М., 1976; Estraikh G. In harness: Yiddish writers’ romance with communism. N. Y., 2005.
Кви́тко Лев (Лейб) Моисеевич
(11.11.1890–1952)
Поэт большой души...
Очарованность окружающим миром сделала его детским писателем; от имени ребёнка, под личиной ребёнка, устами пятилетних, шестилетних, семилетних детей ему легче было выразить свою любовь к жизни, свою простую веру в то, что жизнь создана для беспредельной радости.
Он был такой приветливый, румяный и белозубый, что дети радовались ещё до того, как он начинал читать стихи. А стихи Льва Квитко очень похожи на него самого - такие же светлые. И чего только в них нету: лошадки и кисоньки, дудочки, скрипочки, жуки, бабочки, птицы, звери и много-много разных людей - маленьких и взрослых. И над всем этим сияет солнце любви ко всему, что живёт, дышит, движется, цветёт.
Еврейский поэт Лев, или Лейб (на идиш - это «лев»), Квитко родился в селе Голосково, что в Украине, в глиняном, белёном домике на самом берегу реки Южный Буг. Точная дата рождения неизвестна - 1890 г. или 1893 г. (15 октября или 11 ноября). в автобиографии писал: «Я родился в 1895 г.».
Семья была большая, но несчастная: она бедствовала. Да, отец был мастером на все руки: столяром, переплётчиком, резчиком по дереву, но он редко бывал дома, бродил по сёлам - учительствовал. Все братья и сёстры маленького Лейба умирали от туберкулёза, от той же болезни умерли и родители. В десять лет мальчик остался сиротой. Подобно другому знаменитому писателю, Максиму Горькому, своему современнику, он пошёл в «люди» - работал на маслобойне, у кожевника, у маляра; скитался по разным городам, исходил пешком пол Украины, на подводах добирался до Херсона, Николаева, Одессы. Хозяева подолгу его не держали: был рассеян.
А дома Лейба ждала бабушка - главный человек его детства и юности (опять сходство с Горьким!). «Бабушка моя была необычайной по силе духа, по чистоте и честности женщиной, - вспоминал поэт. - И влияние её на меня и дало мне стойкость и упорство в борьбе с тяжёлыми годами моего детства и юности».
В школе Лейб никогда не учился. Видел её «только снаружи», грамоту - еврейскую, а потом русскую - освоил самостоятельно, правда, сначала пробовал читать русскую азбуку справа налево, как принято в еврейской письменности.
Друзей у Льва было много, его любили. По многочисленным воспоминаниям, он удивительно располагал к себе: спокойный, приветливый, улыбчивый, никогда не спешил, никогда не жаловался, что кто-то пришёл к нему или позвонил не вовремя - для него всё делалось впору и кстати. Пожалуй, он был простодушен.
С 12 лет Лев «говорил стихи», но поскольку был ещё не очень грамотным, он не мог толком их записать. Потом, конечно, стал их записывать.
Стихи чаще всего получались для маленьких детей. Квитко показал их в городке Умань, что в 60 вёрстах от Голоскова, местным литераторам. Стихи имели успех, поэтому он вошёл в круг еврейских поэтов. Там же познакомился со своей будущей женой. Девушка из состоятельной семьи, пианистка, она шокировала окружающих своим выбором: нищий деревенский паренёк с тетрадкой стихов. Он посвящал ей поэмы, где сравнивал любимую с чудесным садом, наглухо закрытым. Он говорил ей: «В сердце у меня расцветает дивный цветок, прошу вас, не рвите его». А она потихоньку носила ему бутылки с подсолнечным маслом и мешочки с сахаром. В 1917 году молодые поженились.
Тогда же у Льва Квитко вышел первый сборник стихов. Он назывался «Лидэлэх» («Песенки»). Эта и все другие книжки Льва Квитко были написаны на языке «идиш».
Начало 20-х годов в Украине - голодное, тяжёлое, тревожное время. У Квитко жена и маленькая дочь, неизданные стихи, мечта получить образование. Они живут то в Киеве, то в Умани, а в 1921 году по предложению издательства переезжают в Берлин. Квитко не покупается на буржуазные соблазны: он, «освобождённый революцией», верный себе и своей стране, вступает в Германскую коммунистическую партию, ведёт пропаганду среди рабочих в гамбургском порту. Всё это приводит к тому, что в 1925 году, спасаясь от ареста, он возвращается в Советский Союз.
Живя в Харькове, Квитко посылает книжку своих детских стихов Корнею Ивановичу Чуковскому. Вот как пишет об этом «детский классик»: «Еврейских букв я не знал ни одной. Но, сообразив, что на заглавном листе, наверху, должна быть поставлена фамилия автора и что, значит, вот эта узорчатая буква есть К, а вот эти две палочки - В , а вот эта запятая - И, я стал храбро перелистывать всю книгу. Надписи над картинками дали мне ещё около дюжины букв. Это так окрылило меня, что я тотчас пустился читать по складам заглавия отдельных стихов, а потом и сами стихи!»
Изящество, мелодичность, мастерство стиха и солнечный, радостный мир, запечатлённый в них, пленили Чуковского. И, открыв для себя нового поэта, он оповестил о своём открытии всех, кто причастен к детской поэзии, и убедил их, что стихи Льва Квитко должны знать все дети Советского Союза.
Прозвучало это в 1933 году на конференции в Харькове. С тех пор книжки Льва Квитко стали выходить огромными тиражами в русских переводах. Его с большой любовью переводили лучшие русские поэты - М. Светлов, С. Маршак, С. Михалков, Н. Найдёнова и больше всех - Е. Благинина. Они сохранили звучание и образность, лиричность и юмор замечательных стихов поэта большой души.
Лев Квитко был человеком с душой ребёнка: мир его поэзии - удивительно уютный и светлый. В стихотворениях «Кисонька», «Дудочки», «Скрипка» все веселятся и любят друг друга: кошка танцует с мышатами, лошадка, котёнок и курочка слушают музыку и благодарят маленького музыканта. Некоторые стихи («Качели», «Ручеёк») написаны как игровые. Они могут быть считалками, их легко выкрикивать, танцуя и подпрыгивая:
Ручеёк – журчалочка,
Завертелась палочка -
Стой, стой!
(Благининой)
Для ребёнка в жизни всё ново и значительно, отсюда - его пристальное внимание к простым, будничным вещам и яркое, зримое их восприятие.
«Смотрите - глядите» - обращается к ребятам поэт и учит во всём видеть богатство подробностей и оттенков:
Одуванчик серебристый,
Как чудесно создан он:
Круглый-круглый и пушистый,
Солнцем тёплым напоён.
(Благининой)
Вот ещё одно наблюдение в саду (стихотворение «Пилот»): тяжёлый, рогатый жук, «рычащий», как мотор, падает на землю. Очнувшись, он пытается вползти на травинку - и снова падает. Снова и снова карабкается на тонкую травинку, и герой следит за ним с сочувственным волнением: «Как держится этот толстяк?.. Опять не долезет - сорвётся!» В конце концов жук добирается до зелёной вершинки и... взлетает.
Так вот где разгадка азарта,
Так вот чего жаждал пилот -
Высокого места для старта,
Чтоб крылья расправить в полёт!
За жуком наблюдал ребёнок, но заключительные строки принадлежат, конечно, взрослому Поэту.
В стихах Квитко не подражает детям, не развлекает их, он лирик, он чувствует, как они, об этом и пишет. Вот он узнаёт, что маленькие барсучата живут в норе, - и удивляется: «Как могут они под землёю расти и скучную жизнь под землёю вести?» Он видит маленьких мушек на листике - и опять удивляется: а что это они делают - учатся ходить? «А может быть, ищут еду?» Вот он открыл часы - и замер, восхищённый зубчиками и пружинками, любуется ими не дыша и, зная, что мама трогать их не велит, спешит нас уверить: «Я к часикам не прикасался - ни-ни! Не разбирал их, не протирал их». Вот увидел соседских малышей-близнецов: ну надо же, «такие хорошие детки! И как друг на друга похожи!», и прямо стонет от восторга: «Я этих ребят обожаю!»
Как любой ребёнок, он живёт в сказке. В этой сказке ягодка земляники мечтает, чтобы её съели, - иначе через три дня она засохнет без всякой пользы; деревья умоляют: «Дети, рвите спелые плоды!»; кукуруза и подсолнух не дождутся: «Хоть бы руки проворные их сорвали скорей!» Всё ликует при виде человека, всем хорошо и радостно ему служить. И человек - ребёнок - тоже радостно входит в этот мир, где все равно прекрасны: жук и кисонька, мальчик и солнце, лужа и радуга.
В этом мире постоянно удивляются чуду жизни. «Откуда ты, белый, как снег, нежданный, как чудо?» - обращается поэт к цветку. «О чудо! Лягушка сидит на руке...» - приветствует он болотную красавицу, а она с достоинством ему отвечает: «Хотите глядеть, как я тихо сижу? Ну, что же, глядите. Я тоже гляжу». Герой посадил зёрнышко, а из него выросла... морковка! (Стихотворение называется «Чудо»). Или цикорий («... не знаю, верить или нет...»)! Или арбуз («Что это: сказка, песня или чудесный сон?»)! Ведь это и вправду чудо, просто взрослые к этим чудесам уже пригляделись, а Квитко, как дитя, продолжает восклицать: «Ой, травиночка!»
Тяжким испытанием для солнечного мира поэта была война с фашизмом - в 1945 году Л. Квитко пишет: «Я прежним никогда теперь не буду!» Как можно быть прежним, узнав о концлагерях, об убийстве детей, возведённом в закон?.. И всё же, обращаясь к маленькой Миреле, потерявшей в войне и семью, и детство, и веру в людей, поэт говорит ей: «Как очернили мир в глазах твоих, бедняжка!» Очернили потому что, несмотря ни на что, мир не таков, каким он кажется в долгие дни войны. Поэт - дитя - взрослый человек, он знает, что мир прекрасен, он чувствует это каждую минуту.
вспоминала, как они с Квитко гуляли в Крыму, в коктебельских горах: «Квитко вдруг останавливается и, молитвенно складывая ладони и глядя на нас как-то восторженно-изумлённо, почти шепчет: «Может ли быть что-нибудь более прекрасное! - И помолчав: - Нет, я непременно должен вернуться в эти места...»
Но 22 января 1949 года Лев Квитко, как и другие члены Еврейского антифашистского комитета, был арестован по обвинению «в подпольной сионистской деятельности и сотрудничестве с иностранными разведками». На суде, через три года выколачивания показаний, никто из обвиняемых не признал себя виновным ни в измене, ни в шпионаже, ни в буржуазном национализме. В последнем слове Квитко сказал: «Мне кажется, что мы поменялись ролями со следователями, ибо они обязаны обвинять фактами, а я, поэт, создавать творческие произведения, но получилось наоборот».
В августе 1952 года «шпионы» и «изменники» были расстреляны. (Льва Квитко реабилитировали посмертно.) В книге «Жизнь и творчество Льва Квитко», изданной в 1976 году, о его гибели ничего не сказано, и только по трагическому тону воспоминаний друзей можно догадаться: произошло что-то страшное.
В воспоминаниях Агнии Барто можно прочесть о том, как Квитко показывал ей маленькие ёлочки, растущие у забора, и повторял с нежностью: «Посмотрите на них... Они выжили!» Позднее, очевидно, уже после смерти Квитко, Барто побывала в Заветах Ильича, где находилась дача поэта, «прошла мимо знакомого забора. Не уцелели эти ёлочки».
Ёлочки уцелели в стихах, как вечно живёт музыка в скрипочке из стихотворения Льва Квитко, как вечно каждодневно встречаются в них мальчик и солнце. Это единственно возможная для поэта победа над врагом.
Викторина «Поэтический мир Льва Квитко от «А» до «Я»
По данным отрывкам попробуйте определить, о чём идёт речь и вспомнить названия стихотворений Льва Квитко.
|
Что это: сказка, песня Или чудесный сон? ... (Арбуз ) тяжеловесный Из семечка рождён. «Арбуз» Куда ни глянь - извёстка, Опилки, щебень, грязь. И тут же вдруг... (берёзка ) Откуда-то взялась. У козел, между брёвен, Устроила житьё. Как серебрист и ровен, Как лёгок ствол её! «Берёзка» Бежит среди цветов и трав Садовая дорожка, И, к жёлтому песку припав, Крадётся тихо кошка. «Ну, - думаю тревожно я, - Тут что-то не в порядке!» Гляжу - два шустрых... (воробья ) Обедают на грядке. «Смелые воробьи» ... (Гусак ) всполошился: Эй, куры, теперь Пора б пообедать - Раз-з-з-з-будимте дверь! Он вытянул шею, Шипит, точно змей... «Гусак» ... (Дочка ) воду носит И гремит ведром... Что растёт там, ... (доченька ), В садике твоём? «Дочка» Лесная тёмная стена. В зелёной чаще - мгла, Лишь только... (ёлочка ) одна От леса отошла. Стоит, открыта всем ветрам, Дрожит тихонько по утрам... «Ёлочка» Он весел и счастлив От пят до макушки - Ему удалось Убежать от лягушки. Она не успела Схватить за бока И съесть под кустом Золотого... (жука ). «Весёлый жук» На солнце ягодка созрела - Румяна сделалась, сочна. Через трилистник то и дело Стремится выглянуть она. А листья бережно сдвигают Над ней зелёные щитки И всяко бедную пугают: «Гляди, сорвут озорники!» «Земляника» Хвост сказал голове: Ну, сама посуди, Ты - всегда впереди, Я - всегда позади! При моей красоте Мне ль тащиться в хвосте? - И услышал в ответ: Ты красив, спору нет Что ж, попробуй веди, Я пойду позади. «Индюк» Вот сбежалась детвора: Ты качался - нам пора! - Прямо к облаку несись! Город сдвинулся вдали, Оторвался от земли... «Качели» Что это значит, Понять не могу: Кто это скачет На мягком лугу? О чудо! ... (Лягушка ) Сидит на руке, Как будто она На болотном листке. «Кто это?» Сразу тихо-тихо стало. Снег лежит, как одеяло. Вечер на землю упал... А куда ж... (медведь ) пропал? Кончились тревоги - Спит в своей берлоге. «Медведь в лесу» Есть у меня... (ножик ) О семи клинках, О семи блестящих Острых языках. Другого такого Больше в мире нет! Он на все вопросы Мне даёт ответ. «Ножик» ... (Одуванчик ) серебристый, Как чудесно создан он: Круглый-круглый и пушистый, Солнцем тёплым напоён. На своей высокой ножке Подымаясь к синеве, Он растёт и на дорожке, И в ложбинке, и в траве. «Одуванчик» Пёс только лает, Я, ... (петух ), пою. На четырёх он выступает, А я на двух стою. На двух стою, хожу весь век. А уж за мной на двух бежит и человек. А уж за мной и радио поёт. «Гордый петух» ... (Ручеёк ) – журчалочка, Завертелась палочка - Стой, стой! Козочка копытцами - Брык-брык! Хорошо напиться бы - Прыг-прыг! Окунула мордочку - Хлюп-хлюп! «Ручеёк» Но скажет когда-нибудь дерзкий поэт О... (сливе ), которой прекраснее нет; О нежных прожилках в её синеве, О том, как она притаилась в листве; О мякоти сладкой, о гладкой щеке, О косточке, спящей в сквозном холодке... «Слива» Он вонзился в древесину, Как лапшу крошит осину, Колет звонкую тесину, - Чудо – не... (топор )! О таком, сказать по правде, Я мечтаю с давних пор. «Топор» Потягушка, потянись! Поскорей, проснись! День настал давным-давно, Он стучит в твоё окно. Стадо пёстрое Солнце красное И на зелени Сушит крупную «Утро» Луна высоко поднялась над домами. Понравилась Лемлу она: Купить бы такую тарелочку маме, Поставить на стол у окна! Ой, шарик - ... (фонарь ), ... (Фонарик ) - кубарь, Хорошая эта луна! «Шарик-фонарик» Уж очень мне хотелось тут, Где дни прохладные цветут, Среди берёзок беленьких Ростков дождаться маленьких - ... (Цикория ) бурлящего, Густого, настоящего, С топлёным козьим молоком (Оладушки, калабушки!), Что по утрам и вечерком Варили внукам бабушки! «Цикорий» ... (Часики ) новые Есть у меня. Крышку откроешь - Под крышкой возня: Зубцы и кружочки, Как точки, гвоздочки, И камни, как точки. И всё это блещет, Сияет, трепещет, И только черна Пружинка одна - На негритёнка Похожа она. Живи, негритёнок, Качайся, дрожи, Сказочку Белым кружкам Расскажи! «Часы» Почему, осина, ты шумишь, Всем киваешь, как речной камыш? Изгибаешься, меняешь вид, осанку, Выворачиваешь листья наизнанку? Я шумлю, Чтоб слышали меня, Чтобы видели, Чтоб величали, Средь других деревьев отличали! «Шум и тишина» Случилось это в солнечный, Сияющий денёк: Смотреть... (электростанцию ) Повёл нас паренёк. Хотелось нам воочию Скорее повидать, Как может электричество Вода речная дать. «Электростанция» Мичуринскую... (яблоню ) Укутывать не надо. Она и неодетая Морозу только рада. Спортсменов не пугает Метелей завыванье. Как этих зимних... (яблок ) Свежо благоуханье! «Зимние яблоки» |
Кроссворд «Легенды о цветах»
В выделенных клеточках: поэт, стихи которого похожи на него самого, - такие же светлые, и прозвище у него «лев-цветок».
Лев (Лейб) Моисеевич Квитко - еврейский (идиш) поэт. Родился в местечке Голосков Подольской губернии (ныне село Голосков Хмельницкой области Украины), по документам - 11 ноября 1890 года. Рано осиротел, воспитывался бабушкой, некоторое время учился в хедере, с детства был вынужден работать. Стихи начал писать с 1902 года. Первая публикация - в мае 1917 года в социалистической газете «Дос фрае ворт» («Свободное слово»). Первый сборник - «Лидэлэх» («Песенки», Киев, 1917).
С середины 1921 года жил и публиковался в Берлине, затем в Гамбурге, где работал в советском торговом представительстве, печатался как в советских, так и в западных периодических изданиях. Здесь же вступил в коммунистическую партию, вёл коммунистическую агитацию среди рабочих. В 1925 году, опасаясь ареста, переехал в СССР. Выпустил множество книг для детей (только за 1928 год вышло 17 книг). Именно благодаря детским произведениям он получил известность.
За едкие сатирические стихи, опубликованные в журнале «Ди ройтэ вэлт» («Красный мир»), был обвинён в «правом уклоне» и исключён из редакции журнала. В 1931 году поступил рабочим на Харьковский тракторный завод. Затем продолжил профессиональную литературную деятельность. Делом всей жизни Лев Квитко считал автобиографический роман в стихах «Юнге йорн» («Годы молодые»), над которым работал тринадцать лет (1928-1941). Первая публикация романа состоялась в Каунасе в 1941 г., на русском языке роман вышел только в 1968 году.
С 1936 года жил в Москве. В 1939 году вступил в ВКП (б).
В годы войны был членом президиума Еврейского антифашистского комитета (ЕАК) и редколлегии газеты ЕАК «Эйникайт» («Единство»), в 1947-1948 годах - литературно-художественного альманаха «Родина». Весной 1944 года по заданию ЕАК был командирован в Крым.
В числе ведущих деятелей ЕАК Лев Квитко был арестован 23 января 1949 года. 18 июля 1952 года обвинён Военной коллегией Верховного суда СССР в измене Родине и приговорён к высшей мере социальной защиты. 12 августа 1952 года его расстреляли. Похоронен на Донском кладбище в Москве. Был реабилитирован посмертно ВКВС СССР 22 ноября 1955 года.
