Любите ли вы музеи? Я люблю те, в которых сохранён дух, атмосфера – времени ли, хозяев ли. Сегодня, 19 октября, в годовщину Царскосельского Лицея, самое время совершить прогулку по его коридорам и классам.

Само создание этого необычайного учебного заведения, его порядки, а главное, конечно же, его ученики, до сих пор вызывают удивление и восхищение.

Учебное заведение с названием, заимствованным из Древней Греции, было открыто 19 октября 1811 года во флигеле Екатерининского дворца в Царском Селе.

За 6 лет юные дворяне должны были получить не только гимназическое, но и университетское образование. Вообще поразительно, какие надежды на них возлагались!

Сам император оказывал особое покровительство, а первым директором был назначен не педагог, а известный русский дипломат и просветитель В.Ф. Малиновский.

Это было единственное учебное заведение того времени, в котором Устав запрещал телесные наказания. Главный принцип – уважение к воспитанникам, воспитание истинных сынов Отечества.

Список учеников, набранных на самый первый курс Лицея, тоже удивителен. Назову только некоторых – Пушкин, Пущин, Кюхельбекер, Дельвиг, Матюшкин, Горчаков, Корсаков, Вольховский. Вошли в историю не только их имена, но и умение сохранить лицейскую дружбу до конца своих дней – пример, другого которого, пожалуй, история не знает. (Далее буду много цитировать «Записки о Пушкине» И.И. Пущина, кому, как не первому лицеисту, вести с нами разговор?!)

Ещё летом родители юных дворян писали прошения самому государю, а затем допущенные до экзаменов проходили нешуточные испытания. Зачисленные счастливцы ждали затем до октября. Ещё на экзаменах Пущин познакомился со своим будущим другом: «Вошел какой-то чиновник с бумагой в руке и начал выкликать по фамилиям. -- Я слышу: Ал. Пушкин! -- выступает живой мальчик, курчавый, быстроглазый, тоже несколько сконфуженный. [ …] Все мы видели, что Пушкин нас опередил, многое прочел, о чем мы и не слыхали, все, что читал, помнил; но достоинство его состояло в том, что он отнюдь не думал выказываться и важничать, как это очень часто бывает в те годы (каждому из нас было 12 лет) с скороспелками, которые по каким-либо обстоятельствам и раньше и легче находят случай чему-нибудь выучиться».

И вот наступил он, торжественный день открытия Лицея.

«Торжество началось молитвой. В придворной церкви служили обедню и молебен с водосвятием. Мы на хорах присутствовали при служении. После молебна духовенство со святой водою пошло в Лицей, где окропило нас и все заведение.

В лицейской зале, между колоннами, поставлен был большой стол, покрытый красным сукном, с золотой бахромой. На этом столе лежала высочайшая грамота, дарованная Лицею. По правую сторону стола стояли мы в три ряда; при нас -- директор, инспектор и гувернеры; по левую -- профессора и другие чиновники лицейского управления. Остальное пространство залы, на некотором расстоянии от стола, было все уставлено рядами кресел для публики. Приглашены были все высшие сановники и педагоги из Петербурга. Когда все общество собралось, министр пригласил государя».

Грамота эта потрясающих размеров и великолепия до сих пор лежит на этом столе, только под стеклянным колпаком.

Потрясло всех выступление молодого преподавателя А.П. Куницына.

Куницыну дань сердца и вина!

Он создал нас, он воспитал наш пламень,

Поставлен им краеугольный камень,

Им чистая лампада возжена...*

В этом же зале будут лицеисты сдавать экзамены, в присутствии высокой комиссии и своих родных.

Благодаря запискам Пущина и воспоминаниям других лицеистов, вошёл в историю случай, когда в присутствии знаменитого, но уже очень пожилого тогда поэта Г.Р. Державина совсем юный А.Пушкин читал своё стихотворение «Воспоминания в Царском Селе». Пущин напишет об этом: «Слушая знакомые стихи, мороз по коже пробегал у меня. Когда же патриарх наших певцов в восторге, со слезами на глазах бросился целовать его и осенил кудрявую его голову, мы все, под каким-то неведомым влиянием, благоговейно молчали. Хотели сами обнять нашего певца, его не было: он убежал!..» Этот же случай упоминает Ю.Тынянов в романе «Пушкин», этот же случай и на картине И.Е. Репина.

И сам Пушкин много лет спустя напишет:

Старик Державин нас заметил

И, в гроб сходя, благословил.

Подробно описывает И.Пущин помещения Лицея, распорядок дня.

«В нижнем этаже помещалось хозяйственное управление и квартиры инспектора, гувернеров и некоторых других чиновников, служащих при Лицее; во втором -- столовая, больница с аптекой и конференц-зала с канцелярией; в третьем -- рекреационная зала, классы (два с кафедрами, один для занятий воспитанников после лекций), физический кабинет, комната для газет и журналов и библиотека в арке, соединяющей Лицей со дворцом чрез хоры придворной церкви. В верхнем -- дортуары. Для них, на протяжении вдоль всего строения, во внутренних поперечных стенах прорублены были арки. Таким образом образовался коридор с лестницами на двух концах, в котором с обеих сторон перегородками отделены были комнаты: всего пятьдесят нумеров. В каждой комнате -- железная кровать, комод, конторка, зеркало, стул, стол для умывания, вместе и ночной. На конторке чернильница и подсвечник со щипцами.

Во всех этажах и на лестницах было освещение ламповое; в двух средних этажах паркетные полы. В зале зеркала во всю стену, мебель штофная.

Таково было новоселье наше!

При всех этих удобствах нам нетрудно было привыкнуть к новой жизни. Вслед за открытием начались правильные занятия. Прогулка три раза в день, во всякую погоду. Вечером в зале -- мячик и беготня.

Вставали мы по звонку в шесть часов. Одевались, шли на молитву в залу. Утреннюю и вечернюю молитву читали мы вслух по очереди.

От 7 до 9 часов -- класс.

В 9 -- чай; прогулка -- до 10.

От 10 до 12 -- класс.

От 12 до часу -- прогулка.

В час -- обед.

От 2 до 3 -- или чистописанье, или рисованье.

От 3 до 5 -- класс.

В 5 часов -- чай; до 6 -- прогулка; потом повторение уроков или вспомогательный класс.

По середам и субботам -- танцеванье или фехтованье.

Каждую субботу баня.

В половине 9 часа -- звонок к ужину.

После ужина до 10 часов -- рекреация.

В 10 -- вечерняя молитва, сон.

В коридоре на ночь ставили ночники во всех арках. Дежурный дядька мерными шагами ходил по коридору.»

В комнате Пушкина сейчас всегда стоят живые цветы.

Библиотека располагалась в переходе из флигеля в Екатерининский дворец, насчитывала 5 тысяч экземпляров, по тем временам количество просто огромное. Старались выписывать все новинки. Литературное творчество самих лицеистов процветало и всячески поощрялось. Выходило несколько рукописных журналов.

«При самом начале -- он наш поэт. Как теперь вижу тот послеобеденный класс Кошанского, когда, окончив лекцию несколько раньше урочного часа, профессор сказал: "Теперь, господа, будем пробовать перья: опишите мне, пожалуйста, розу стихами" Наши стихи вообще не клеились, а Пушкин мигом прочел два четверостишия, которые всех нас восхитили».

А вот в числе лучших учеников практически не бывал. Никто не скажет, где было его место в классе, т.к. лицеисты перемещались по рядам в зависимости от текущей успеваемости, и юный Александр частенько кочевал с первого ряда на последний.

Трогательно пишет Пущин о Пушкине: «Чтоб полюбить его настоящим образом, нужно было взглянуть на него с тем полным благорасположением, которое знает и видит все неровности характера и другие недостатки, мирится с ними и кончает тем, что полюбит даже и их в друге-товарище. Между нами как-то это скоро и незаметно устроилось».

Всю жизнь отмечал А.С. Пушкин лицейскую годовщину, есть у него несколько стихотворений с почти одинаковым названием «19 октября», вот только иногда отмечать приходилось в одиночестве, а потом и лицеистов становилось всё меньше и меньше, некоторые стихотворения проникнуты уже не светлой печалью, а настоящей тоской по ушедшим.

Но это навсегда:

Друзья мои, прекрасен наш союз:

Он как душа неразделим и вечен,

Неколебим, свободен и беспечен!

Срастался он под сенью дружных муз.

Куда бы нас ни бросила судьбина,

И счастие куда б ни повело,

Всё те же мы; нам целый мир чужбина,

Отечество нам Царское Село.

Скоро 19 октября. Перенесёмся туда, где многое напоминает о юности Пушкина: стены царскосельского лицея, старинный парк, пруды и мосты, скамейки и аллеи.

И ещё та каморка - полтора в ширину и пять шагов в длину - доктуар «№ 14. Александр Пушкин». Пройдёмся по бесконечному коридору: высокие своды, неяркий свет и двери, двери... Их верхняя половина застеклена, задёрнута зелёной шторкой. Над каждой дверью - черная табличка: номер комнаты и фамилия жильца - Матюшкин, Дельвиг , Яковлев, Кюхельбекер, Данзас, Пущин, Пушкин...

Некоторые двери отворены. Узкие - шириною в пол-окна - комнатки-пеналы. Все одинаковые: конторка, белая железная кровать с белым шерстяным одеялом, комод, стол для умыванья, таз, кувшин, один стул, конторка, подсвечник, чернильница, гусиное перо, бумага. Ни малейшего отличия, ни единой приметы личности. Впрочем, нет. У Николая Корсакова на кровати - гитара, на конторке Матюшкина - его рисунок: крылатый парусный бриг - мечта будущего мореплавателя. У Пушкина - несколько потрепанных книг стопкой. Спаленку поэт сравнивал с «монастырской кельей»: солнце - редкий гость, так как напротив дворцовый флигель.

Всё тихо в мрачной келье:
Защёлка на дверях...
Стул ветхий, необитый,
И шаткая постель,
Сосуд, водой налитый...

Из этого окна в 1812 году он будет смотреть за уходящей ратью, шедшей умирать за Отечество, и страшно завидовать тем, кто браво вышагивает или скачет на коне.

Я слышу топот, слышу ржанье.
Блеснув узорным чепраком,
Гусар промчался под окном...

Ежегодно в этот поздний осенний день, когда «роняет лес багряный свой убор», друзья-лицеисты сходились вместе за круговой чашей «день лицея торжествовать». Увы, не всегда Пушкин бывал там. Пять стихотворений посвятил он этому дню - и все полны раздумий о минувшем и пережитом. А самые пронзительные строки сложились в 1825-м...

Кому ж из нас под старость день лицея
Торжествовать придётся одному?

Последним оказался Горчаков, переживший Пушкина на сорок шесть лет. Он достигнет высочайшей ступени на государственной лестнице, станет дипломатом, министром иностранных дел, Государственным канцлером.

Пущин выйдет на Сенатскую площадь 14 декабря 1825 года. Его ждёт арест, тюрьма, 30 лет сибирской каторжной ссылки.

В день восстания, вечером, Горчаков придёт к Пущину в тот самый миг, когда тот кончит сжигать опасные бумаги. Горчаков предложит ему заграничный паспорт:

Беги! В Кронштадте тебя посадят на корабль...

Пущин улыбнётся, тронет железное кольцо на пальце:

Я должен разделить участь моих товарищей. А если хочешь мне помочь, сбереги этот портфель. Здесь письма и стихи Пушкина. Это я не мог сжечь.

В Лицее все они провели шесть лет безвыездно, не отлучаясь даже в праздники или по болезни. Для праздников - актовый зал, для болезней - лазарет. И многие стремились к доктору: не лечиться, а лакомиться пирожками с бульоном и пирожными со сливками, которые полагались больному.

А у здоровых режим суровый. Вставали в седьмом часу. За ночь высокие своды третьего этажа успевали остыть. К утреннему чаю подавались свежие булки. И всё. До чая - гимнастика, молитва, а после - уроки, уроки до самого обеда...

Зато как хороши были прогулки! Летом - в изумрудно-свежем колыхании кустов, трав, деревьев; осенью - под частым мелким дождиком или в ясной холодной тишине бронзово-алых аллей; зимою - в горностаевых снегах, заваливавших дворец, Лицей, дорогу...

Удивительной была эта школа - второй такой Россия не знает. Основатель школы - известный просветитель М. М. Сперанский - писал о ней: «Училище сие образовано, и устав его написан мною, но без самолюбия скажу, что оно соединяет в себе несравненно более видов, нежели все наши университеты».

Первый директор Лицея В. Ф. Малиновский стремился воспитать «новых людей», которые впоследствии стали бы преобразователями России, и потому основными в Лицее считались науки нравственные, которые строят личность, неповторимый характер, чувство чести стремление жить для Отечества.

Лицеистов учили не просто знанию языков, а - «сочинять правильно на немецком и французском, а преимущественно на российском языке». Их учили мыслить, творить.

Урок мог быть таким...

Профессор Александр Иванович Галич доставал принесённую с собой книгу и заставлял одного из них, скажем, Матюшкина, читать её вслух. Чаще всего это был какой-нибудь латинский классик, и чтение, разумеется, шло на латыни. Внезапно он останавливал чтеца и предлагал:

Ну что ж, потреплем лавры старика!

Начинался разбор. Мнения сыпались со всех сторон. Казалось, Гораций - не древний римлянин, а современный петербургский стихотворец.

Галич подначивал их и к соревнованию с живыми поэтами.

А ну, господа! (Господам - по 15 лет, но ведь это обращение - знак уважения, знак равенства.) Кто из вас опишет стихами розу?

Много лет спустя Иван Пущин вспоминал, что пока все остальные пыхтели над своими строфами, у Пушкина за 15 минут было готово стихотворение:

Где наша роза,
Друзья мои?
Увяла роза,
Дитя зари.
Не говори:
Так вянет младость.
Не говори:
Вот жизни радость.
Цветку скажи:
Прости, жалею,
И на лилею
Нам укажи!

Все были поражены. Поражены и мы. Не только глубиной, грациозностью, изысканной музыкальностью стихов юноши Пушкина, но самой постановкой задания: весь класс пишет стихи. Никому и в голову не пришло отказаться. Это было нормой - вот что изумляет. Недаром в Лицее было столько поэтов: Илличевский, Дельвиг , Кюхельбекер, Пушкин...

А всего в классе - 29 человек.

Многие, и не только в классе на уроках, писали, переводили, издавали рукописные журналы - «Неопытное перо» и «Лицейский мудрец». Над изданием журналов трудились все. Очень далёкий от сочинительства Константин Данзас, обладатель замечательного почерка, каллиграфически переписывал все статьи и стихи. Староста Миша Яковлев имел потрясающий дар пародического перевоплощения, умел рисовать карикатуры. Саша Горчаков и Серёжа Ломоносов иллюстрировали серьёзные сюжеты. В рисовальном классе на специальных столах с пюпитрами создавались эти рисунки.

Всё в Лицее преподавали превосходно, глубоко, всерьёз. Но более всех любим и ценим воспитанниками был Александр Петрович Куницын. Пушкин «всегда вспоминал его с восхищением»,- писал впоследствии друг поэта П. А. Плетнёв.

Куницыну дань сердца и вина!
Он создал нас, он воспитал наш пламень,
Поставлен им краеугольный камень,
Им чистая лампада возжена.

Куницын первым провозгласил им, что «сохранение свободы есть общая цель всех людей... Каждый человек внутренне свободен и зависит от законов разума... Холопство есть действие противозаконное...»

Пущин и Горчаков ещё в детстве дали друг другу клятву жить и умереть за Отечество.

Едва открылся Лицей - грянула гроза 1812 года. В газетной комнате Дельвиг отмечал на карте продвижение Наполеона. Лицеистов готовили к эвакуации.

Как завидовали они старшим и ровесникам своим, ставшим в ряды воинов! Николенька Раевский, сын легендарного генерала, в 14 лет вступил в Париж в чине корнета, а в 1815 году вернулся в Царское Село в составе лейб-гвардии гусарского полка с орденским Георгиевским крестом на груди. Вот это была судьба!

Они стремительно вырастали из лицейских мундиров. Они рвались во взрослую жизнь. И вот настал этот день - в начале июня 1817 года.

Их выстроили шеренгой. Первый слева Иван Великий - Жанно Пущин, за ним Кюхельбекер - Кюхля, Виля. Как только не называли его ещё вчера! За ним - огромный Мясоедов. Дельвиг - рослый, румяный, совсем не похожий на того хрупкого очкарика Тосю, к которому пристало это почти девчоночье имя. На правом фланге замыкали строй Вольховский и Пушкин.

Лицейские дядьки приволокли на длинном шесте лицейский колокол, все эти годы скликавший их к обеду, классам, прогулкам. Истопник Фёдор поднял огромный колун - медный стон ударил в уши, сменился жалким, сыпучим звяканьем. Кое-кто стоял зажмурясь. Но Пущин и Пушкин видели, как разлетелся колокол на тысячу осколков.

Лицей кончился. Директор Егор Антонович Энгельгардт задумал это действие с колоколом, как новый ритуал, который потом будут повторять лицеисты всех выпусков. Он приказал собрать чугунные осколки.

Господа, в память Лицея я закажу выковать из них кольца. Звенья единой цепи братства, навеки вас соединившего.

Простимся, братья! Руку в руку!
Обнимемся в последний раз!
Судьба на вечную разлуку,
Быть может, здесь сроднила нас!
Храните, о друзья, храните
Ту дружбу с тою же душой...

В центре чугунных колец, розданных лицеистам Энгельгардтом,- две руки, соединённые в пожатье. Но это был не столько знак прощанья, сколько символ верности.

Шестерых наградили медалями. Две золотые - Большую и Малую - следовало поделить между Александром Горчаковым и Владимиром Вольховским. Равно отличны были их успехи, и прилежание, и ревность к наукам.

Горчаков знатен, богат, у него большие связи. И красавец к тому же. Типичный удачник. Вольховский - сирота. Горд, беден, хрупок, душевно несгибаем. Недаром в Лицее звали его - Суворочка. Весь курс обратился к директору и совету профессоров: наградить Большой золотой медалью Вольховского. Педагоги учли эту просьбу.

Одну из четырех серебряных медалей получил Кюхельбекер. Он держал её на ладони, разглядывая с гордостью и печалью. Позади учёба. На его медали, чуть большей, чем золотая, тоже по верхней дуге был гравирован девиз: «Для общей пользы». Сова - мудрость, лира - поэзия, венки, лавровый и дубовый,- слава и сила. Эти символы красовались на лицевой стороне над свитком с фамилией награждённого.

С лучших учеников написал портреты художник О. Верне. Юноши - в чёрных фраках, в тугих ослепительных воротничках - смотрят радостно и гордо. Волосы их зачёсаны вверх, чуть припудрены. Жизнь кажется им сверкающим утренним парком, где дорожки мерцают брызгами кварца, а в цветниках белеют драгоценные мраморные боги.

Горчаков и Пушкин любят первенствовать. Любят быть лучшими. Пушкин - в гимнастике, в стихах, в языках. Горчаков - во всём. Тетради Горчакова безупречны. Конспекты первого ученика. Преподаватель чистописания Калинич утверждал, что почерк рисует личность воспитанника. Почерк Горчакова - чёткий, чистый, чуточку самодовольный. Он - каллиграф.

Не сравнить с острыми буквицами и кляксами Дельвига. Вот уж чей почерк до странности не походил на медлительного и круглого Тосю. Он был неровен, резок, сбивчив.

У Пушкина почерк напоминал стремительный след птицы, набирающей силы для перелёта через хребты и равнины.

Лицей создал их. Они его обессмертили. И мы повторяем за ними:

Куда бы нас ни бросила судьбина,
И счастие куда б ни повело,-
Всё те же мы: нам целый мир чужбина,
Отечество нам Царское Село.

• Библиотека Библиотека
• Классная комната Классная комната
• Актовый зал Актовый зал
• Комнаты лицеистов Комнаты лицеистов

Куда бы нас ни бросила судьбина,
И счастие куда б ни повело,
Всё те же мы: нам целый мир чужбина;
Отечество нам Царское Село.

В пригороде, в 25 километрах к югу от Санкт-Петербурга, расположился город Пушкин (до 1918 г. – Царское Село), названный в честь великого русского поэта, талант которого в юные годы развился здесь, и жизнь была неразрывно связана с этими местами.

История Царского Села

Изначально, на месте Царского Села, в XVII – начале XVIII века существовала шведская усадьба (поместье) «Сарская мыза». После изгнания шведов и со своим развитием усадьба (мыза) превращается в село, а наименование «Сарское» в русском языке трансформируется в «Царское». В XVIII веке здесь происходит строительство церквей и дворцов, закладка парков и обустройство декоративных прудов. При императрице Елизавете Петровне, дочери Петра I , Царское Село развивается и становится императорской резиденцией, центром политической и придворной жизни страны.

Пушкин в Царскосельском лицее

В возрасте двенадцати лет, в 1811 году, Пушкина привезли в Царское село для обучения в открывшемся по указанию императора Александра I привилегированном высшем учебном заведении для обучения дворянских детей – Императорском Царскосельском лицее. Именно в годы обучения в лицее открылся и был оценен поэтический талант Пушкина, в этот период Пушкин создал большое количество стихотворных произведений.

В 1817 году Пушкин был выпущен из лицея в чине коллежского секретаря. Воспоминания о проведенных в лицее годах, о лицейских друзьях, навсегда остались в душе поэта.

Пушкин в Доме Китаевой

В 1831 году, после бракосочетания А.С. Пушкина с Н.Н. Гончаровой, молодая семья переезжает в Петербург, а затем, на лето, в Царское Село. Здесь, в рабочем кабинете в Доме Китаевой, где остановились Пушкин с молодой женой, была написана «Сказка о царе Салтане» , Письмо Онегина к Татьяне , стихотворение «Чем чаще празднует лицей» и другие произведения.

Царское село на карте

Государственный музей-заповедник «Царское село» расположен по адресу: Россия, Санкт-Петербург, Пушкин, ул. Садовая, д.7.

Сопутствующие материалы:

Пушкин и Царское Село . Речь Иннокентия Анненского, произнесенная им на Пушкинском празднике в Императорском Китайском театре в Царском Селе.

«Отечество нам Царское Село»

«Лицей утверждался со светлыми надеждами»

Автором проекта школы был Михаил Сперанский, знаменитый реформатор «дней Александровых», настойчиво внушавший обществу идеи миновавшей уже эпохи Просвещения. Особенно вдохновлял законотворца пример античного ликея, основанного некогда в Афинах Аристотелем, недаром новое учебное заведение получило такое же название. А в Царском Селе его разместили потому, что предполагалось обучать в нём великих князей, - правда, эта идея осталась «на бумаге», но лицей находился на территории Царского Села более 30 лет.

Педагогов для школы отбирали с особым тщанием: все они были единомышленниками Сперанского, а некоторые (как, например, юрист Куницын) - его коллегами на юридическом поприще. Во вступительной речи Куницын, обращаясь к будущим воспитанникам, прямо призвал их стать российской элитой: «Вы ли захотите смешаться с толпой людей обыкновенных… каждый день поглощаемых волнами забвения? Нет!… Любовь к славе и Отечеетву должны быть вашими руководителями» . Интересно, что особа государя, который с семейством присутствовал на открытии лицея, в речи Куницына не была упомянута ни разу. Это говорит об отсутствии среди педагогов верноподданнических настроений, которые для людей просвещённых считались не особенно важными. Больше того, французский язык лицеистам преподавал родной брат Жан-Поля Марата - то есть даже присутствие в школе людей, близких к революционным кругам, считалось допустимым.

Среди прочих наук в курс обучения входили предметы, Объединённые удивительным для современной школы названием «науки нравственные». К ним относились политическая экономика, этика, логика, основы права и другие дисциплины. Дело в том, что главной задачей лицейского воспитания, формирования личностей учеников считалась именно нравственность.

Занятия строились так, чтобы исключить утомление, притупление внимания лицеистов. Любые уроки, требующие напряжения ума, сменялись отдыхом, физическими упражнениями либо творческой деятельностью, которая весьма поощрялась педагогами.

Клюквенная дуэль и другие проказы

Поскольку воспитанникам лицея полагалось свободное время, они с размахом использовали его как для занятий творчеством (от рисования и стихосложения до выпуска собственных журналов), так и для бесконечных забав и шалостей, и некоторые из них служат бесподобными сюжетами для исторических анекдотов той эпохи.

Самой невинной частью этих постоянных проказ можно считать присвоение каждому из лицеистов шуточных прозвищ, по одному, а то и по несколько штук на брата. Пушкина за живость характера звали Егозой, за неславянскую внешность и вспыльчивость - Обезьяной с тигром, за отменное владение языками - Французом. Неуклюжего рослого Данзаса за равнодушие ко всему происходящему вокруг, внезапно сменяемое вспышками ярости, звали Медведем. Матюшкину за фанатичное желание служить во флоте придумали странное прозвище Плыть хочется. Приставучий хитрый Комовский назывался Лисичкой или Смолой. Но абсолютным фаворитом по количеству придуманных ему прозвищ был длинный, нескладный, поначалу плохо говоривший по-русски Кюхельбекер. Как его только не обзывали: и Кюхлей, и Бехелькюхером, и Глистой, и Тевтоном, и Гезелем. Юноша страдал несказанно и страшно обижался на товарищей, но тем лишь больше их раззадоривал.

Знаете ли вы что…
Учёные Университета Ньюкасла (Англия) выяснили, что вывешенные в столовой плакаты с изображением глаз заставляли студентов убирать после себя посуду в два раза чаще, чем в дни, когда плакатов не было.

Кюхельбекер вообще чаще других становился объектом насмешек и розыгрышей. Одна из историй об этом носит название клюквенной дуэли. Поэт Жуковский, преподававший в лицее, однажды не явился к ужину, куда был приглашён. Его спросили, отчего он пропустил вечеринку, и он ответил, что страдал расстройством желудка, а к тому же к нему пришёл Кюхельбекер, и потому он остался дома. Узнав об этом, Пушкин немедленно наваял эпиграмму:

За ужином объелся я,
Да Яков запер дверь оплошно -
Так было мне, мои друзья,
И кюхельбекерно, и тошно…

Кюхельбекер, совершенно лишённый чувства юмора, потребовал автора к барьеру. Однако дуэль превратилась в очередной фарс, поскольку товарищи зарядили оба пистолета клюквой.

Чем старше становились лицеисты, тем рискованнее делались их выходки. Однажды в тёмном коридоре Пушкин обнял пожилую фрейлину Волконскую, приняв её за хорошенькую горничную Наташу. Дама в негодовании отправилась жаловаться государю, а тот на следующее утро устроил разнос директору лицея. Александр заметил, что лицеисты и без того воруют яблоки из его сада, бьют в том же саду сторожей, но приставать к фрейлинам - чересчур дерзко. Впрочем, легенда гласит, что император вскоре смягчился и шутя заметил, что старая дева должна быть довольна ошибкой юноши.

«…какое разнообразие в житейских наших судьбах!»

Казалось бы, получивших блестящее образование лицеистов ожидал полный успех на государственном поприще. Но судьбы 29 юношей первого выпуска сложились совершенно по-разному. Некоторые умерли так рано, что просто не успели достичь успеха в каком-либо занятии. В 1820 году погиб Сильверий Броглио и скончался во Флоренции от чахотки Николай Корсаков. В 1831 году лицейское братство лишилось ещё двух товарищей: от тифа умер Антон Дельвиг и застрелился от неизвестных неприятностей по службе Семён Есаков.

В двоих выпускниках вольный дух лицея укоренился настолько, что привёл их на Сенатскую площадь вместе с декабристами. Иван Пущин за участие в мятеже был осуждён на бессрочную каторгу и лишь спустя 30 лет вернулся из Сибири. Вильгельм Кюхельбекер также отбывал 15 лет каторгу, но так и не увидел больше ни Москвы, ни Петербурга - он умер в Тобольске от чахотки.

Большинство лицеистов не стремились сделать карьеру - они просто занимались выбранной профессией или вовсе становились помещиками, отказавшись от военной или штатской службы. Фёдор Матюшкин, как и мечтал, сделался моряком и дослужился до адмирала. Александр Корнилов успел послужить Киевским, Вятским и Тамбовским губернатором, заработал на административной работе чин тайного советника . Иван Малиновский послужил в гвардии, но после мятежа декабристов в 1825 году вышел в отставку и до конца дней своих прожил в собственном поместье Каменка в Харьковской губернии. Пушкин же, что общеизвестно, занимался литературой, а в чинах не поднимался выше титулярного советника.

Крупных успехов в карьере добились лишь два лицеиста. Модест Корф служил под началом Сперанского, весьма ценившего его за способность систематизировать любую информацию, а кроме того, много лет занимал кресло директора Императорской публичной библиотеки. Настоящую политическую славу приобрёл ещё один выпускник лицея - Александр Горчаков. Он служил дипломатом, после смерти Карла Нессельроде сменил его на посту главы министерства иностранных дел, а в 1867 году был назначен канцлером Российской империи - он стал последним сановником, служившим в этой должности.

Лицейская годовщина

Но кем бы ни были лицеисты, день открытия лицея - 19 октября - всегда оставался для них дорогим сердцу праздником. Те, кто мог, собирались в этот день в Петербурге на торжественный обед. Те же, кто по разным причинам не мог присоединиться к веселью, праздновали в одиночестве, вспоминая лицейские дни и своих товарищей. Пушкин посещал собрания однокашников первые три года после выпуска, а следующие шесть лет пробыл в ссылке, и потому отмечал годовщины стихами. Вот что писал поэт в стихотворении «19 октября 1825 года»:

Друзья мои, прекрасен наш союз!
Он, как душа, неразделим и вечен -
Неколебим, свободен и беспечен,
Срастался он под сенью дружных муз.

Куда бы нас ни бросила судьбина
И счастие куда б ни повело,
Все те же мы: нам целый мир чужбина;
Отечество нам Царское Село.

Достаточно прочесть эти строки, чтобы понять, как много значили для каждого из соучеников Пушкина годы, проведённые в стенах лицея. Сохранился протокол собрания лицеистов от 1836 года, описывающий совершенно юношеское веселье 11 прибывших на встречу взрослых мужчин. Если верить записи, члены лицейской компании 19 октября 1836 года «обедали вкусно и шумно», «читали старинныя протоколы, песни и проч, бумаги, хранящиеся в архиве Лицейском», «поминали Лицейскую старину», «пели национальныя песни». Лишь когда Пушкин начал читать стихи к четвертьвековому юбилею лицея, он не смог дочитать их до конца: слёзы мешали ему. Он, как и все его товарищи, считал лицейские годы прекрасным временем и тосковал по ним до конца жизни.

Minox1.ru - заказать миноксидил в Москве : для роста волос. Официальный сайт.

«Отечество нам - Царское Село…»

Будучи выпускником Царскосельского лицея, Александр Пушкин стал самым гениальным певцом Царского Села. «Сады Лицея» многократно воспеты поэтом. Если в Захарове и Больших Вязёмах его лира только начала пробуждаться, то в Царском Селе она звучала с каждым годом всё громче и прекраснее.

Сахарова Елена. 9 лет. Царскосельский Лицей

Символично название стихотворения «Воспоминания о Царском Селе», выслушав которое на переводном лицейском экзамене, известный поэт и государственный деятель Гавриил Романович Державин «в гроб сходя, благословил» юного поэта. Складом речи, её внутренней мелодией стихи напоминают торжественные оды поэтов XVIII века, и это глубоко оправданно. Ведь речь идёт о славных победах русского оружия в эпоху Екатерины II, увековеченных в колоннах и обелисках. Ночной ландшафт «прекрасного Царскосельского сада», воспетый в стихотворении, одновременно лиричен и величав:

С холмов кремнистых водопады

Стекают бисерной рекой,

Там в тихом озере плескаются наяды

Его ленивою волной;

А там в безмолвии огромные чертоги,

На своды опершись, несутся к облакам.

Не здесь ли мирны дни вели земные боги?

Не се ль Минервы росской храм?

Стихотворение «Воспоминания в Царском Селе» словно подчёркивает преемственность творчества Пушкина и его лучших предшественников, но в строках юного поэта гораздо больше афористичности, лиризма и искренности чувств, близких русскому сердцу.

Сахарова Елена. 9 лет. Чесменская колонна

В произведениях Пушкина часто звучат царскосельские мотивы, возникают пленительные образы Екатерининского и Александровского парков. В стихотворении «Царское Село», сочинённом в 1823 году, он признается:

И чуждый призраку блистательныя славы

Вам, Царского Села прекрасные дубравы,

Отныне посвятил безвестной музы друг

И песни мирные, и сладостный досуг.

Живущие в воображении поэта картины парков чаруют своей ностальгической красотой. В них всё дышит памятью о лицейской юности:

Воспоминание, рисуй передо мной

Волшебные места, где я живу душой,

Леса, где я любил, где чувство развивалось,

Где с первой юностью младенчество сливалось,

И где, взлелеянный природой и мечтой,

Я знал поэзию, веселость и покой.

К царскосельским воспоминаниям обращался Пушкин в стихах, посвящённых лицейским годовщинам, в лирических отступлениях «Евгения Онегина» и других произведениях. В 1829 году поэт написал стихотворение с таким же названием, как и то, за которое его благословил Державин - «Воспоминания в Царском Селе». Пушкин, воображая себя «вновь нежным отроком, то пылким, то ленивым», обращается к благословенным лицейским годам и к славной эпохе Екатерины II:

И вновь я вижу пред собою

Дней прошлых гордые следы.

Ещё, исполнены великою женою,

Её любимые сады

Стоят, населены чертогами, вратами,

Столпами, башнями, кумирами богов,

И славой мраморной, и медными хвалами

Екатерининских орлов.

Пушкин видит «призраки героев у посвящённых им столпов», среди которых прославленный полководец П. А. Румянцев, «Перун кагульских берегов» , выигравший сражение при Кагуле, и двоюродный дед поэта Иван Абрамович - «наваринский Ганнибал» , командовавший всей артиллерией флота в морской битве при Наварине. Неоконченное стихотворение 1829 года перекликается по содержанию с написанным в лицейские годы, но более лаконично и стилем уже не похоже на оды XVIII века.

В 1816 году, когда Пушкин был ещё лицеистом, в Царском Селе близ Большого пруда Екатерининского парка был открыт фонтан «Девушка с кувшином». Прекрасная статуя, созданная скульптором Соколовым, внесла особое очарование в этот уютный уголок парка, привлекая внимание художников и литераторов. Грациозная девичья фигура склонилась в светлой печали над разбитым кувшином, из которого истекает звенящая струя воды. 1 октября 1830 года, в пору Болдинской осени, знаменитый фонтан великий поэт воспел в стихотворении «Царскосельская статуя»:

Урну с водой уронив, об утес её дева разбила.

Дева печально сидит, праздный держа черепок.

Чудо! Не сякнет вода, изливаясь из урны разбитой;

Дева над вечной струёй вечно печальна сидит.

Печаль царскосельской девы выражает отношение самого поэта к вечной струе бытия, такого нелёгкого, порой нерадостного и грешного, но одновременно такого мудрого и изначально прекрасного.