КАЗНЬ
Ранним утром 4 июня 1671 года по дороге из Серпухова на Москву продвигалось необычное шествие. Несколько десятков вооруженных ружьями и саблями конных казаков сопровождали простую крестьянскую телегу, в которой на устланных рогожей досках сидели два человека. Оба были закованы в тяжелые ручные и ножные кандалы, шеи схвачены рогатками. Стоило одному из них сделать движение, повернуться, как охрана сразу же начинала суету: начальник отряда, грузный пожилой казак, понукал своего коня, подъезжал вплотную к телеге и в который уже раз наказывал казакам не спускать с узников глаз.
Проходил час за часом. Солнце припекало все сильнее, но шествие двигалось хоть и неторопливо, но безостановочно. Около полудня впереди в далекой дымке стали проглядываться купола московских церквей.
За несколько верст до города навстречу стали кучками выходить люди. Сначала их было немного, а потом народ повалил гуще. Люди стояли вдоль дороги плотными рядами, теснились, всматривались в лица узников. Слышались возгласы: «Да который Стенька-то?», «В кафтане, што ли?»
Узники угрюмо оглядывались по сторонам, вслушивались в отрывочные фразы, молчали.
Они были примерно одного возраста и одного роста, в их облике просматривалось что-то неуловимо близкое, и все же они резко отличались друг от друга. Один из них был одет в роскошный шелковый кафтан, под кафтаном виднелась рубаха тонкого, дорогого полотна, ноги обуты в сапоги красного сафьяна. Это был человек лет сорока, широкий в плечах, с могучей шеей, гордо посаженной головой. Его темные негустые волосы, постриженные по казачьему обычаю в кружок, свободно падали на высокий лоб. Небольшая курчавая борода и густые усы обрамляли бледное рябоватое неподвижное лицо, обыкновенное русское крестьянское лицо, каких десятки в каждой деревне, если бы не глаза: они смотрели, казалось, каждый по-своему. Взгляд левого - спокойный, твердый, уверенный, открытый; правый - со злым прищуром, с ядом, издевкой. И все же был этот взгляд единым, и обращался он к людям - страстный, горячий, пристальный, и угрожал он, и молил, и требовал. И не ответить на этот взгляд было невозможно. Люди как завороженные тянулись к нему, а потом, отведя глаза, стояли потупившись… Одних этот взгляд пугал, вызывал смятение, других притягивал, завлекал чем-то необъяснимым. И долго еще после того, как пыль от тележных колес рассеивалась и оседала на дороге, московские жители крестились, говорили шепотом: «А Стенька-то как зыркает, мороз по коже…»
Другой узник одет попроще, но тоже в одежду не дешевую. Все в нем было вроде бы измельчено, размыто - посветлее волосы, помягче бородка, пожиже усы, и во взгляде не было такой страсти, такой муки.
Версты за три до Земляного города конных ждали. На дороге четырехугольником были выстроены две тысячи стрельцов, вооруженных бердышами. В центре четырехугольника стояла запряженная тройкой лошадей повозка с установленной на ней виселицей - двумя столбами, перехваченными вверху перекладиной.
Ну приехали, атаман, выходи, - обратился начальник казацкого отряда к узнику в шелковом кафтане. - Погуляй теперь на другой телеге, батюшка Степан Тимофеевич.
Благодарствую, отец, - ответил неторопливо тот. - Что-то больно разговорчивый ты стал, Корнило.
Ну ты! - прикрикнул Корнило. - Говори, да не заговаривайся! - И замахнулся плетью.
Узник спокойно выдержал гневный взгляд всадника и проговорил:
Одно не могу понять, Корнило, как я с тобой на Дону не покончил. С тебя и начинать-то надо было, крестный ты мой батя.
Корнило было вскинулся, но замялся и отъехал в сторону. А народ валил, шумел: «Вон он, Стенька-то, в кафтане, с глазищами, а этот Фролка, братан его…»
Отряд въехал в четырехугольник, образованный стрельцами.
Узников стащили с телеги и повели к новой повозке. Их руки свешивались под тяжестью кандалов, ноги еле-еле переступали, отягощенные железами. Тяжелые цепи волочились по дороге, взметая облачка пыли.
Эх, брат, это ты виной всем нашим бедам, - проговорил тихо Фрол.
Не дури, Фрол, - отвечал Степан. - Никакой беды еще нет. Вот увидишь, примут нас с почестями, как бояр да воевод, выйдут навстречу посмотреть на нас. - И он насмешливо повел глазами по сторонам.
Но слова эти не взбодрили Фрола. Он шел, опустив голову, не поднимая глаз от земли, и шептал изредка: «Эх, брат, брат…»
Около повозки их ждал кузнец. Стрельцы схватили старшего с двух сторон и разом, по-привычному заломили ему руки за спину. Кузнец ловкими, проворными движениями сбил кандалы с рук. Узника втащили на повозку и поставили под виселицей. Один из стрельцов сорвал с его плеч дорогой кафтан, стянул сапоги, одним рывком разодрал до пояса дорогую рубаху. Кто-то бросил на повозку лохмотья, и узник не торопясь надел их. Кузнец так же сноровисто, быстро приковал его руки к столбам виселицы; на голову накинули петлю из тонкой железной цепи и привязали конец цепи к верхней перекладине. По обеим сторонам встали два стрельца.
Скованного по рукам и ногам Фрола привязали длинной тонкой цепью к телеге. Начальник стрелецкого отряда махнул рукой, и телега с виселицей, окруженная стрельцами, медленно двинулась к городским воротам.
Едва повозка вкатилась в городские ворота, как в окрестных церквах ударили в колокола. Разина везут! Разина везут! Тревожно и радостно плыл над городом гул московского набата. Стенька Разин, бунтовщик, вор и богоотступник, враг царя, отечества и святой православной церкви, должен теперь принять кару за все его злодейства и прегрешения. Народ стремглав бежал с соседних улиц, люди заполняли окна домов, висели гроздьями на высоких крылечках.
Из домов степенно и чинно выходили разодетые в богатое платье бояре, дворяне, дьяки. Сзади, одетые попроще, теснились купцы, подьячие. Многие грозили вслед повозке: «Вор! Злодей! Убийца! Ирод! Антихрист!» А колокольный звон плыл и плыл над городом. Боярская Москва торжествовала победу над своим страшным врагом. Стенька Разин, за которым еще полгода назад шли в огонь и в воду тысячи восставших крестьян, казаков, холопов, работных людей, посадской голи перекатной; Стенька Разин, который похвалялся дойти до Москвы и сжечь у государя все дела, истребить бояр и воевод, теперь стоял распятый под виселицей с цепью на шее. Колокольный звон радостно и тревожно звал людей московских на небывалое торжество. Словно и не было этих пяти долгих лет, когда при каждом известии с юга замирало сердце у тихого тучного царя Алексея Михайловича и ближние бояре в тот день боялись попадаться ему на глаза. Теперь все это позади. Вот он, народный батюшка, отец родной, позванивает кандалами, крутит шеей в железном ожерелье. Победа! Победа! Теперь и окрестные страны могут вздохнуть поспокойней. Из далекой Англии дражайший брат король Карлус Вторый прислал грамоту с поздравлением. Прибыл и гонец от кызылбашей; его величество друг вечный и брат шах Сулейман радовался окончанию злого Стенькиного дела. В свейском городе Риге и французском стольном городе Париже куранты печатные возвестили о славной победе царя всея Руси. Из Польши и Великого княжества Литовского пришли торговые люди и сказали, что паны радные коруны польской и Великого княжества Литовского благословляют победу князей Долгорукого, Юрия и Данилы Борятинских. Отныне в безопасности стоит их панская воля.
Будь ты проклят, нечестивец!
Окаянный! Изверг рода человеческого! Хулитель веры Христовой!
Под этим потоком брани Фрол, бредущий за телегой, лишь съеживался, а Степан, напротив, стоял, гордо подняв голову, поглядывал по сторонам пристально и грозно.
Шествие остановилось около Земского приказа. Здесь уже все было готово для допроса. Внизу в подвале горел огонь, а в нем лежали раскаленные щипцы, прутья железные. Рядом палач налаживал веревку для дыбы.
Степана допрашивали первого.
Ну, расскажи, злодей, как начал ты свое воровство, когда появился у тебя умысел поднять твою воровскую руку на царя-батюшку, на честной православный народ? - начал ласково спрашивать земский дьяк.
Разин молчал.
А ну-ка кнута ему для начала.
Палач сорвал с плеч Разина лохмотья, оголил спину, деловито осмотрел ее. Потом сделал знак своим помощникам. Те бросились к узнику, связали ему руки и подняли на ремне за руки вверх. Тут же палач обвил ремнем ноги Степана и налег на конец ремня, вытягивая и вытягивая тело в струну. Вывернулись вверх руки, вытянулись над головой. Послышался хруст. Но Разин и стона не издал.
Бей! - крикнул дьяк, и на обнаженную спину посыпались удары толстого кожаного кнута.
После первых же ударов спина Степана вздулась, посипела, кожа начала лопаться, как от порезов ножа.
Говори, злодей, кто сподвигнул тебя на воровство, кто помогал, кто был в сообщниках.
А вы у брата моего Ивана спросите, - только и сказал Разин и замолчал.
Повешен твой брат, злодей, не богохульствуй, говори все, как было воистину.
Свистел кнут, брызгала кровь на земляной пол подпила. Уже полсотни ударов отвалил палач, а Разин все еще молчал.
На огонь его, - приказал дьяк.
Степана отвязали, облили холодной водой, чтобы немного ожил, потом повалили связанного на землю, продели между рук и ног бревно и потащили к полыхающей жаровне. Четверо дюжих молодцов подняли бревно и поднесли висящее тело к огню. В душном подвале запахло паленым мясом. Зарыдал, забился в углу Фрол.
Ой, брат, брат, расскажи ты им все, покайся!
Молчи, - проскрипел Степан.
Прутьями его, - молвил дьяк.
Палач схватил щипцами раскаленный железный прут и начал им водить по избитому, обожженному телу, но Разин по-прежнему молчал. Сидящие по лавкам бояре государевы подивились на такое злобное упорство, пошептались, подозвали к себе дьяка. Тут же Степана оттащили в сторону и принялись за Фрола. И едва раскаленный прут прикоснулся к его обнаженной спине, как Фрол закорчился, закричал, заплакал. Степан поднял голову:
Экая ты баба, Фрол. Вспомни, как жили мы с тобой. А теперь надо и несчастья перенесть. Что, разве больно? - И он вызывающе улыбнулся в сторону бояр.
Те снова пошептались, и палач поднял Разина с пола. Ему обрили макушку и начали лить на оголенное место воду капля за каплей. Против этой пытки не могли устоять злодеи самые закоренелые и упорные, в изумление входили, молили о пощаде. Степан Разин вытерпел и эту муку и не произнес ни единого слова. Только когда его уже полумертвого бросили на пол, он поднял голову и, еле шевеля запекшимися от крови губами, сказал брату:
Слыхал я, что в попы ученых людей ставят, а мы, брат, с тобой простаки, а и нас постригли.
Бей его! Бей сукина сына! - завизжал в яростном бессилии земский дьяк. Палач и его подручные бросились к Степану и начали, дико вскрикивая, топтать его сапожищами, бить железными прутьями.
Ох, хватит, хватит, убьете вы его, хватит, - чуть не рыдал дьяк, - а нужен он нам, нужен еще…
Бездыханного Степана снова окатили водой и, едва он очнулся, потащили к выходу.
Наутро его снова привели в подвал Земского приказа.
Ну, скажешь, злодей, как замышлял злодейства свои? - спросил дьяк.
Разин молчал.
На дыбу его!
Около полудня допрос вдруг прекратили. В подвал пожаловал сам великий государь, царь и великий князь Алексей Михайлович всея Великия и Малыя и Белыя России самодержец, и многих государств и земель восточных, и западных, и северных отчич, и дедич, и наследник, и обладатель. Осторожный, тихий, тучный, он вошел в подвал, сел, впился глазами в Разина.
Великий государь перед тобой, покайся, злодей, принеси свои вины.
Разин поднял голову, пристально посмотрел на царя, но продолжал молчать.
Царь сделал знак рукой, мигом подскочил окольничий, вынул из шкатулки свиток, развернул его.
Приказал тебя великий государь царь и великий князь Алексей Михайлович спрашивать: писал ли ты, злодей, письма Никону, лишенному священным собором сана своего патриаршего, слал ли гонцов своих в Ферапонтов Белозерский монастырь?
Письма писал и гонцов слал, но не ответил нам святой отец.
Разин прикрыл глаза.
Царь снова махнул рукой в сторону окольничего. Тот заторопился, вчитываясь в статьи царского допроса:
Посылал ли ты гонцов своих тайком в Москву с грамотами к боярам Черкасским и давали ли тебе ответ те бояре?
Ничего про бояр Черкасских не знаю.
Кто был с твоими злодейскими прелестными письмами на Ижоре и в Корелах, у свейской границы и не было ли у тебя, злодея, ссылки письмами со свеями?
Разин молчал.
Медленно и хмуро поднялся Алексей Михайлович, вслед за царем двинулись бояре. Земский дьяк дал знак палачу продолжать пытку. Через некоторое время окольничий вернулся.
Царский приказ, дьяк: что хочешь делай, а злодей должен заговорить, царь приказал принести ему вины…
А по Москве ползли небывалые слухи, будто Стенька заколдован - ни огонь его не берет, ни дыба, ни железо. Смеется Стенька над боярами, потешается. В те дни некий Акинфей Горяинов отправил своему другу в Вологду письмо: «Бояре ныне беспрестанно за тем сидят. С двора съеждяют на первом часу дни, а разъезждятотся часу в тринадцатом дни. По два дни пытали. На Красной площади изготовлены ямы и колы вострены».
Всю ночь с 5 на 6 июня Разин пролежал в мрачном, сыром подземелье. Близ окованных железом дубовых дверей, около маленького зарешеченного оконца всю ночь дежурил наряд стрельцов. Стрелецкий сотник по нескольку раз за ночь проверял посты, спрашивал: «Как там злодей?»
Поет что-то, - испуганно отвечали стрельцы. Рассказывали потом стрельцы, будто пел Степан такую песню:
Схороните меня, братцы, между трех дорог:
Меж Московской, Астраханской, славной Киевской.
В головах моих поставьте животворный крест,
Во ногах мне положите саблю вострую.
Кто пройдет или проедет - остановится,
Моему ли животворному кресту помолится,
Моей сабли, моей вострой, испужается.
Наступило 6 июня. С раннего утра к Лобному месту потянулись сотни людей. Вся Москва уже знала, что ныне будет казнен Стенька Разин. Из жалких лачуг в подмосковных слободах повылезли работные, тянулись к Красной площади тяглые посадские люди. Пришло в движение и купеческое Замоскворечье. Из каменных домов Белого города выходили большие московские люди - вершители судеб государственных. С английского и немецкого подворья прибыли иноземные гости, стрельцы расчищали дорогу чужеземным послам, посланникам и гонцам. Три ряда отборных рейтар окружили со всех сторон Лобное место. За этот кордон пропускали лишь иноземцев да самых больших людей. Чернь и простонародье стрелецкие заставы останавливали уже вдалеке от площади: несколько стрелецких полков заняли основные улицы города, площади. Посадские плевали в стрельцов подсолнуховой шелухой, кричали: «Чтой-то мы уже стали вязнями у себя дома!» Стрельцы отмалчивались, оттирали бердышами тех, кто понахальнее.
Степана и Фрола вывели из подвала и под усиленной стрелецкой стражей доставили к месту казни. В лохмотьях, истерзанный, Степан стоял перед глазами тысяч людей в самом центре государства Российского, которое он еще недавно обещал очистить от всех лихоимцев и кровопийц, от всех врагов и изменников государевых. Теперь же бояре, дворяне, дьяки, купцы, духовные спесиво поглядывали на своего врага.
На край помоста вышел дьяк и, подняв к глазам свиток, начал медленно читать сказку**, которую надлежало выслушать Разину перед казнью:
- «Вор и богоотступник и изменник донской казак Степка Разин! В прошлом во 175-м году (1667 г.), забыв страх божий и великого государя и великого князя Алексея Михайловича крестное целование и ево государскую милость ему, великому государю, изменил, и собрався, пошел з Дону для воровства на Волгу. И на Волге многие пакости починил…» - Дьяк перевел дух и строго посмотрел на Разина.
Степан безучастно слушал дьяка и внимательно вглядывался в доски помоста.
А народ все прибывал. Неизвестно, какими путями через стрелецкие заставы тянулись посадские по Никольской улице, взбирались на холм с берега Москвы-реки, пробирались вдоль Неглинки. Рейтары с трудом сдерживали натиск толпы. Кое-где уже потеснили дворян и купцов. Те молча отходили в сторону, не ввязывались в разговоры и перебранки.
А дьяк все перечислял разинские злодейства на Волге, Яике, в Персии.
Около помоста послышались крики:
Клятвопреступник!
Изверг лютый!
Дьяк снова внушительно взглянул на Разина, развернул далее свиток и продолжал громко выкрикивать:
- «А во 178-м году (1670 г.) ты ж вор Стенька с товарыщи, забыв и страх божий, отступя от святые соборные и апостольские церкви, будучи на Дону, и говорил про спасителя нашего Иисуса Христа всякие хульные слова и на Дону церквей божих ставить и никакова пения петь не велел, и священников з Дону збил, и велел венчатца около вербы».
Каков злодей! - зашумели духовные. - На самого спасителя нашего руку поднял, антихрист.
Посадский люд молчал.
Вдруг откуда-то из-под ног вынырнул юродивый горбун из Козицкой патриаршей слободы, слабоумный Миша, завертелся волчком, запричитал:
Ах, спаситель наш, ты спаси-ка нас, ах, спаситель наш…
Кинулись к нему стрельцы, поволокли в сторону, чтобы не рушил благочинного обряда. А над площадью гремел голос дьяка:
- «Ды ты ж, вор, забыв великого государя милостивую пощаду как тебе и товарыщем твоим вместо смерти живот дан; и изменил ему, великому государю, и всему Московскому государству, пошел на Волгу для сваего воровства. И старых донских казаков, самых добрых людей, переграбил и многих побил до смерти и в воду посажал…» - Читал дьяк про Царицын и Черный Яр, Астрахань и Саратов, и все страшнее и ужаснее виделись дела Стенькины собравшимся на площади людям.
- «Ив той своей дьявольской надежде вы, воры и крестопреступники Стенька и Фролка, со единомышленники своими похотели святую церковь обругать, не ведая милости великого бога и заступления пречистыя богородицы… И в том своем воровстве были со 175-го году по нынешний по 179 год апреля по 14 число (1667–1671 гг.), и невинную кровь християнскую проливали, не щадя и самых младенцев».
Дьяк поднял вверх руку и погрозил в воздухе пальцем. Ближние обыватели испуганно закрестились. И вдруг откуда-то донесся голос:
Извет все это! Неправдою правду попрать хочете!
- «А ныне по должности и великому государю царю и великому князю Алексею Михайловичу службою и радением войска Донского атамана Корнея Яковлева и всево войска и сами вы паиманы и привезены к великому государю к Москве, в расспросе и с пыток в том своем воровстве винились».
В первый раз за все время чтения сказки Разин шевельнулся, поднял голову, исподлобья посмотрел на дьяка. Тот совсем заторопился:
- «И за такие ваши злые и мерские перед господом богом дела и к великому государю царю и великому князю Алексею Михайловичу за измену и ко всему Московскому государству за разоренье по указу великого государя бояре приговорили казнить злою смертию - четвертовать».
Дьяк аккуратно свернул свиток, перевязал его шелковым шнурком и дал знак палачу начать дело. Палач подошел к Разину и тронул за плечо. Степан отвел его руку, перекрестился на веселые купола храма Покрова, поклонился собравшейся толпе на все четыре стороны по русскому обычаю, проговорил:
Простите… Простите, православные… - Исповеди перед смертью Разину, как бунтовщику, преданному анафеме, не полагалось. Он лег на плаху, раскинул в стороны руки и ноги и приготовился к четвертованию. Замерла толпа, и вдруг слышно стало, как хрястнул топор по дереву, с надсадом прошел сквозь мясо и кость. Вздрогнули люди и снова замерли.
Сначала палач отсек Разину правую руку по локоть, затем левую ногу по колено. Но и в эти минуты Разин не проронил ни слова, не издал ни одного стона. Не выдержав вида казни брата, Фрол забился, закричал:
Я знаю слово государево…
Молчи, собака, - проговорил истекающий кровью Степан.
Это были его последние слова.
В толпе раздался плач. Кто-то крикнул:
Батюшка, родимец!
Дьяк крикнул палачу:
В нарушение порядка палач с размаху опустил свой топор на шею Разина, а потом уже мертвому поспешно отрубил правую ногу и левую руку. Затем туловище рассекли на части и воткнули их вместе с головой на деревянные спицы, расставленные вокруг места казни. Внутренности выбросили собакам.
Несколько дней Москва содрогалась от этой ужасной казни. Стрельцы днем и ночью прочищали город. По ночам окликивали каждого прохожего - что за человек, откуда, с чем идет. А уже на исходе второй недели по Москве поползли слухи, что то был вовсе и не Стенька, а простой казак. А Стенька чудесно спасся и обитает где-то в донских станицах, скрывается до поры до времени. Болтунов хватали и приводили к пытке, казнили торговой казнью - били на площади плетьми нещадно в назидание остальным. Дважды в те дни горела Москва. А с юга приходили грозные вести - крестьянский бунт продолжался с неутихающей силой. Помещичьи крестьяне, казаки и разные вольные люди осаждали Шацк, воевали под Тамбовом. Федор Шелудяк грозил новым походом из Астрахани. Воеводы слали в Москву письма, били челом великому государю, просили помощи. Смутно было в столице…
Казнь Фрола Разина в ту пору была отложена. На очередном расспросе он поведал государево дело, сказал, что знает, где его брат закопал кувшин со своими прелестными письмами, разными грамотами. Фрол указал и место клада: «На острове реки Дону, на урочище, на Прорве, под вербою. А та верба крива посередке».
Шесть лет царские стрельцы искали кувшин с разинскими грамотами, но так и не нашли его. За эти годы Фрола не раз пытали и наконец казнили 26 мая 1676 года.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.Казнь Меня пугает ваше возмущенье; Вы требуете казни, как врагу! Казнюсь, что не прошу у вас прощенья, Казнюсь, что сам простить вас не
КАЗНЬ Ранним утром 4 июня 1671 года по дороге из Серпухова на Москву продвигалось необычное шествие. Несколько десятков вооруженных ружьями и саблями конных казаков сопровождали простую крестьянскую телегу, в которой на устланных рогожей досках сидели два человека. Оба
За казнью казнь Из трех сыновей Пармениона двое погибли в сражениях на глазах у отца, а вместе с третьим сыном погиб он сам. Плутарх. Александр Новая фаланга из персов подрастала очень медленно, и македонскому царю приходилось воевать с тем войском, которое имелось. Но вот
Казнь Инструкция, полученная от организации, в которую он входил, приказывала Полю Дуна (чье имя теперь было Винсан Анри) прибыть в Марсель к середине второй половины дня и ждать перед Реформистской церковью одного товарища, которого Дуна хорошо знал. Дуна простоял на
«Гражданская казнь» Яркий, солнечный апрельский день. Время - 17.15. Пять минут до открытия собрания. Обычно собрать людей нелегко. В ход пускаются приманки: буфет с пивом, даровое кино и прочее. И то люди тянутся, тянутся… И открывается собрание, если ему вообще суждено
Казацкий атаман, предводитель казацко-крестьянского восстания, получившего в позднейшей историографии название Крестьянской войны под предводительством С. Т. Разина 1670-1671 годов.
Согласно наиболее распространенной версии, Степан Тимофеевич Разин родился около 1630 года в станице Зимовейская (ныне станица в ). Некоторые источники называют его родиной город . Вероятно, он был средним из трех сыновей (Иван, Степан, Фрол) зажиточного казака Тимофея Разина. Имеются сведения о том, что его крестным отцом был войсковой атаман Корнила Яковлев.
Первый достоверный документ о жизни С. Т. Разина - его просьба об отпуске для поездки в Соловецкий монастырь, датированная 1652 годом.
В 1658 году С. Т. Разин был в числе черкасских казаков, направленных в в Посольский приказ. В 1661 году вместе с атаманом Ф. Буданом он вел переговоры с калмыками о заключении мира и совместных действиях против татар. В 1662 году С. Т. Разин стал атаманом, в 1662-1663 годах его казаки ходили против турок и крымчан, участвовали в битве при Молочных Водах на Крымском перешейке. Вернулся на Дон с богатыми трофеями и пленными.
В 1665 году воевода князь Ю. А. Долгоруков повесил старшего брата С. Т. Разина Ивана за самовольный уход с казаками на Дон во время Русско-польской войны 1654-1667 годов. Решив не только отомстить за брата, но и наказать бояр и знать, атаман собрал «ватагу» в 600 человек и отправился весной 1667 года от Зимовейского городка вверх по Дону, по пути грабя казенные струги с товарами и дома богатых казаков. Предприятие именовалось «походом за зипунами» и было нарушением данного донскими казаками московским властям обещания «отстать от воровства».
«Ватага» С. Т. Разина быстро выросла до 2 тысяч человек на 30 стругах. Хитростью захватив Яик (ныне Уральск в Казахстане), С. Т. Разин казнил 170 человек, видевших в его войске «воровское полчище», и пополнил «ватагу» сочувствующими из местного населения.
Заложив стан между реками Тишини и Иловни, С. Т. Разин реорганизовал свое «войско», придав ему черты регулярного, разделенного на сотни и десятки во главе с сотниками и десятниками.
В 1667-1669 годах С. Т. Разин совершил персидский поход, разбив флот иранского шаха и обретя опыт «казацкой войны» (засады, налеты, обходные маневры). Его казаками были взяты и разграблены Баку, Решет, Фарабад и Астрабад.
В августе 1669 года флотилия С. Т. Разина подошла к и казаки «великому государю вины свои принесли», сдав воеводе князю И. С. Прозоровскому часть трофейных пушек, пленных и товаров, после чего вернулись на Дон с богатой добычей, доказав свою удаль и воинское счастье. Имя С. Т. Разина стало легендарным. Попытка московского правительства наказать строптивое казачество, прекратив подвоз хлеба на Дон, лишь добавила атаману сторонников.
В августе-сентябре 1669 года С. Т. Разин построил крепость на одном из донских островов - Кагальницкий городок. В ней разинская «ватага» и он сам раздавали добытые военные трофеи, привлекая новобранцев в казачье войско.
В мае 1670 года на «большем круге» С. Т. Разин объявил, что намерен «итти з Дону на Волгу, а с Волги итти в Русь... чтоб... из Московского государства вывесть изменников бояр и думных людей и в городах воевод и приказных людей», «за великого государя стоять» и дать свободу «чорным людем». «Прелестные письма» атамана собирали массу сторонников, и поход превратился в мощную крестьянскую войну. Слух об идущем с С. Т. Разиным царевиче Алексее Алексеевиче (на самом деле умершем в 1670 году) и патриархе превращал поход в событие, получившее благословение церкви и власти. С. Т. Разин смутно представлял себе результат успешного восстания чем-то вроде большой «казацкой республики».
В мае 1670 года казаки С. Т. Разина овладели . В июне 1670 года у на сторону восставших перешли астраханские стрельцы. Повстанцы двинулись к , взяли город штурмом, казнили воеводу князя И. С. Прозоровского, стрелецких начальников, митрополита Иосифа и многих клириков астраханской епархии.
В июле на казачьем круге в было принято решение идти с основными силами к . В августе 10-тысячному отряду С. Т. Разина без боя сдались и . В сентябре-октябре атаман безуспешно осаждал Симбирский кремль.
В октябре 1670 года войско С. Т. Разина было разгромлено под . Тяжело раненый атаман ушел на Дон. Укрепившись в Кагальницком городке, он стал собирать силы для нового похода. Однако в апреле 1671 года войсковая старшина захватила его в плен вместе с братом Фролом и выдала властям. С. Т. Разин был перевезен в , а затем в . В столице он был допрошен, пытан и четвертован на эшафоте возле Лобного места 6 (16) июня 1671 года.
Документальных свидетельств о том, когда родился Степан Разин, нет. Однако эту дату можно вывести из второстепенных источников. Например, голландец Ян Янсен Стрейс, путешествовавший по России, несколько раз виделся со знаменитым мятежником. В своих записках он зафиксировал, что в 1670 году Разину было 40 лет, что говорит о том, что он родился приблизительно в 1630 году.
Подробности биографии
В точности известно только то, что знаменитый атаман родился на Дону. Биография Степана Разина началась в нынешней Волгоградской области, где в XVII веке были многочисленные казачьи хутора и станицы. Его жизнь обросла многочисленными выдумками и преданиями, что было традиционно для того времени. Биография Степана Разина стала предметом почитания у казачества. Его репутацией пользовался который во время своего восстания часто упоминал о предшественнике.
В 1652 году биография Степана Разина пополнилась важным для последнего событием. Он становится атаманом. Десять лет спустя Стенька участвовал в походе против крымского хана. Помимо казаков, в войске были калмыки и запорожцы. Тогда Россия защищалась от посредством большой прослойки вольных солдат, квартировавших на юге страны.
У Разина был старший брат Иван. Он был атаманом Войска Донского. Его казаки отличались вольным и буйным нравов, из-за чего у них постоянно возникали конфликты с царскими посланниками. Московский воевода Юрий Долгоруков во время одной такой стычки приказал казнить Ивана за непослушание. Это настроило Степана против царской власти.
Обстановка в казачестве
XVII век вообще получил прозвище «бунташного» из-за частых крестьянских восстаний. Сельские жители начали попадать в крепостную зависимость от помещиков, после того как в 1649 году было принято Крестьяне бежали от рабства на Дон, откуда беглецов не выдавали. К 70-м годам на юге страны накопилось огромное количество новообращенных казаков. Эта прослойка была настроена наиболее непримиримо к царской администрации, которую многие обвиняли в несправедливом отношении к сельскому населению.
Крестьяне, ставшие казаками, назывались «голутвенными». Они зарабатывали на жизнь тем, что грабили корабли на Волге. Старожилы смотрели на ситуацию сквозь пальцы...
Поход в Персию
В 1667 году предводителем такого отряда стал Степан Разин. Краткая биография атамана в учебнике истории включает в себя упоминания о походе на Персию. Действительно, это был первый серьезный военный опыт бравого атамана. В низовьях Волги его казаки грабили купцов и даже суда, которые принадлежали патриарху Иоасафу. К отряду массово присоединялись чернорабочие, бурлаки и прочий люд, промышляющий на речном флоте.
Грабежи купцов не волновали Москву, которая была крайне далеко. Но когда казаки разгромили стрельцов и даже захватили привычные границы допустимого были нарушены.
В новом 1668 году после зимовки на Яике войско Разина отправилось в Каспийское море. Здесь оно впервые столкнулось с силами К Разину присоединялись черкесы и другие жители Северного Кавказа. С такими силами в июле русские сразились с персами у Свиного острова. Это была крупнейшая отечественная победа на море в XVII веке. Сражение развернулось рядом с Баку. Персы были побеждены, а казакам досталась добыча. Но поскольку положение было шатким, последние отступили в Астрахань, где их принимали царские воеводы.
Народное восстание
В следующем году биография Степана Разина ознаменовалась открытым восстанием против царя. Он рассылал по югу страны грамоты, в которых звал всех желающих получить волю присоединяться к нему. Кроме того, тогда существовала традиция самозванцев, которой воспользовался Степан Разин. Краткая биография атамана продолжилась так: он распустил слух о том, что у него в войске есть наследник престола на самом деле недавно умерший. Тогда же царь конфликтовал с патриархом Тихоном, которого отправил в ссылку. Пользуясь этим, Разин также говорил о том, что и первосвященник его поддерживает. Крестьянам не нужны были доказательства, они охотно шли под его знамена.
Народная поддержка помогла Разину захватить Астрахань, Саратов, Царицын и Самару. Двигаясь вверх по течению, казаки оказались рядом с Симбирском. Его осада началась в 1670 году. Приказ отдавал сам Биография атамана гласит, что жизнь бравого казака висела на волоске. Он зашел так далеко, что поражение не оставило бы ему возможности выжить.
Поражение и казнь
Тем временем из Москвы уже двигалось войско из 60 тысяч солдат. Разинцы были разбиты и отброшены от Симбирска. Степан бежал, но ему не удалось заручиться поддержкой казачества, которое не хотело оказаться в опале. В итоге Разин был схвачен своими же соратниками, которые сдали его царю в апреле 1671 года. 6 июня предводитель народного восстания подвергся четвертованию.
Оно произошло в Москве на Болотной площади в назидание всем окружающим. Тем не менее все до сих пор помнят, кто такой Разин Степан Тимофеевич. Краткая биография атамана стала основой для многочисленных фольклорных песен, которые популярны и сегодня.
Лихой вольный казак известный в народе как Стенька Разин появился на Дону не случайно. Все тяжелее становился крепостной гнет, все больше закреплялась зависимость крестьян. Воеводы и чиновничий аппарат прогнил, на Руси процветало мздоимство, волокита, отсутствовал справедливый суд. Бегство крестьян приобретало колоссальные масштабы, даже в челобитных того времени часто встречались угрозы «разбежаться врозь». В такой обстановке появление сильного предводителя и защитника было закономерностью. Бунт не был вызван Разиным, это скорее Степан Тимофеевич стал порождением народного гнева.
Удивительная, полная приключений жизнь свободолюбивого, неординарного человека, удачливого атамана прошла на поле брани. Личность Степана Тимофеевича овеянная славой, которой может позавидовать любой венценосный самодержец, притягательна для русского народа, прежде всего своим открытым и отчаянным характером. Степан Разин в народных сказаниях олицетворяет предводителя крестьян и доблестных казаков, защитника и освободителя.
Родился будущий грозный атаман в станице Зимовейская на Дону. С этим таинственным местом много связано для русского народа. Немногим позже появится на свет и Емельян Пугачев, прошедший по территории нашей страны не менее кровавой дорогой, чем окаянный Стенька Разин. Что за аномалия в этих местах не известно. Однако факт остается фактом, именно здесь родились два самых отчаянных бунтаря, так горячо любимых и уважаемых на Руси.
Василий Суриков. Степан Разин. 1903–1907
Донское казачество к середине шестнадцатого века состояло из двух специфических прослоек: коренных жителей и беглых или пришлых людей. Не имевшая постоянного места жительства «голытьба» часто срывалась в походы с целью ограбления проходящих мимо кораблей с товарами и близлежащих территорий. Такие воровские акции носили название у казаков походов «за зипунами», и хотя коренные зажиточные жители не одобряли такие набеги публично, они все же тайно их финансировали за определенную долю в добыче. Одним из таких походов и началась народная «буря», имя которой Степан Тимофеевич Разин.
Небольшой отряд казаков, по некоторым данным численность его составляла около 2-х тысяч человек, направился на разбой вниз по Волге. Во главе отряда стоял молодой и удачливый атаман Степан Тимофеевич. Поход достаточно быстро вышел за рамки обычного набега, характерного для донских казаков. Правительство предпринимало сначала довольно вялые попытки усмирить казаков, и время было упущено. Уже в мае 1667 г. казачьи отряды разбили стрельцов и разграбили караван судов Шорина, сопровождавшего судно с ссыльными. Пленники были отпущены на свободу и с охотой примкнули к казакам. Разин вторгся в Яик, затем направился к персидским берегам, где захватил в плен известную из народных песен персидскую княжну. Бросал ли Степан Тимофеевич персиянку в воду или нет до сих пор не установлено однозначно, однако известно одно, что дочь Мамед-хана астаринского из плена казаков так и не вернулась.
Возвращение в Астрахань было для Стеньки Разина триумфальным. Воеводам была принесена повинная, в обмен на проход к Волге. Во время пребывания в городе атаман катался на стругах и всячески подчеркивал свою независимость и непокорность. Несмотря на обещание отдать властям всю добычу и пленных, казаки не передали им ровно ничего, и ушли в Царицино.
В городе попытка выставления казакам запретов на посещение кабаков была сурово наказана Разиным. По сути, Степан Тимофеевич отказался подчиняться царской администрации и захватил город. На все угрозы атаман отвечал бранью и ответными обещаниями расправы. Всячески подчеркивал Разин свое непринятие существующего режима угнетения, проповедовал равенство, жестоко карал неугодных, однако напрямую царя не бесчестил. Отчаянный атаман хорошо понимал, что царь в сознании населения легко может быть противопоставлен ненавистным воеводам и жадным боярам, что активно использовал в своих речах и делах. Побежденных воевод и военных начальников Степан Тимофеевич прилюдно сек розгами, что также поднимало его авторитет в глазах подчиненных.
Бузулуков С. А. Степан Разин в Саратове. 1952
Каждый занятый Разиным город переходил на казацкое управление и перенимал образ их жизни. Многие присоединялись к доблестному и разгульному воинству. Начальников, господ, бояр неугодных местному населению безжалостно истребляли, а дочерей из знатных и благородных семей в лучшем случае выдавали замуж за простых крестьян или казаков. Интересно, что Степан Тимофеевич напрочь отказывался признавать обряд венчания и сам организовывал обряды бракосочетания. Таинство заключалось в безумных плясках непродолжительное время, после чего пара объявлялась законными супругами.
После Царицына Разин занял Самару, Саратов и ряд других городов. Двигаясь на гребне крестьянской войны, которая зародилась еще в 1670г., силы казаков все прибывали и все более походили на повстанческую армию. С целью привлечения народа Разин приказал обшить один из своих кораблей красной тканью и усадить неизвестного пленника в качестве царевича Алексея, а вторую ладью покрыли черными покрывалами и распространяли слухи о присутствии на нем патриарха Никона. Таким образом, Степан Тимофеевич активно старался дискредитировать образ государя, не высказывая прямых намерений о свержении самодержавия. Разин указывал, что воюет он за царя, но против заворовавшихся воевод, бояр и прочей знати.
Однако в походе атаман постоянно пил, дебоширил и предавался различным кровавым развлечениям. Постепенно он утратил свой первоначальный образ защитника и преобразился в бесноватого, безжалостного убийцу, ведомого мнением толпы, величающегося своими достижениями и победами. Меры, применяемые окружением Разина к ставленникам государя, были очень жестокими. Несчастных вешали, колесовали, топили и терзали различными изощренными способами. Наказания носили характер устрашения. Отряды казаков разделялись и занимали все новые города, волнение охватило не только Поволжье и Центральную часть Руси, но дошло даже до территорий Белого моря.
В 1670 г войско Разина потерпело первую неудачу в осаде Симбирска, а уже в начале октября было разбито царской армией численностью 60 тысяч воинов под командованием Барятинского. Степан Трофимович был тяжело ранен и, бросив основную часть своего отряда, бежал на родной Дон. Впоследствии Разина выдали казаки вместе с его братом Фролом.
Сергей Кириллов Степан Разин. 1985-88 гг
Пытали народного атамана в царских застенках, но его мужество вызывало уважение даже у палачей. Выносливый казак не проронил ни слова, он не просил о пощаде и не молил о снисхождении. Гордый и удивительно сильный человек даже перед лицом неминуемой смерти сохранил достоинство. Казнь была страшной и мучительной. Степану Трофимовичу отсекли руку, а затем ногу, и только потом сжалившийся палач отсек атаману голову. По приговору Разин должен был быть четвертован, но смерть пришла быстрее. Негодование атамана было вызвано поведением брата Фрола, который, испугавшись кровавого зрелища, произнес слова раскаяния. По свидетельствам очевидцев, лишь тогда Разин крепко выругался в его адрес.
Удивительная отчаянная жизнь бунтаря закончилась на плахе, что характерно для предводителей народных восстаний в России. Кровожадный шальной разбойник остался в народной памяти героем-освободителем. Так ли это каждый решает для себя сам. Стенька Разин относится к тем великим и таинственным личностям, судит которых лишь .
"Сквозь наважденье византийской вязи
Черты и резы различить пора,
Чтоб вышел Русь - освобождённый Разин -
И развернул, как знамя, Солнце-Ра."
(Алексей Широпаев)
"Тиранят меня два змия ужасные."
(Степан Разин)
Сегодня мы подробно поговорим об одном из величайших русских чернокнижников - Степане Разине. Успешно соединив воинское мастерство и некромантию, он объединил под своим началом русские земли, по размерам превышавшие любое европейское государство того времени. Подлые москали не сумели убить его окончательно, но им удалось пленить его заговорёнными цепями и через ритуал расчленения заточить его в облике лича - всё ещё живого, но недвижимого.
Тема важная, разговор будет долгим, букв будет много.
Начнём с малоизвестной статьи из ранней "Лимонки" (выделял жирным шрифтом - я):
СТЕПАН РАЗИН: ЛЕГЕНДАРедкие документы 17 века, содержащие факты его биографии, поражают больше, чем легенда о нем.
Казак, известная личность в Войске Донском еще до поднятия Великого Бунта, полководец, военный дипломат. По свидетельству современника - секретаря шведского посольства в Персии Кемпфера, Разин знал восемь языков. Факт удивительный, но вполне объяснимый тем, что Войско Донское имело постоянные дипломатические и торговые отношения с Персией и Турцией, с прочими своими не совсем миролюбивыми соседями. Неоднократно возглавляя различные посольства, Разин был сам себе толмачом, помимо русского владел татарским, калмыцким, персидским, турецким, украинским, возможно, польским и литовским языками. На Украине Разин, должно быть, побывал в 1665 году в составе казачьего отряда, вместе с русскими войсками сражавшегося за независимость Украины от Польско-Литовского государства. На этой войне за самовольство воеводой Юрием Долгоруким был повешен старший брат Степана Разина - Иван. Персидские и турецкие девушки, захваченные казаками в разбойных походах, были не редкость на Дону, так что владение и этими языками не является загадкой. Дипломаты, военные и политики нынешние, эй! Способны ли вы сказать хотя бы "здравствуйте" на восьми языках?
Удивительно, что человек, явивший собой олицетворение кровавого бунта, 300 лет предаваемый анафеме (церковь аки блудница - кого скажут, того и проклянет), дважды ходил на богомолье, пересекал всю Русь - от Азовского до Белого моря - почти две тысячи километров, - осенью 1652 года, будучи юношей лет 23, после неоднократного участия в походах к турецким берегам, и снова осенью - уже 1661 года, после того, как представлял Войско Донское в переговорах с калмыками. Переговоры он провел успешно и, переждав лето, Разин, достигший возраста Христа и Ильи Муромца, отправляется на другой конец света - в Соловецкий монастырь. Разин к этому времени имел многое - положение, авторитет, имя, благополучие; стоит упомянуть, что он был крестным сыном атамана Войска Донского - Корнилы Яковлева, то есть крестником главы огромной и мощной республики.
Спустя два года после богомолья, с ведома Войскового Старшины, Разин во главе казачьего отряда совершает военный поход на крымцев. В бою под Молочными Водами отряд Разина одерживает победу, о чем было отписано государю Алексею Михайловичу.
А весной 1667 года Разин уже самовольно возглавляет отряд казаков для похода на Азов, принадлежащий тогда Турции. Малочисленность отряда заставила Разина не предпринимать штурм. Сложись события иначе, Азов был бы взят не Петром I в 1695, а Разиным в 1667.
Историки советские, датирующие начало Крестьянской Войны 1667 годом, не совсем правы. До Крестьянской Войны было еще далеко. Во-первых, поначалу все происходящее касалось в основном казачества: Разин бросает вызов богатой, зажравшейся части донцев, продавшихся Москве, забывших заветы казачьей вольницы . Его отряд поднимается по Дону и, как сообщается в исторических документах, "многие казачьи городки разоряют, проезжих торговых людей и казаков грабят и до смерти побивают", "многих хозяев и работников бьют и вешают безпрестанно".
Далее разинцы встали между рек Тишины и Иловли (притоки Волги с поэтическими названиями), ограбили караван, спускавшийся по Волге к Астрахани, освободили ссыльных, которых был целый струг, изрубили начальных людей, целовальников, отдельных из них перед этим заживо изжарив, с патриаршего струга трех "повесили на шоглу за ноги, а иных за голову". (По какому принципу, интересно, выбирали способ повешения?)
Нет смысла сейчас говорить о жестокости казаков, само время было жестоким, иностранцы писали, что людей в Московии убивают чаще, чем собак, - на улицах, в ссорах и драках; государством были узаконены пытки, для чего в каждом городе имелись профессиональные палачи, казни и наказания проводились прилюдно, да и что говорить о тех несчастных, изуродованных казаками, если женщин в те времена за измену закапывали заживо в землю. Нам ли с нашей моралью судить те времена...
Далее Разин отправился вниз по Волге, у Царицына остановился. Воевода города велел стрелять по воровским стругам, но ни одна пушка не выстрелила - порох вышел запалом. Следом за этим к ошалевшему воеводе, бормочущему что-то о нечистой силе, явился есаул Разина и потребовал наковальню, меха и кузнечную снасть. Что и было немедленно предоставлено. Возле Черного Яра Разин порезвился снова и высек встретившегося на пути воеводу этого города, ссадив его без штанов на берег после экзекуции. Это тоже не было Крестьянской Войной, все происходящее было чистой воды разбоем, только от прежних разбойников действия Разина отличались неким бесшабашным размахом и совершенно немыслимой наглостью.
Морем разинцы подошли к Яицкому городку. Оставив струги и переодевшись, сорок человек во главе с самим атаманом постучали в ворота городка, попросив пустить их в церковь помолиться. Ворота были открыты, и "богомольцы" перерезали охрану. Разинцы вошли в городок.
Стоявший в Яицком городке стрелецкий гарнизон оказать сопротивления не успел либо не посмел. Однако Яцын - стрелецкий голова и его товарищи задумали что-то против Разина. Прознавший об этом атаман наказал их. Собрали гарнизон на площади, и один из стрельцов (звали его Чикмаз) стал рубить головы вчерашним своим товарищам. Картина, думается, была несравненная: отрубив за два часа 170 голов, Чикмаз, должно быть, сильно измазался, кровь покрыла все его тело и лицо коркой - лето было, жара; агонизирующие трупы кидали в яму. Некоторые из приговоренных стрельцов падали в обморок от ужаса, и подтаскивали их к плахе, впавших в беспамятство. Степан сидел здесь же, наблюдал и, видимо, утомившись, объявил оставшимся в живых стрельцам, что, мол, прощаю, можете остаться со мной, а можете идти. Стрельцы подумали денек и сдуру пошли куда-то. Казаки во главе с атаманом нагнали их за городом и порубили.
Задушевный парень Чикмаз заслужил доверие атамана и остался с ним надолго.
Казаки обосновались в Яицком городке; нужно было чем-то питаться, и осенью Разин разгромил татар в устье Волги, не желавших делиться добром. Чуть позже разбил отряд государевых ратных людей, посланных астраханским воеводой для поимки смутьянов. "Нечего ловить - мы и не прячемся." Разин задумал поход на Персию - за богатой добычей, и относить этот период к Крестьянской Войне попросту глупо - что это за Крестьянская Война за пределами России, да к тому же без крестьян - отряд Разина почти целиком состоял из казаков. Разин почти мирно зимовал в Яицком городке, и мысли расправиться с боярами им еще не владели. Правда, трижды в городок приезжали послы с увещеванием прекратить разбой. Первый раз их отпустили, во второй раз одного из послов убил сам Разин , в третий раз послов повесили. Надоели, наверное.
В 1667 году, если верить "Каталогу землетрясений Российской Империи", в городе Шемахе были землетрясения большой силы. В последние годы появились исторические работы, где этому факту придано основополагающее значение, и весь Каспийский поход Разина, удивительный по своему размаху и по удали казачьей, сведен к постыдному мародерству. Если брать во внимание вышеприведенный факт о землетрясении, то пресловутое мародерство вообще бред. Потому что казаки появились в тех местах спустя год - в 1668, когда последствия землетрясения были сведены на нет, и потому что далеко от побережья разинцы не уходили, опасаясь быть отрезанными от стругов, а Шемаха находится в сто километрах от берега. Тенденция к уничижению русского национального героя приводит к подтасовке фактов и откровенной нелепости. Впрочем, я даже могу помочь новым толкователям истории мятежа - помимо "Каталога" существует письмо иностранца Т.Брейна, проживавшего в те годы в Персии, в котором тоже упоминается о землетрясениях, - это письмо историки упустили, а то б плясали от восторга, - но и оно не влияет на суть дела - Персия была и оставалась мощнейшим и сказочно богатым государством, и существует масса доказательств того, что города в Персии процветали, а не лежали в развалинах, богатейшие рынки работали, велась активная торговля с соседними странами, и шах Аббас II оплачивал работу наемного войска. Да и сам Т.Брейн, писавший о землетрясениях, из Персии уезжать не собирался - значит, не так уж страшно было.
Итак, Разин вышел из Яицкого городка в Каспийское море. Побережье от Дербента до Баку подверглось разорению. Что удивительно - к казацкому войску примыкали иноземцы, в основном персы. Общался с ними Разин на их родном языке.
Достигнув Решата, Разин предложил службу шаху, о чем, кстати, в советском историковедении не принято распространяться. Ни вождем Крестьянской Войны, ни новым Ермаком - завоевателем земель для Московии Разин быть тогда не желал . Он попросил земель у шаха, обещая служить верой и правдой; Агамир Осёнов, приезжий перс, упоминал о личном свидании Разина с шахом. Шах тянул время - такие беспокойные и наглые соседи были ему явно не нужны, но и уничтожить их казалось невозможным. В то время, пока разинские есаулы вели в Исфагани переговоры с шахом, Разин поставил условие правителю Решата выплачивать казакам 150 рублей на день и помимо этого ежедневно кормить их. То есть Разин практически обложил один из персидских городов данью. И это с двумя тысячами человек! А если б было десять тысяч? Сосчитать их казаки, конечно, не позволили, посему жрали и получали денег каждый за троих. Кроме того, развлекались в городе, кто как мог. В конце концов жители Решата, уставшие от казачьего пьянства и беспредела, застали их, обнаглевших и пьяных, врасплох и убили около четырехсот человек.
Оступись здесь история, и было бы наемное казачье войско у шаха. Не оступилась, к счастью.
Месть не заставила себя ждать. Оставив злополучный Решт и прибыв к Фарабату, Разин попросил впустить казаков в город для торговли. Правитель Фарабата поверил увещеваниям казаков в добрых намерениях. Пять дней они торговали, благо до этого награбили на побережье немало - меняли персидское добро на персидское, на шестой день Разин подал знак - тронул шапку, и начался праздник: вырезали весь город. Жестокость предела не знала. Несметные богатства перенесли на струги, струги же обили бархатом и повесили шелковые паруса. После Фарабата разинцы взяли Астрабат и, разграбив его, обнаглевшие вконец, встали на полуострове Миян-Кале между Фарабатом и Астрабатом - в шаховом лесном заповеднике, где шаховы потешные дворы. Два персидских города были в худшем состоянии, чем после землетрясения, думается, а Разин не собирался уплывать - укрепил казачье поселение и установил торговлю - на трех взятых в плен бусурман меняли одного православного. Шах спешно готовился к войне.
Весной отряд Разина перекинулся на восточный берег Каспийского моря - в Трухменскую землю. (Здесь, кстати, вообще землетрясений не было.) Все туркменские кочевья, что встретились на побережье, были разграблены, туркменское воинство рассеяно. Оттуда Разин вернулся на западное побережье вновь, видно, обида за резню в Реште спать не давала атаману. Казаки встали на Свином острове возле Баку, разграбили несколько сел возле этого города, но успокоиться на содеянном не сумели. В июне 1669 года к Свиному острову подошел флот шаха во главе с первым полководцем Персии Менеды-ханом. Персы, имевшие прекрасное вооружение и четырехкратное численное превосходство , ехали к Свиному острову, как на праздник. С музыкой. Хан даже взял с собой юного сына (а по легенде и дочь), дабы дети могли насладиться победой персидского воинства.
Поначалу все получилось, как и было задумано Менеды-ханом: казаки при виде приближающегося противника ударились в постыдное бегство. Персы возликовали. Преследование сопровождалось громом барабанов и труб. Казаки, как оказалось, даже управлять стругами не умели - еле двигались, беспомощно тыркаясь друг в друга. Персы соединили свои суда цепями, чтоб ни один казачий струг не скрылся, и стали окружать разинцев. Тут и начался праздник: неожиданно казаки научились управлять, и причем необыкновенно четко и слаженно, своими стругами и развернулись в сторону персов. С центрального - разинского струга раздался пушечный выстрел. Буса Менеды-хана, отмеченная им самим поднятым флагом, загорелась - ядро угодило в пороховой запас, самому хану пришлось спешно перейти на другое судно. Но его загоревшаяся буса стала тонуть и потянула за собой все остальные персидские суда, связанные цепями.
Маневрировать персы не могли и посему послужили прекрасной мишенью. После короткого и точного обстрела казаки начали непосредственное истребление впавшего в жуткое замешательство персидского воинства. Все войско в краткий срок было уничтожено. Хан, потеряв в суматохе боя своего сына Шебалду, ушел на трех сандалях. Казаки потеряли убитыми всего несколько десятков человек. Весть о страшном поражении войска Аббаса II пришла во все окрестные восточные страны, в европейские державы.
Дошла весть и до Москвы. И хоть слал государь Алексей Михайлович извинения Аббасу II за действия разбойников, гордость за своих неразумных подданных Московия чувствовала явно. Государем были отпущены вины казакам. "Прощаю, мол, только не дурите больше. Награбили и сидите смирно." Смирно не вышло. Остановиться было невозможно.
Разин вернулся на Дон. Со всей Руси к нему потянулись все те же угнетенные и обездоленные, но и: воры, убийцы, насильники. Всю зиму 1669 года Разин слал гонцов к гетману Правобережной Украины Петру Дорошенко и атаману Войска Запорожского Ивану Серко - искал товарищей для задуманного. Чуть позже посылал гонцов Степан к опальному патриарху Никону. Поддержи все они его - о, разошлась бы по швам Русь, пала б Москва...
В мае 1670 года начался Великий Поход. Крестьянская Война. Разин вышел на Волгу. Окружив Царицын и оставив возле него часть войска, Разин занялся привычным делом, в котором издавна не ведал поражения - разгромил кочевья ногайских татар. Вернувшись после тяжелого боя к стенам Царицына, Разин узнал, что жители города открыли ворота своему освободителю - батюшке Степану Тимофеевичу. Воевода с немногими людьми заперся в башне, откуда его вошедшие в город разинцы во главе с атаманом выкурили и на следующий день, по просьбе жителей Царицына, утопили.
Отряд стрельцов с головой Иваном Лопатиным, плывший на помощь Царицыну, был разбит со свойственными Разину удалью, блеском и жестокостью: в семи верстах от города из-за косы навстречу стрелецким стругам неожиданно выплыли струги Разина. Стрельцы было рванулись к берегу, но там их ждала сидевшая в засаде конница. Ошалевшие, они кинулись к Царицыну, полагая, что город еще не взят. Немыслимо велик был их ужас, когда со стен города, в котором они чаяли спрятаться, по ним ударили пушки. Разинцы во всей той бойне потеряли убитыми и ранеными несколько человек. От стрелецкого отряда остались те, кто вовремя успели сдаться.
Когда я смотрел "Храброе сердце" с Мелом Гибсоном, мне становилось жалко, что не сняли у нас такой фильм о Разине. И прелесть была бы в том, что о Разине и выдумывать ничего не надо - вся его жизнь, все его победы воинские и поступка да выходки человеческие восхитительно интересны...
Другой отряд стрельцов под руководством князя Львова, отправленный астраханским воеводой, в котором поработали разинские "прелестники", столь же умело окруженный войсками Разина, как и предыдущий отряд, сдался Разину без боя.
Жители Черного Яра сами впустили атамана, Камышин был взят обманом. Разин спускался вниз по Волге, чтобы не оставлять в тылу Астрахань.
Астраханская крепость была одной из лучших в Европе. Иностранные мастера говорили, что устоит она против любой армии. Каменный кремль: десять башен, за ними Белый город с каменными стенами до десяти сажен в высоту, за ним земляной вал с деревянной стеной на нем. У вала - глубокий ров. На трех крепостных стенах стояло пятьсот пушек!
С воеводой Астрахани - Прозоровским - Разин самолично поднялся на высокую крепостную башню с плоским верхом - раскат. Они говорили о чем-то. Разговор свелся к тому, что Разин тихонько подтолкнул Прозоровского, стоявшего у края раската. Спустившись вниз, Разин приказал повесить двух его сыновей за ноги.
Всего в Астрахани по решению горожан и казачьего круга было казнено 66 человек. Думаете много?
Тут как-то по TV была передача, где бородатый историк проникновенным голосом рассказывал о немыслимой жестокости разинцев и в пример приводил следующую историю: когда разинская голытьба вошла в Астрахань, воевода, дьяки, многие стрельцы заперлись в церкви. После бесплодных уговоров впустить их разинцы начали стрелять в резные ворота - во внутрь церкви, и случайным выстрелом убили полуторагодовалого ребенка на руках у матери. Нерадивой матери, стоит отметить. Нечего было в церковь лезть, младенцев казаки не ели и нет ни одного случая, когда Разин приказал бы казнить женщин или детей. Изнутри церкви, кстати, стреляли тоже, и метиться разинцам было некогда.
Мало того, я смею утверждать, что зверство Разина, его непримиримая жестокость в обращении с боярами, князьями да дьяками - выдумка и блеф. Представителей "белой кости" Разин миловал так же часто, как и казнил. Уничтожались лишь явные враги: грабили в 1667 году караван на Волге - патриаршего сына боярского Лазунку Жидовина не тронули и даже приняли в отряд вместе с 160 ярыжками; взяли Яицкий городок - воевода цел и невредим; в 1670 году встал Разин войной на Боярскую Русь - все семя вроде должны истребить боярское, ан нет - в казнях не усердствовали; взяли Царицын - и детей боярских и племянника воеводы, захваченных в плен, - пощадили, причем, как сообщается в историческом документе, "в начальных людях в Царицыне - по его Степанову приказу - сын боярский Ивашка Кузьмин... да соборный поп Андрей"; разбили стрелецкий отряд Лопатина - над самим Лопатиным, взятым в плен живым, Разин "велел наругаться всячески, и кололи, и посадили в воду", однако полуголову по просьбе стрельцов, сдавшихся в плен, пощадили. А ведь он участвовал в бою против разинцев. В милости к побежденным - величие воина, не так ли? Следуем далее: в Черном Яре воеводу пощадили; в отряде князя Львова, сдавшемся Разину под Черным Яром, было 80 офицеров и дворян, котрые пытались сбежать, и вот как описывал это участник событий - голландский офицер Фабрициус, бывший тогда при князе Львове: "... и тут быть резне, да Стенька Разин сейчас же отдал приказ не убивать больше ни одного офицера, ибо среди них, верно, есть все же и хорошие люди, таких следует пощадить. Напротив, тот, кто плохо обращался со своими солдатами, понесет заслуженную кару по приговору атамана и созванного им круга." На круге Разин бьет челом перед казаками, чтоб пощадили князя Львова. По решению круга, князь и большинство офицеров были пощажены. В Астрахани Разин запретил трогать церковные богатства и приказал беречь митрополита Иосифа и других духовных пастырей. Перед этим, правда, одному из попов, по приказу Разина, отрубили руку и ногу, а другого посадили в воду. (Набивали в мешок камней и, усадив в мешок человека, кидали в реку.) Но эти попы вели себя неподобающе - принялись обличать Разина, будто занимается он богомерзкими делами . Надо было показать попам безынтересность таких проповедей, дабы они народ не смущали. Жителей Астрахани Разин "приводил к кресту" - то есть присягали ему астраханцы, чтобы "за великого государя стоять" и Разину "служить". И чтоб ни у кого не возникло сомнений в верности Степана Разина государю и церкви, Разин посадил на свои струги псевдоцаревича Алексея Алексеевича и псевдопатриарха Никона, имена их вписывались в предестные грамоты... Из Астрахани Разин во главе своего с каждым днем увеличивающегося войска стал подниматься вверх по Волге, были взяты Самара и Саратов, где, как и во многих других, взятых разинцами, городах казнены были единицы, по приговору горожан. Не было никаких массовых кровопусканий, убивались те, кого нельзя не убить.
Беспредел и пьянство казачье тоже вопрос спорный. Без сомнения, трудно было урезонить несколько тысяч человек, среди которых немало каторжников, но: после взятия очередного города и следовавшего за этим событием праздника, со следующего дня Разин запрещал пьянство. За кражу попавшийся казак убивался на месте. По свидетельству иностранцев, бывших во время восстания в Астрахани, блуд являлся самым тяжким преступлением в среде разинцев, за насилие строго наказывали. В той же Астрахани Разин запретил призносить на улицах матерные слова, какое уж тут пьянство. Даже ненавистник Разина Костомаров, отмечая, что воинство его "составлялось из беглых воров", говорит, что малейшее ослушание наказывалось смертью, то есть в войске Разина царила дисциплина, сравнимая разве что с дисциплиной татаро-монгольского воинства.
В начале сентября Разин подошел к Симбирску. Царское ополчение под началом князя Юрия Боротянского, шедшее на помощь городу, было опрокинуто. Был взят Симбирский острог, разинцы осадили малый симбирский город, где со многими людьми насмерть засел воевода. В течение сентября Разиным было проведено несколько жестоких штурмов, сам атаман неоднократно ходил вместе с казаками на стены Симбирска, появляясь в самых опасных местах.
В краткие сроки Разину был подчинен весь Симбирский уезд.
Во власти Разина находилась вся низовая Волга - крупнейшие города: Астрахань, Черный Яр, Царицын, Саратов, Самара, Симбирск должен быть взят со дня на день; полдороги до Москвы было пройдено, остались Казань, Нижний Новгород, где Разин намеревался зазимовать, Муром да Рязань.
Во все стороны Руси шли прелестные грамоты и разинские посланники. Под Казань и под Свияжск отправил грамоты Разин, написанные на русском и татарском языках. Дважды появлялись разинские посланники в Москве, ходили средь народа, увещевая простолюдинов воздать заступнику Степану Тимофеевичу честь - встретить хлебом-солью.
Смута расползлась по всей Руси. Объявились прелестные грамоты даже в Карельской и Ижорской землях, возле свейской границы. Дошли разинские рассыльщики в малороссийские земли, на Полтаву.
Еще из Царицына начал рассылать Разин своих атаманов, чтоб шли своими путями по Руси - к Москве.
К середине осени 1670 года, когда под началом Разина было свыше 60 тысяч человек, мятеж принял неслыханные размеры.
Окраинными городами двигались одни атаманы: родной брат Степана Разина - Фрол шел на Коротояк; названный брат Сепана - Леско Черкашенин поднимался по Северному Донцу, были взяты Царев-Борисов, Маяцк, Змиев, Чугуев. Другой разинский атаман Фрол Минаев поднимался по Дону при содействии принявшего сторону восставших полковника Дзиньковского, взял Острогожск и вышел на Воронеж.
Другими атаманами, посланными из-под Саратова и Симбирска, в краткие сроки были захвачены Алатырь, Курмыш, Ядрин, Саранск, Керенск, Пенза и многие другие города. Восставшие подошли к Нижнему Новгороду, осадили Тамбов. Появились повстанцы под Тулой и Суздалем, Коломной и Ярославлем. К северо-востоку от Москвы была взята Унжа, восставшие двигались на Кострому.
Владения Разина к октябрю 1670 года превышали размеры любой европейской державы . Под именем Разина были огромные территории: вся Волга, все Заволжье, около 20 городов в Междуречье, часть Слободской Украины, десятки километров к северу от Казани и Нижнего Новгорода, за спиной восстания лежал безопасный Урал...
Это уже не было бунтом. Это было Нашествие. Об ужасах в Московии писали европейские газеты: "посланный против мятежников московский генерал Долгорукий требует стотысячную армию, а иначе не решается показаться на глаза врагу."
Москву трясло. Спешно создавалось всероссийское дворянское ополчение. Церковь предала Степана Разина анафеме.
И произошло то, о чем молила дрогнувшая Москва: в начале октября войско Разина, стоящее под Симбирском, было рассеяно. Мужичье оказалось негодным к войне и дрогнуло при первом жестком натиске. Основная сила и надежда Разина - казачий костяк, профессиональные воины, шедшие за Разиным еще с Персии, - была уничтожена. Сам Разин, под которым в бою убило лошадь, раненый выстрелом пищали в ногу и с рассеченной саблей головой, с немногими людьми спешно возвратился на Дон: пока цвел бунт на Руси, срочно собрать новое казачье ополчение - с двумя тысячами Персию трясли, неужель не найдется несколько тысяч, желающих боярскую Русь за бороду потаскать!
Не нашлось. Это была агония: полгода метался Разин по Дону, казаки не шли за ним. Наступил 1671 год. Разин ждал весны, чтоб с несколькими сотнями людей вновь подняться по Волге, где еще стояли под его, Разина, именем Астрахань и Царицын, где в междуречье Оки и Волги разинские атаманы в муках удерживали завоеванные земли, где еще бушевал Народ.
И пощады Народу от воевод не было. Великой кровью метились города, вырванные у восстания. НИКОГДА , предаваемый анафеме за богопротивные деяния и жестокость, Разин не устраивал такого ужаса, что сотворили благословляемые церковью царские воеводы . Иностранец, очевидец подавления восстания Степана Разина, писал: "Страшно было смотреть на Арзамас, его предместья казались совершенным адом, повсюду стояли виселицы... валялись разбросанные головы и дымились свежей кровью, здесь торчали колья, на которых мучились преступники и часто были живы по три дня, испытывая неописуемые страдания." Только в Арзамасе по приказу воеводы Юрия Долгорукого было казнено 11 тысяч человек! И вспомните, что в каждом захваченном Разиным городе казнился лишь воевода и несколько его прихвостней - единицы! Вспомните о стрелецких полках и об офицерах, командующих ими, которых Разин миловал из раза в раз.
Зато в Астрахани Разиным было казнено аж 66 человек, - скажете вы. А знаете, что произошло в Астрахани, когда ее отбили у восставших? Бывший тогда в городе голландец Людвиг Фабрициус вспоминает о том, что новый воевода Одоевский "велел взять под арест всех астраханских жителей... свирепствовал до ужаса: многих повелел воевода заживо четвертовать, кого заживо сжечь, кому вырезать из глотки язык, кого заживо зарыть в землю. И так поступали как с виновными, так и с невиновными. Под конец, когда народу осталось мало, он приказал срыть весь город."
Где тот бородатый историк, что ныл о жестокости Разина? Хоть бы читать книги научился, коль совести нет.
Где те церковники, что 300 лет предавали русского национального героя Степана Разина и его атаманов анафеме, - вы воевод-то забыли, что ль? И доныне с теми воеводами один сытый стол делите, да анафему шлете, куда ни попадя... И это наши духовные пастыри... м...звоны.
Разина пленили 13 апреля 1671 года - в построенном Разиным городке Кагальнике, пленили сами казаки во главе с крестным отцом Степана - Корнилой Яковлевым.
4 июня 1671 года Разина Степана и его брата Фрола привезли в Москву. После жутких двухдневных пыток, пренесенных Разиным с нечеловечьей стойкостью, его четвертовали на Красной Площади . Когда Разину отрубили уже руку и ногу, брат его Фрол смалодушничал и закричал, чтобы избежать казни, что откроет государю тайну ... Разин, два дня пытаемый, с отрубленной рукой и ногой, крикнул брату:
Молчи, собака!
Бунт Разина, что буйными цветами да горящими головнями разлетелся по Руси, еще долго топтали воеводы.
Последний оплот бежавших разинцев - Соловецкий монастырь - пал лишь в 1676 году. Тот самый монастырь, куда молодой Разин ходил на богомолье...
Вот так. Но это - лишь внешний слой событий. Расовую же (и, частично, оккультную) подоплёку мы разберём во второй части статьи.
