Всеволод Николаевич Петров был необычен во всем. Пожалуй, он оставался одним из последних представителей старой петербургской интеллигенции, с кото-рым свела меня судьба. Его манера держаться в обществе была столь непривычна, что вызывала у не знавших его людей удивление. Странности Петрова проявля-лись начиная с его походки. Он шел, раскачиваясь вперед, размеренным широким шагом. При встрече здоровался, подавая руку с двумя поднятыми вверх пальцами и прижимая локоть к туловищу. Слова Всеволод Николаевич произносил скоро-говоркой, часто сопровождал сказанную фразу смешком. Голова была без какой-либо шевелюры. Лицо имело тонкие красивые черты, которые отражали его аристократическое происхождение. Как-то раз, когда мы вместе шли по залам Русского музея, проходя мимо репинского «Государственного совета», он оста-новил меня и, указав на портрет сидящего рядом с графом Игнатьевым воен-ного, пояснил, что это изображен его дед Петров 187. Чувствовалось, что Всеволод Николаевич преисполнен семейной гордости.
Известно, что отец Всеволода Николаевича являлся крупнейшим медиком-онко-логом, и его имя носит онкологический институт в Ленинграде.
Несмотря на различие характеров, мы были близкими друзьями. Хотя слово «близкие» не может быть применено к Всеволоду Николаевичу — он держался со всеми сдержанно и отдаленно, как подобает по правилам старинного уклада, без демократических жизненных привычек.
Всеволод Николаевич во всем озадачивал необъяснимой противоречивостью. В нем уживались, казалось бы, несовместимые начала. Друг акмеистов, рафини-рованный эстет, знаток русского классицизма, оставивший глубокие исследования о русской скульптуре, автор энциклопедической статьи о «Мире искусства», он воспринял и полюбил новое революционное советское искусство.
На протяжении всей жизни Петров проявлял постоянство в привязанности к Детгизу, о чем свидетельствует его дружба с Тырсой, Лебедевым, Пахомовым и более молодыми художниками. Он дружил с поэтами-обэриутами — Н. Забо-лоцким, А. Введенским, Д. Хармсом.
Всеволод Николаевич отказывается от широко распространенного в искус-ствоведении понятия «школа Лебедева». В единении поэтов и художников Всево-лод Николаевич усматривает нечто большее, называя его «течением» в советском искусстве.
По этому поводу в неопубликованном отрывке рукописи, долженствующем быть началом монографии о моем творчестве, Всеволод Николаевич пишет:
«Все эти мастера, много работавшие не только в графике, но и в станковой живописи, называли свой творческий метод «живописным реализмом», понимая под этим термином искусство обращения к реальной окружающей действитель-ности, именно из нее черпая свои темы и образы, основанные на глубоком и тщательном изучении живой натуры, выражающее идеи и чувства современного человека, но опирающееся не только на традицию критического реализма ХТХ ве-ка, а широко использующее опыт и достижения всей новой и новейшей художественной культуры как русской, так и западноевропейской.
По аналогии с названным термином, а также с пластическим реализмом, кото-рый в тс же 1920—1930-е годы активно развивался в творчестве замечательного ленинградского скульптора А.Т. Матвеева и его многочисленных учеников, можно было бы назвать «графическим реализмом» творческое течение, сформи-ровавшееся тогда в среде мастеров детской иллюстрированной книги, работавших под руководством В.В. Лебедева, Н.А. Тырсы и Н.Ф. Лапшина в художественной редакции детского отделения Госиздата.
Ни представители художественной критики, ни сами участники движения, однако, не давали ему такого наименования — может быть, потому, что среди них не было теоретиков, которые бы испытывали потребность и обладали бы умением обосновать продуманной, строго сформулированной теорией свою конкретную творческую деятельность и осмыслить ее историческую роль, а также принадле-жащее ей место в общем потоке развития молодого советского искусства. Теорию и эстетику, лучше сказать, поэтику графического реализма (иначе говоря, систему творческих принципов, общих для всех художников, так или иначе причастных к процессу становления и развития искусства книги, особенно детской книги в ленинградской графике 1920—1930-х годов) легче прочитать в произве-дениях художников, создавших это творческое точение, чем в их собственных теоре-тических высказываниях или в размышлениях и наблюдениях художественной критики тех лет. Лишь ретроспективно, в исторической перспективе, охватываю-щей почти шесть десятилетий, оказалось возможным распознать в графическом реализме не только определенную систему художественных приемов, но и вполне самостоятельное, хотя и подспудное, не замеченное современниками творческое течение».
Это смелое определение глубоко верно.
Художникам Детгиза Петров посвящает многие свои статьи, создает фунда-ментальную монографию о Лебедеве. Уже написав о Пахомове и Васнецове, он намеревался написать и о других интересующих его художниках детской книги.
Одаренный литературным талантом, Петров был особенно взыскателен к форме изложения. Его писания можно сравнить с белыми стихами. Всесторонние знания позволяли ему пользоваться метафорами и сравнениями, апеллируя к различным эпохам. Рукописи своих статей он писал на маленьких листиках блокнота, аккуратно, без помарок, мелким чеканным почерком, напоминающим рукописные листы XVIII века, Его блестящий литературный дар сказался в его воспоминаниях о Фонтанном доме, о поэте М. Кузмине и других. Всеволод Николаевич охотно читал нам в узком кругу свои неопубликованные записки. Это были незабы-ваемые вечера.
Дружба между критиками и художниками — давняя традиция и правило, пронизывающее все времена истории искусств. Петров был наш искусствовед, наш критик и друг, равно как Н. Н. Пунин был другом Татлина, Тырсы, Лебедева, критиком поколения наших учителей. Лебедев ласково говорил: «Пунчик — наш критик, мы его вместе все воспитали».
Мне однажды довелось присутствовать в обществе более старших художников в мастерской Лебедева на улице Белинского. В тот вечер Пунин читал вслух собравшимся поэтическое описание состязания греческих колесниц. Неповторимая атмосфера торжества духовного мира присутствовала в тот вечер. Я не отвлекся в сторону, я хочу подчеркнуть значение критика в жизни художника.
История распорядилась, чтобы написал монографию о В. В. Лебедеве ученик Пунина — В. Н. Петров. Больной, нелюдимый и недоступный в то время Лебе-дев доверился Петрову. Никто другой не смог бы так проникнуться миром Лебедева, как это удалось сделать Всеволоду Николаевичу. Часто я раскрываю его книгу о Лебедеве и перечитываю какую-либо главу, всякий раз убеждаясь в правиль-ности выбора художника.
В течение многих месяцев, проведенных вместе с больным художником для составления каталога, Петров просматривал сотни работ, перед глазами проходила вся творческая жизнь Лебедева. Естественно, возникали вопросы, реплики, и суж-дения Владимира Васильевича о своих работах стали для Петрова основополагаю-щими в понимании искусства художника.
Работа над монографией о Лебедеве отняла много лет и много сил. Книга вышла в свет. И вдруг Всеволод Николаевич обнаруживает в ней отсутствие одной драгоценной для него главы. Это был неожиданный удар, закончившийся больничной койкой.
Я навестил выздоравливающего Всеволода Николаевича в больнице. Он горько пожаловался на обиду, нанесенную ему издательством. Прошло время. Всеволод Николаевич дома. По телефону просит меня прийти к нему, поговорить о моей будущей монографии. Спешу к нему на квартиру. Полутемный коридор ведет в его узкую комнату-кабинет. Пахнуло старым Петербургом. На стенах в золоченых рамах фамильные портреты его предков, старый диван красного дерева, на котором до боли давит пружина. Подоконники и старинное бюро завалены книгами. Разговор начался с его вопроса. Всеволод Николаевич просит меня откровенно сказать ему, нет ли у меня другого кандидата для написания монографии. Он думает, что долго не проживет и не успеет ее написать. Он говорит, что дни его сочтены. За эти слова я решительно напал на него, уверяя, что впереди у него еще будут большие свершения и что я готов ждать сколько потребуется. Я просил его начать работу. Всеволод Николаевич достал из бюро бумагу и в доказательство, что писать он начал, прочел вступление к первой главе. В этом вступлении — часть его я привел выше — он обосновывает принципы «графического реализма» как самостоятельного творческого течения. Мы стали прощаться. Всеволод Нико-лаевич вдруг обнял меня и судорожно поцеловал. Я опешил. Уж очень значитель-ным мне показался ого прощальный поцелуй.
(из книги: Курдов В.И. Памятные дни и годы. Записки художника. - СПб., 1994. - С. 201-205.)
рис. - Шишмарева Т.В. Портрет искусствоведа В.Н. Петрова, 1969
Картинка отрывается в полный размер, если щелкнуть по ней правой кнопкой мыши и выбрать "Открыть изображение".
Всеволод Николаевич Петров принадлежал к старинному дворянскому роду Петровых . Происходил из семьи ярославских и новгородских Петровых, давших России знаменитых инженеров, ученых, государственных деятелей. Внук учёного, инженер-генерала Н. П. Петрова , с 1900 года - члена Государственного Совета (изображен на известной картине Репина Торжественное заседание Государственного совета 7 мая 1901 года ). Отец Н. Н. Петров, врач-онколог , академик (в Петербурге его имя носит ).
Родился 13 апреля 1912 года. Закончил 1-ю Советскую среднюю школу в Ленинграде (среди его одноклассников был Павел Зальцман).
С 1931 года - сотрудник Отдела рукописей Русского музея , куда поступил студентом 2-го курса. С 1934 года - сотрудник секции рисунков Русского музея, затем был сотрудником Отделения рукописей, Отдела советского искусства, секции гравюр, секции рисунков и старшим научным сотрудником Отдела скульптуры (в 1939 г.)
Всеволод Николаевич Петров (1912-1978) - русский искусствовед, писатель, мемуарист, музейный деятель, знаток русского искусства.
Биография
Всеволод Николаевич Петров принадлежал к старинному дворянскому роду Петровых. Происходил из семьи ярославских и новгородских Петровых, давших России знаменитых инженеров, ученых, государственных деятелей.
Родился 13 апреля 1912 года в семье Н. Н. Петрова, врача-онколога, академика (в Петербурге его имя носит Институт онкологии). Внук учёного, инженер-генерала Н. П. Петрова, с 1900 года - члена Государственного Совета (изображен на известной картине Репина Торжественное заседание Государственного совета 7 мая 1901 года).
Закончил 1-ю Советскую среднюю школу в Ленинграде (среди его одноклассников был Павел Зальцман).
С 1929 по 1934 г. учился в Ленинградском университете.
С 1931 года - сотрудник Отдела рукописей Русского музея, куда поступил студентом 2 курса. С 1934 года - сотрудник секции рисунков Русского музея, затем был сотрудником Отделения рукописей, Отдела советского искусства, секции гравюр, секции рисунков и старшим научным сотрудником Отдела скульптуры.(в 1939 г.)
Ученик и друг Н. Н. Пунина. Обнаружил в архиве Бенуа сделанный им графический набросок - портрет И.Анненского, после чего Пунин познакомил его с Ахматовой, чрезвычайно высоко ценившей Анненского. Входил в круг М.Кузмина. Под влиянием М. Кузмина начал писать художественную прозу и продолжал этим заниматься до конца 1940-х гг.; наибольшую известность получила написанная в 1946 году, но опубликованная спустя 60 лет повесть «Турдейская Манон Леско», посвящённая памяти Михаила Кузмина.
Дружил с художниками Вл. Лебедевым, Н. Тырсой, Т.Глебовой, В.Курдовым и др. Был близок также с литераторами-обэриутами, в том числе с Д. И. Хармсом, посвятившим Петрову рассказ «Исторический эпизод» из позднего цикла «Случаи».
Участник Великой Отечественной войны. В июле 1941 года был мобилизован, провёл в Ленинграде первую блокадную зиму.
После окончания войны вернулся в Русский музей старшим научным сотрудником Отдела живописи. В конце 1940-х годов, когда развернулась кампания по борьбе с космополитизмом и формализмом, репутация В. Н. Петрова в Русском музее пострадала.
7 марта 1949 года после рассмотрения его «дела» на общем собрании сотрудников Петров был уволен из Русского музея. Через полтора месяца он написал в местный комитет Русского музея заявление о восстановлении на службе, 28 апреля 1949 года, но не был восстановлен в должности.
Автор многочисленных статей, исследовательских работ по истории русской скульптуры эпохи классицизма, о художественном объединении «Мир искусства». Написал монографию о творчестве В. В. Лебедева. Писал о многих художниках, в том числе о В. Борисове-Мусатове, Н. Альтмане, В. Конашевиче, А. Пахомове, Ю. Васнецове, Т. Шишмаревой.
После войны жил в Ленинграде на ул. Маяковского, д. 11, кв. 58. Квартиры этого дома после войны были переделаны, и в квартиру Петрова входили комнаты из бывшей квартиры 8, где жил Д. И. Хармс.
Личная жизнь
С 1950 г. был женат на Марине Николаевне Ржевуской (1915-1982), двоюродной сестре и близкой подруге второй жены Д. И. Хармса, Марины Владимировны Малич.
Портреты
Существуют портреты В. Н. Петрова работы Т. Н. Глебовой (1930-е годы), Т. В. Шишмаревой (1969).
Труды
Петров оставил воспоминания, частично напечатанные уже после его смерти, дневники и записные книжки, прозу (при жизни не была опубликована, хотя приватно читалась). В подцензурной печати при жизни он публиковал лишь книги и статьи по истории русского искусства. В последние годы жизни его посещали, среди других, деятели «второй» ленинградской культуры (А. Н. Миронов и др.).
Семья
Отец - Николай Вернер-Петров, капитан (впоследствии генерал-майор) инженерных войск, потомок шведа, взятого в плен войсками Петра I (отсюда и фамилия Петров) во время Северной войны . Мать происходила из норвежского рода Штрольман.
Офицер русской армии
Будучи офицером русской армии, организовал проведение в своей роте военной учёбы на национальных языках, которыми солдаты, призванные с окраин России , владели лучше чем русским (в связи с этим разделил роту на подгруппы по национальному признаку). Добился успешных результатов, однако начальство и многие коллеги негативно отнеслись к такому опыту как угрожающему единству армии. Один из офицеров назвал Петрова «мазепинцем».
После прихода к власти гетмана П. П. Скоропадского был снят с должности, жил в Киеве, дав подписку о невыезде, был вынужден зарабатывать на жизнь разгрузкой вагонов. Затем возвращён в армию и назначен начальником штаба 12-й дивизии, однако вскоре снят с должности по подозрению в свях с повстанцами (сторонниками Симона Петлюры). Недолго работал в Главном управлении военных школ, в последний период существования гетмановского режима был назначен главным комендантом Левобережной Украины для борьбы с повстанцами (такое назначение свидетельствовало о крайней степени растерянности власти).
Один из первых украинских старших офицеров, поддержавших Симона Петлюру. С начала - командующий Волынской группой, назначен на этот пост командованием армии Украинской народной республики (УНР), участвовал в боях против большевиков. Затем был начальником Житомирской военной юнкерской («юнацькоі») школы. В 1919 - военный министр Украинской народной республики. С - инспектор украинской армии (к этому времени она уже находилась на территории Польши), генерал-хорунжий. В был назначен на пост начальника Генерального штаба армии УНР, участвовал в организации повстанческого движения на территории Украины. Создатель военных курсов старшин УНР в Калише , в - преподавал на них военную историю.
Жизнь в Чехословакии
Затем переехал в Чехословакию , где с 1923 преподавал историю украинской армии и физическое воспитание в Украинском высшем педагогическом институте имени Михаила Драгоманова в Праге . В - - преподаватель физического воспитания в Карловом университете и Чешском политехническом институте. С - член-корреспондент Украинского военно-исторического общества в Варшаве , с - член Украинского социологического института (в Праге) и Украинского историко-филологического общества (в Праге), где выступал с рефератами по вопросам военной географии, истории и физического воспитания. В - один из основателей, заместитель председателя и научный секретарь Украинского военно-научного общества в Праге, где также читал доклады по вопросам военной стратегии, политики, социологии, истори и географии. Преподавал гимнастику в украинской реальной гимназии в Ржевницах, а с 1934 - в Модржанах, близ Праги. В 1929 вступил в Организацию украинских националистов (ОУН). В -1931 опубликовал во Львове свои мемуары о событиях гражданской войны на территории Украины.
После распада Чехословакии и оккупации Чехии немцами был рабочим на фабрике, продолжал участвовать в общественной жизни украинской эмиграции. После начала Великой Отечественнной войны сторонники Степана Бандеры из Организации украинских националистов выдвинули его на пост военного министра Украины. Был заочно избран председателем Украинского национального комитета. Однако реально к этим обязанностям не приступал, так как немцы жёстко пресекли «бандеровскую» инициативу. Продолжал работать на фабрике.
Последние годы жизни
В переехал в Баварию , жил в лагере для перемещённых лиц под Мюнхеном , с 1947 - в Аугсбурге. За два дня до смерти был избран действительным членом Научного общества имени Шевченко. Умер от тяжёлой болезни, вызванной недостаточным питанием и переутомлением.
Труды
- Військово-історичні праці. Спомини. Киів, 2002.
- Суспільство й військо: Соц.-іст. нарис. Прага; Берлін, 1924;
- Усуспільнення військових знань // Студентські вісті. Прага, 1926. № 6. С.6-11;
- Спомини з часів української революції (1917-1921). Львів, 1927-1931. Ч.І. До Берестейського миру. 1927; Ч.2. Від Берестейського миру до зайняття Полтави. 1928; Ч.3. Від Кримського походу до гетьманського перевороту. 1930; Ч.4. Гетьманщина і повстання Директорії. 1931.
- Стратегічні операції Богдана Хмельницького під час війни 1648-1649 років // Військо України. К., 1993. № 6-8.
Петров Всеволод Николаевич Православный. Уроженец Киева. Образование получил в Киевском Владимирском кадетском корпусе. В службу вступил 31.08.1900. Окончил Павловское военное училище (1902). Выпущен Подпоручиком (ст. 10.08.1902) в 24-й пех. Симбирский полк. Переведен в 7-й понтонный батальон (12.11.1902). Прикомандирован к л-гв. Литовскому полку (02.04.1903). 04.04.1903 переведен в тот же полк. Поручик гв. (ст. 10.08.1906). Окончил Императорскую Николаевскую военную академию (1910; по 1-му разряду). Штабс-Капитан гв. (пр. 26.05.1910; ст. 23.05.1910; за отличные успехи в науках). Цензовое командование ротой отбывал в 165-м пех. Луцком полку (02.11.1910-03.11.1912). Переименован в Капитаны ГШ (ст. 23.05.1910). Ст. адъютант штаба 42-й пех. дивизии (22.01.1913-16.05.1915). Участник мировой войны. И.д. штаб-офицера для поручений штаба 24-го арм. корпуса (16.05.-06.07.1915). И.д. штаб-офицера для поручений при штабе 10-го арм. корпуса (с 06.07.1915). Подполковник (пр. 06.12.1915; ст. 06.12.1915; за отличие по службе) с утверждением в должности. На 13.03.1916 в том же чине и должности. И.д. начальника штаба 7-й Туркестанской стр. дивизии (с 09.05.1916; на 03.01.1917 в должности). На 03.01.1917 ст. в чине Подполковника установлено с 06.12.1914. За отличие и.д. штаб-офицера для поручений при штабе 24-го арм. корпуса награжден Георгиевским оружием (ВП 24.01.1917; за бой 27.04.1915). Полковник (пр. 15.08.1917; ст. 06.12.1916). В конце 1917 сформировал из украинцев на Западном фронте Гайдамацкий конный полк им. К. Гордиенко. В 01.1918 вывел полк из Белоруссии в Киев. Участвовал в подавлении большевистского восстания в Киеве в 01.-02.1918, в сопротивлении наступлению войскам Муравьева на Киев. В 02.-03.1918 командир 3-го куреня Отдельного Запорожского отряда (ком. К. Присовский). Позже командир 1-го Запорожского им. К. Гордиенко полка конных гайдамаков в составе Запорожского корпуса. С 06.1918 - в распоряжении начальника Генерального штаба Украинской Державы. С 29.07.1918 - начальник штаба 12-й пех. дивизии Армии Украинской Державы. С 08.1918 - в распоряжении начальника Генерального штаба Украинской Державы. С 14.10.1918 - помощник начальника учебного отдела по пехотным школам Главного школьного управления Военного министерства Украинской Державы. С 28.10.1918 - помощник начальника 2-й Киевской объединенной юнкерской школы. С 01.12.1918 - помощник начальника Инструкторской школы офицеров. С 22.12.1918 - начальник Житомирской юнкерской школы. Занимая эту должность, 13.03.1919 был контужен в бою, но остался во главе школы. С 02.06.1919 - командующий Волынской группой армии УНР. С 09.07.1919 - военный министр УНР. С 05.11.1919 - товарищ военного министра УНР. С 01.05.1920 - инспектор пехоты Армии АНР. С 05.10.1920 - генерал-хорунжий. С 03.1921 - 1-й генерал-квартирмейстер Генерального штаба УНР. С 19.08.1921 - начальник Генерального штаба УНР. В 06.1922 по собственному желанию уволился в запас. В эмиграции жил в г. Хуст, преподавал в городской Украинской государственной гимназии. Читал лекции в Украинском высшем педагогическом университете в Праге, преподавал в Украинской реальной гимназии в г. Моджар. Член Украинского Историко-Филологического Товарищества (1923-45). 14.03.-15.03.1939, находясь в г. Хуст в то время Карпатской Украины, отказался принять командование Вооруженными силами Карпатской Украины, но согласился помогать штабу местных сечевиков. 30.06.1941 во Львове после провозглашения революционным крылом ОУН (Бандеры) Украинского правительства во главе с Я. Стецко вошел в его состав как военный министр. Во время Второй мировой войны принимал активное участие в переговорах с немцами относительно судьбы Украины и украинцев. Несколько раз получал предложения возглавить Украинское освободительное войско (1943) и Украинскую национальную армию (1945), но отказывался. Был одним из ближайших советников командующего Украинской национальной армией генерала П. Шандрука. С 1945 находился в эмиграции в Западной Германии. Умер в лагере для перемещенных лиц в Регенсбурге. Награды: ордена Св. Анны 3-й ст. (1907); Св. Станислава 2-й ст. (1913; 08.04.1914); Св. Владимира 4-й ст. с мечами и бантом (ВП 31.01.1915); мечи к ордену Св. Станислава 2-й ст. (ВП 15.05.1915); Св. Анны 4-й ст. (утв. ВП 02.07.1915); Св. Анны 2-й ст. с мечами (утв. ВП 13.03.1916); Георгиевское оружие (ВП 24.01.1917). Дарование старшинства в чине Подполковника с 06.12.1914 (2-е доп. к ВП 15.08.1916; на основании прик. по воен. вед. 1916 г. №№379, 483 и 535).
