Ледокол ермак где. Ледокол «Ермак. Переговоры с изготовителем и постройка корабля

4. С. Долгова. «Белая ворона» в истории ледокола «Ермак»

Эта история началась с необычного телефонного звонка из Музея Мирового океана. Мне, как представителю музея в Москве, сообщили, что у жительницы небольшого подмосковного городка Реутов дома – на девятом этаже обычной многоэтажки – хранится пианино с легендарного ледокола «Ермак». Поверить в это было невозможно. Прославленный «Ермак» был списан на металлолом в Мурманске в далёком 1965 г., а те немногие экспонаты – штурвал, рында, якорь, флаг и некоторые другие раритеты, оставленные для истории как символы первенца ледокольного флота, давно нашли своё место в музеях Санкт-Петербурга, Москвы, Мурманска и Архангельска. Как могло оказаться в Подмосковье уникальное пианино с «Ермака», клавиш которого касались руки Э. В. Толля, С. О. Макарова и многих других известных исследователей Арктики?

Рассказ хозяйки музыкального инструмента открыл малоизвестную не только для историков, но и для большинства бывалых «арктических волков» страницу в биографии «Ермака», которая связана с именем Вячеслава Владимировича Смирнова – последнего капитана легендарного ледокола. Смирнов отдал «Ермаку» почти тридцать лет своей жизни, пройдя путь от кочегара до капитана. Судьба нашего героя необычна – в жизни он был типичной «белой вороной». Но всё по порядку.

Пианино в кают-компании ледокол «Ермак» 1899 г.

Вячеслав Владимирович Смирнов – последний капитан ледокола «Ермак»

В. В. Смирнов родился 10 июля 1898 г. в Санкт-Петербурге, в дворянской семье. Его дед, а затем и отец успешно и прибыльно занимались производством водки, знаменитой «Смирновки». Но семейный бизнес не увлёк юношу. Он поступает в один из кадетских корпусов Санкт-Петербурга. Вячеславу нравится учиться. Среди своих сверстников он отличается большой прилежностью и аккуратностью, его каллиграфический почерк приводят в пример другим. Помимо хороших манер юноше с детства прививают любовь к музыке и поэзии. Вячеслав в совершенстве овладевает несколькими иностранными языками. Впереди у него блестящее будущее, но его жизнь резко меняют революционные события в России.

В октябре 1917 г. совсем ещё юный В. В. Смирнов и его товарищи по учебе становятся защитниками Зимнего дворца. Бурные события Октябрьской социалистической революции подводят черту под его прошлой жизнью, меняют образ мыслей и ценностей. На смену юношескому восприятию действительности приходит осмысленность, которая помогает ему принять победу Октябрьской революции как закономерное явление. Это решение разводит его со своей семьей навсегда. Отец Вячеслава, поле того как был национализирован его завод, уезжает за границу. Наш герой выбирает другой жизненный путь, для него важнее служить Отечеству, которому он присягал, и оставаться со своим народом. Сделав свой выбор, он ещё не знает, что впереди его ждут сложные перипетии судьбы.

Долгое время отпечаток прошлой жизни не даёт В. В. Смирнову возможности реализовать себя. Его называют «барчуком», «дворняжкой», его биография не вписывается в революционный стандарт. Все изменилось после встречи нашего героя с капитаном ледокола «Ермак» В. И. Ворониным. Это произошло в 1936 г. Прославленный ледовый капитан внимательно выслушивает рассказ своего собеседника о его жизни, о давней мечте работать в Арктике.

Ещё в 1928 г. Смирнов предпринял попытку попасть на ледокол «Красин», для того чтобы принять участие в спасении экспедиции Умберто Нобиле. В своём заявлении в комитет помощи дирижаблю «Италия» он тогда написал, что «хочет помочь итальянцам от имени земли русской». Получив отказ, он не изменяет своей мечте и по-прежнему стремится в Арктику, чтобы вместе со своими соотечественниками покорять высокие широты. Особо внимательно он читает в газетах статьи о походах ледокола «Ермак». О первенце ледокольного флота, построенном легендарным флотоводцем С. О. Макаровым, он знает ещё с детства, поэтому загорается желанием попасть на этот корабль.

И вот мечта В. В. Смирнова осуществляется благодаря В. И. Воронину. Будучи человеком широкой души, капитан берёт его к себе в команду кочегаром. Смирнов был безмерно счастлив. Впервые за многие годы он ощутил себя полноценным человеком, которому поверили и дали шанс реализовать себя в этой жизни.

На «Ермаке» ему было не просто: человек с высшим образованием, свободно владеющий английским и французским языками, становится объектом шуток и насмешек со стороны своих товарищей-кочегаров. Они, например, заставляли его до блеска чистить лом, а потом нести на проверку старшему механику, который, рассматривая отполированный до первозданной чистоты металл, в сердцах говорил новичку: «Опять издеваются над вами». Конечно же, Смирнов и сам понимал эту ситуацию. Для её разрешения он выбрал единственно правильный путь. Нет, он не дрогнул перед этими простыми, физически сильными, исколотыми многочисленными устрашающими татуировками людьми, он просто работал наравне с ними, а зачастую и лучше.

А труд кочегаров был каторжный. Не случайно их называли «духами из преисподней», героями и мучениками «угольного века» на флоте.

На ледоколе «Ермак», который до середины XX века работал на угле, было десять паровых котлов, двадцать семь угольных ям, в которые можно было загрузить до 3200 тонн угля. Паровые котлы, работающего во льдах корабля, ежесуточно поглощали по сто и более тонн угля.

На «Ермаке» уголь или, как его называли, «чернослив», приходилось кидать в топки вручную, лопатами, а шлак поднимать наверх в трёхпудовых бадьях и опрокидывать их за борт. Свой главный инструмент – лопату – кочегары берегли как зеницу ока. У каждого была своя, личная. А уж если приходилось, кому-то переходить на другой ледокол, лопата обязательно забиралась с собой.

Температура у огнедышащих ревущих топок достигала такого градуса, что обычная одежда воспламенялась. Поэтому одежда кочегара была проста и незатейлива – брезентовый фартук и рукавицы. Зачастую кочегары вокруг шеи повязывали серые сетки, которыми вытирали пот, а во время мытья в бане пользовались ими вместо мочалок.

Вахта у кочегаров могла продолжаться до восьми часов. Они круглосуточно, по много недель и даже месяцев подряд, дышали ядовитой угольной пылью. Ведь во время арктической навигации ледокол почти всё время оставался на трассе Северного морского пути, разве что ненадолго заходя в Диксон, Тикси или в бухту Провидения на бункеровку (загрузку угля).

Если же к этому добавить, что и жилищные условия кочегаров на ледоколе (в одном кубрике размещалось до 20 человек) были крайне стеснёнными, то становится понятным, почему кочегаров причисляли к чернорабочим. Но при этом все знали, что они на судне не последние люди, потому что ход ледокола зависел не только от качества угля, но и от работы кочегаров.

Несмотря на тяжкий труд, кочегар В. В. Смирнов проявлял себя с положительной стороны в самых разных ситуациях. Вот один из примеров.

В начале февраля 1938 г. капитан «Ермака» получил приказ о срочном походе в Гренландское море для спасения участников дрейфующей полярной станции «Северный полюс–1»: И. Д. Папанина, Е. К. Фёдорова, П. П. Ширшова, Т. Э. Кренкеля. Льдина, на которой базировались полярники, раскололась, и отважной четвёрке грозила серьёзная опасность.

В срочном порядке на «Ермаке» были завершены ремонтные работы, и ледокол встал на бункеровку. Погрузка угля шла вручную. На помощь кочегарам пришли краснофлотцы. Живой конвейер, образовавшийся из более тысячи человек, под звуки духового оркестра быстро передавал из рук в руки корзины с углём, которые непрерывным потоком ссыпались в бункеры. Люди спали по два-три часа в сутки и снова принимались за работу. В их числе был и Смирнов – изнуряющая работа не смогла погасить его жизнелюбивый характер.

Когда «Ермак» вышел в Финский залив, между кочегарами началось соревнование: чей пар скорее погонит ледокол к папанинцам. При этом В. В. Смирнов был одним из инициаторов этого почина. Он мечтал о скорой встрече с полярниками. И она состоялась 21 февраля, когда команда «Ермака» радушно встретила героев Арктики на борту ледокола.

В это время произошло событие, о котором Смирнов не мог и мечтать. И. Д. Папанин попросил Вячеслава Владимировича нанести тушью на карту маршрут дрейфа полярной станции «Северный полюс–1». Блестяще образованный кочегар быстро и хорошо справился с просьбой И. Д. Папанина, после чего прославленный полярник, окончивший всего 4 класса земской школы, привлёк В. В. Смирнова, как обладателя прекрасного почерка, к переписке своих – не всегда разборчивых – дневниковых записей, сделанных им на льдине. За качественно выполненную работу кочегар от И. Д. Папанина получил вознаграждение в виде бутылки коньяка, а от капитана – новые обязанности. Ему доверили заполнять судовую Книгу приказов (на ледоколе её называли «Книга живота»). Кроме того, он должен был оформлять различные выписки, справки и прочую документацию, часть из которой печатал на машинке «Ремингтон». Финансовой выгоды в этом не было, денег Смирнову за это не платили, но предоставили отдельную каюту. Она была чрезвычайно мала (при строительстве ледокола это помещение предназначалось для нужд судового священника). Но Смирнов был рад и этой крошечной каюте. Теперь у кочегара после многочасовой изнурительной вахты была возможность прийти в свою отдельную каюту, для того чтобы быстро отдохнуть, а уж потом садиться за оформление документов.

Другое событие этого года стало не менее ярким в жизни В. В. Смирнова. В конце августа 1938 г. ледокол «Ермак» пришёл на помощь к ледокольным пароходам «Седов», «Малыгин» и «Садко», вынужденно дрейфовавшим в высоких широтах Центральной Арктики. Однако «Седова», лишённого управления, ледокол «Ермак» не смог вывести на свободную ото льда воду. И тогда руководством страны было принято решение оставить ледокольный пароход во льду, превратив его в дрейфующую научно-исследовательскую станцию. Объявили о наборе добровольцев, готовых остаться на рискованную зимовку. В. В. Смирнов первым подал заявление с просьбой перевести его на время дрейфа в команду «Седова». Но его не отпустили: он был нужен на «Ермаке», к этому времени он уже был профсоюзным руководителем судового комитета. На эту должность его выбрали за доброжелательный характер, за умение увлечь людей интересным делом.

Ледокол «Ермак» во льдах Арктики

Праздничный прием папанинцев на борту ледокола. В центре И.Д. Папанин

Ермаковцы во время высадки на лед. В.В. Смирнов с бельком – детенышем гренландского тюленя

В. В. Смирнов был инициатором многих спортивных мероприятий. Зимой 1937 г. он организует переход команды лыжников ледокола «Ермак» из Ленинграда в Москву. Сохранились архивные документы, рассказывающие об этом событии. Смета расходов, составленная В. В. Смирновым в ходе подготовки лыжного перехода, показывает, насколько внимательным он был к людям. Он продумывает всё до мелочей, включая костюмы и лыжные мази, но в первую очередь не забывает о нуждах товарищей, заказывая для них термосы для горячей пищи.

В этом раскрывается отличительная черта характера Вячеслава Владимировича – чуткое отношение к людям. Он не ожесточился, пройдя через суровые испытания жизни.

Сохранились отдельные отрывки воспоминаний В. В. Смирнова о тех или иных событиях на «Ермаке». Они нигде не публиковались, и у читателя есть возможность не только первым узнать о далёких событиях из жизни ермаковцев, но и дополнить образ этого человека по манере его письма.

Вот отрывки из его записей.

«До Великой Отечественной войны на ледоколе „Ермак“ был свой духовой оркестр. Все музыканты были кочегарами. Они вместе несли вахту. Их так и называли музыкантской вахтой. Руководил оркестром кочегар Василий Попов. Почему-то музыкальная вахта решила, что 28 июля у капитана ледокола Владимира Ивановича Воронина день рождения. Кочегары решили поздравить капитана. По заказу музыкантов пекарь Пайгалак приготовил вкусный торт. Музыканты с инструментами вышли на палубу. За бортом судна сверкал арктический лед. Построились. Грянул оркестр. Музыканты двинулись по широкой палубе. Кто-то из кочегаров важно нёс торт. Остальные члены экипажа, не понимая причины торжества, с удивлением смотрели на шествующих музыкантов. Оркестранты подошли к каюте капитана, остановились, и по знаку Попова оркестр заиграл туш. Капитан резко открыл каюту.

– В чем дело? – сурово спросил он.

– Поздравляем вас с днем рождения, Владимир Иванович! – дружно произнесли кочегары.

– Немедленно убирайтесь вон, – строго приказал Воронин. – Чтоб я вас здесь не видел! – он скрылся в каюте, громко хлопнув дверью.

Музыкальная вахта растерялась и мгновенно исчезла. Как потом выяснилось, день рождения капитана был не в этот день. Сконфуженные музыканты двинулись в свой кубрик, сели за стол и стали с удовольствием есть торт. Они шумно разговаривали, осуждая себя за несвоевременную затею».

Очень просто, лаконично, без насмешки В. В. Смирнов описывает эту забавную историю. Удивительно: он, испытавший на себе многочисленные издёвки окружающих, никогда не позволял себе колкостей в адрес своих обидчиков.

Музыка на «Ермаке» звучала не только в исполнении духового оркестра.

В свободное от вахты время В. В. Смирнов любил садиться за пианино в кают-компании и играть классическую музыку. По воспоминаниям ермаковцев чаще других в его исполнении звучала музыка Шопена и Шумана.

В 1938 г. эстафету командования «Ермаком» принял от В. И. Воронина Михаил Яковлевич Сорокин, высокообразованный капитан, опытный моряк, в прошлом военно-морской офицер – участник Цусимского сражения. Новый капитан сыграл такую же значимую роль в судьбе нашего героя, как и В. И. Воронин.

С особой гордостью о М. Я. Сорокине Вячеслав Владимирович вспоминал в связи с событиями Великой Отечественной войны.

Война застала «Ермак» на Балтике. Уже с первых военных месяцев ледокол, проводя караваны судов с техникой и войсками, находился под обстрелом немецких батарей и самолётов. Но самым суровым испытанием для ермаковцев стал один из осенних дней 1941 года.

23 сентября М. Я. Сорокин получил предупреждение: на Кронштадт, где в это время стоит «Ермак», движется армада вражеских самолётов. Капитан, спасая ледокол, вывел его на Большой рейд. Вскоре в воздухе появилось более сотни фашистских самолётов. Небо, как утверждают очевидцы, в это время стало буквально чёрным от бомбардировщиков. Основная громада двинулась на Кронштадт, а отделившаяся группа «юнкерсов», состоящая из тридцати шести самолётов, выбрала своей целью ледокол «Ермак». Завязался неравный поединок. Поняв, что установленное на борту ледокола вооружение не рассчитано на такую массированную атаку, фашисты откровенно издевались над ермаковцами. Они устроили «карусель» – поочерёдно с воем по одному или группами пикировали на ледокол, сбрасывая десятки бомб. Но благодаря мастерству и самообладанию М. Я. Сорокина могучий «Ермак» виртуозно уходил от бомб, летящих прямо на ледокол. Вода вокруг ледокола буквально закипела. По воспоминаниям В. В. Смирнова именно капитан Сорокин своим спокойствием и выдержкой воодушевлял ермаковцев. Он отдавал чёткие и точные команды. Так, например, он обращался к кочегарам по телефону: «Давайте, ребята, оборотов и пару, бомба не наша, не наша».

Сам В. В. Смирнов так описывает события этого боя: «Я подавал снаряды из трюма. Подымешь голову – опять висит над тобой чёрный фашистский крест. Зажмуришься: ну, конец! За несколько часов боя эта мысль тысячу раз ошпаривала».

Искусство и хладнокровие опытного капитана, а также мужество всего экипажа спасли «Ермак» – ни одна бомба не попала в легендарный корабль.

Ермаковцы за свой подвиг заслужили награды, наш герой за отвагу получил орден Красной Звезды.

Спокойный, уравновешенный, образованный кочегар, умеющий мужественно держаться в самых сложных ситуациях, вызывал уважение капитана Сорокина. Поэтому неудивительно, что сразу после окончания войны он обращается с письмом к всесоюзному старосте (председателю президиума Верховного совета СССР) М. И. Калинину с просьбой дать возможность В. В. Смирнову занять должность штурмана на «Ермаке». М. Я. Сорокин честно и откровенно написал в высшую инстанцию страны, что доверяет этому человеку и поручается за него. За десятилетие своей службы на ледоколе кочегар Смирнов на деле доказал свою преданность отечеству.

Ответ из Москвы пришел положительный, но с оговоркой – В. В. Смирнов не имеет права занимать должность выше 4 помощника капитана.

Окончив школу штурманов ледокольного флота, В. В. Смирнов становится штурманом на «Ермаке». Его авторитет как специалиста непререкаем. Подтверждением тому служат слова М. Я. Сорокина, которые он, собираясь в плавание, говорил: «Я без Смирнова не пойду. Он может вести судно с закрытыми глазами».

Несмотря на повышение по службе В. В. Смирнов не зазнался. Он был предельно учтив и вежлив со всеми членами команды. Они иногда этим пользовались, когда просили его отстоять за другого вахту. Но и в изменившихся обстоятельствах он оставался «белой вороной». Получив штурманскую должность, Вячеслав Владимирович не расстался со своей маленькой каютой, в которую его поселили еще в те времена, когда он служил кочегаром. Он не променял её на другую, более комфортабельную. На удивлённые вопросы отвечал: «Мне так удобно». Смирнов не курил, не признавал обильные застолья, вообще не пил водку и не матерился – это вызывало усмешки у тех людей, кто считал, что все перечисленное – необходимая составляющая для людей в арктических плаваниях. Другой повод подтрунивать над ним был вызван его манерой говорить «есть» и при этом отдавать честь «под каблук». Эта привычка осталась у нашего героя с молодых юнкерских лет. Над ним подшучивали, но при этом он не озлоблялся и не замыкался, наоборот, умел привлечь к себе людей. Когда В. В. Смирнов садился за пианино в кают-компании и брал первые аккорды любимых классических произведений – все замолкали и слушали… Играл он проникновенно, очень выразительно, мог затронуть самые сокровенные струны человеческой души, а еще прекрасно декламировал стихи, в основном русских поэтов.

Но несмотря на то что В. В. Смирнов был активным участником художественной самодеятельности и часто бывал на виду, он был осторожен в общении, мало кому мог довериться. Исключением стали его дружеские отношения с Павлом Григорьевичем Мирошниченко– старпомом «Ермака», а впоследствии его капитаном.

Штурман В.В. Смирнов прокладывает путь ледоколу «Ермак»

В.В.Смирнов (Слева) у машинного телеграфа «Ермака»

Они вместе несли утреннюю вахту (с четырёх до восьми часов), и у них было достаточно времени, чтобы обстоятельно узнать друг друга. Несмотря на разницу в возрасте (старпом был моложе) у них было много общего, они понимали друг друга. Узнав обо всех перипетиях жизни четвёртого штурмана, старпом всячески поддерживал его, а если было нужно, мог и постоять за своего товарища.

На 65-летний юбилей В. В. Смирнова П. Г. Мирошниченко сделал для него самый значимый подарок в его жизни.

Незадолго до юбилея четвёртого штурмана, в ходе инвентаризации на «Ермаке», в одном из кубриков был обнаружен Андреевский флаг, который развевался на ледоколе до 1917 года. Истрёпанное и грязное полотнище П. Г. Мирошниченко постирал, подшил, привёл в порядок и в день рождения своего товарища, 10 июля 1963 г., в кают-компании в торжественной обстановке вручил его имениннику от всей команды «Ермака». Вячеслав Владимирович был потрясён этим подарком. Он принял Андреевский флаг, встав на одно колено, поцеловал его, прижал к груди и расплакался. Всем присутствующим он объяснил, что в молодости присягал этому флагу и остался верен ему, для него по-прежнему Андреевский флаг – святая святых.

Этот подарок был дорог В. В. Смирнову ещё и потому, что в его руках оказалась частица «Ермака». К этому времени первенец русского ледокольного флота завершил свою последнюю арктическую навигацию, машины на нём были остановлены, решалась его дальнейшая судьба – станет ли легендарный ледокол музеем или бесславно будет списан на металлолом.

В. В. Смирнов не стал безучастно смотреть на эту тревожную ситуации. Он написал письмо самому главному человеку в стране – первому секретарю ЦК КПСС Н. С. Хрущёву с предложением оставить легендарный корабль для потомков в качестве музея. Ответ за подписью заместителя министра Морского флота СССР А. Колесниченко пришел довольно быстро. В нем сухие, лаконичные фразы чиновника, обращённые к В. В. Смирнову:

«Ваше предложение, высказанное в обращении к товарищу Н. С. Хрущеву, о сохранении л/к „Ермак“ и превращении его в музей нельзя признать целесообразным.

Ремонт ледокола „Ермак“ с учётом докования и устранения водотечности будет стоить более 50 тыс. руб., содержание на плаву минимум 7 тыс. руб. в месяц без стоимости отопления и освещения…»

Несколько цифр, причём в масштабах огромной страны совсем незначительных, решили участь «Ермака».

К борьбе с чиновниками подключилась общественность страны и герои-полярники.

Но в сентябре 1963 г. в судьбе «Ермака» была поставлена последняя точка. По результатам осмотра судна в Мурманском порту был подготовлен акт технического состояния ледокола. На основании этого документа 10 членов комиссии вынесли своё заключение, в котором окончательно подписали смертный приговор ледоколу «Ермак».

Ледокол «Ермак»

Последний экипаж ледокола «Ермак» 01.06.1963 г.

Для В. В. Смирнова это было потрясением. Легендарный ледокол был для него не только домом, но и другом. В судьбе нашего героя «Ермак» сыграл определяющую роль – дал возможность изменить свой жизненный путь, поверить в себя. Здесь он верой и правдой прослужил почти тридцать лет и знал ледокол досконально.

Для себя В. В. Смирнов решил, что не расстанется с «Ермаком» до последней минуты его жизни. А в дальнейшем сделает всё возможное для увековечения его памяти.

Поэтому когда не нашлось желающих принять на себя полномочия капитана умирающего «Ермака», Вячеслав Владимирович согласился таковым стать. И 4 ноября 1964 г. официально вступил в должность капитана «Ермака».

Ледокол в это время стоял на Зелёном мысе (северная часть г. Мурманска) на 2-х якорях и 2-х бочках, готовый к сожжению и передаче базе Вторчермет.

На «Ермаке» заканчивались демонтажные работы части судовых механизмов, которые предполагалось использовать на других судах или береговых установках.

Команда ледокола состояла из нескольких человек – вахты, старшего механика и машиниста. Для сообщения с берегом им была оставлена рабочая шлюпка.

На осиротевшем судне В. В. Смирнов часто приходил в кают-компанию и играл на пианино любимые классические мелодии. В эти минуты ему казалось, что он скрашивает одиночество «Ермака».

Любимый музыкальный инструмент стал для капитана неотъемлемой частью жизни. И когда при разоружении «Ермака» встал вопрос, что делать с пианино, никто не сомневался, что музыкальный инструмент при списании должен быть отдан В. В. Смирнову. По приказу начальника Управления арктического и ледокольного флота Северного пароходства за долголетнюю безупречную работу на ледоколе «Ермак» В. В. Смирнов был награжден ценным подарком – пианино. Так уникальный инструмент оказался дома – в мурманской квартире у Вячеслава Владимировича.

Другой уникальный экспонат – трехтонный якорь с «Ермака» с пятиметровой цепью – В. В. Смирнов доставил в Мурманский краеведческий музей. В скором времени на торцевой стороне здания музея был открыт памятный знак в честь легендарного ледокола. На фоне мозаичного панно с изображением «Ермака», прокладывающего путь в ледяных просторах Арктики, был установлен якорь «дедушки» ледокольного флота.

Этот памятник стал не только данью памяти потомков первому в мире арктическому ледоколу, но и одним из символов города Мурманска.

В.В. Смирнов у якоря ледокола «Ермак» во время установки памятного знака 1965 г.

Памятный знак в честь ледокола «Ермак»

Другие раритеты с «Ермака» – модель ледокола, штурвал, нактоуз и другие предметы судового оборудования – В. В. Смирнов также бережно демонтировал и направил в Ленинград в Музей Арктики и Антарктики, а также в московский Музей Морского флота.

В середине декабре 1965 г. капитан Смирнов поднялся на борт своего любимца для того, чтобы попрощаться с ним. В последний раз он прошёлся по палубам и каютам ледокола. В памяти оживали самые яркие страницы биографии «Ермака» последних тридцати лет. В каждой из них была частица его жизни.

По неизменной морской традиции капитан ледокола «Ермак» В. В. Смирнов покинул свой корабль последним.

Гибель «Ермака» наш герой переживал очень тяжело. В это непростое для него время его поддержала семья и в первую очередь супруга Антонина Николаевна, которую он очень любил. С ней он делился всеми радостями и невзгодами, с ней находился в постоянной переписке, уходя в далекие арктические рейсы на «Ермаке».

Утешением была и музыка. Он, как и раньше, садился за уникальное пианино с «Ермака» и подолгу играл, погружаясь в свои воспоминания.

Вскоре по семейным обстоятельствам В. В. Смирнов переехал из Мурманска в Уфу, но связи с товарищами по морской службе не прервал, активно переписывался с ними до последних дней своей жизни. Во время похорон Вячеслава Владимировича в 1986 г., согласно его завещанию, гроб накрыли Андреевским флагом с ледокола «Ермак». В последний путь наш герой ушёл, оставшись верным своей присяге и делу жизни.

А самое дорогое, что было в его жизни, – пианино с ледокола «Ермак», последний капитан легендарного судна завещал своей внучке Татьяне, проживающей в Подмосковье. В начале 1990-х годов бесценный груз, отправленный контейнером из Мурманска, прибыл в г. Реутов и много лет в последующем радовал семью Татьяны мелодичным звучанием.

Совсем немного не дожил В. В. Смирнов до того момента, когда в 1992 г. Андреевский флаг вновь стал развеваться над российскими кораблями, а государство осознало необходимость создания музея, рассказывающего об отечественной истории ледокольного флота и о его значении в освоении Арктики. Избежал печальной участи «Ермака» легендарный ледокол «Красин». В 1995 г. на его борту открылась первая музейная выставка, а с 2004 г. ледокол «Красин» стал филиалом Музея Мирового океана в Петербурге, и в его экспозициях появились материалы, рассказывающие о предшественнике – ледоколе «Ермак». Но подлинных предметов, связанных с первенцем ледокольного флота, было катастрофически мало.

И в это время в музее стало известно о пианино с «Ермака». Внучка нашего героя Т. Б. Михеева решила передать уникальный музыкальный инструмент и архив В. В. Смирнова в музей. Для нее стало очевидным, что семейные реликвии должны быть представлены в музее на ледоколе «Красин», чтобы сохранить нить времени между людьми и событиями в истории Арктики.

С 2008 г. пианино с ледокола «Ермак» экспонируется в Петербурге на ледоколе «Красин». Посетители музея могут увидеть его в экспозиции, посвящённой первенцу ледокольного флота. Старинный инструмент, выполненный из красного дерева с клавишами из слоновой кости, имеет особенность. Самый внимательный посетитель разглядит, что его корпус утяжелен с помощью металлических болтов. Это отличительная черта всех корабельных пианино. Таким способом музыкальному инструменту придавалась устойчивость даже при самой сильной качке. После реставрации пианино с «Ермака» обрело свое прежнее звучание. И если раньше его чудесными мелодиями наслаждались С. О. Макаров, Э. В. Толль, О. Ю. Шмидт, Е. К. Фёдоров, П. П. Ширшов и многие другие исследователи Арктики, то в наше время музыка звучит для новых поколений россиян, интересующихся историей покорения полярных широт.

Но особая ценность этого уникального пианино заключается в том, что оно связано с удивительной историей жизни последнего капитана «Ермака» Вячеслава Владимировича Смирнова, юнкера, кочегара, музыканта, штурмана – покорителя Арктики и великого патриота Русского флота.

Пианино с ледокола «Ермак» в экспозиции музея-ледокола «Красин» Документ 1 Смета, подготовленная В.В Смирновым в 1937 г.

Ледокол «Ермак»

Над осуществлением идеи создания мощного ледокола, пригодного для проведения исследований в Северном Ледовитом и продления навигации в портах России, впервые задумался выдающийся деятель и новатор Российского флота вице-адмирал Степан Осипович Макаров. Мысль о создании такого судна Макаров высказал зимой 1892 г. именно в связи с проблемой достижения Северного полюса. Реальным осуществлением проекта адмирал занялся спустя пять лет. В октябре-ноябре 1897 г. была создана комиссия для разработки спецификации будущего ледокола, в работе которой принимали участие Д.И. Менделеев, а также ряд инженеров и кораблестроителей. Вскоре состоялся конкурс между тремя фирмами – «Бурмейстер и Вайн» (Дания), «Армстронг, Витворт и К°» (Британия) и «Пиллау» (Германия). Наиболее выгодные условия предложила фирма Армстронга, поэтому выбор пал именно на нее.

Основные технические данные «Ермака»: длина – 97,5 м, ширина – 21,64 м, осадка – 8,55 м; водоизмещение – 8730 т; мощность паровой машины – 6950 л.с.; скорость – 14 узлов; ледопроходимость 0,8-1,6 м; экипаж (в разные периоды службы) 102-150 человек.

Постройка ледокола шла ускоренными темпами и 4 февраля 1899 г. судно было предъявлено к сдаче, а уже равно через месяц «Ермак» вошел в гавань Кронштадта. Ледокол спокойно преодолевал лед толщиной 0,6-0,9 м. В 1900 г. «Ермак» принял участие в спасении броненосца береговой обороны «Генерал-адмирал Апраксин», который 13 ноября 1899 г. в результате навигационной ошибки выскочил на отмель у юго-восточного берега острова Гогланд. В апреле 1900 г. «Ермаку» удалось стащить броненосец с каменной гряды и благополучно привести его в порт.

Вскоре состоялись и первые научные экспедиции, организованные С.О. Макаровым. Первое плавание продолжалось с 29 мая по 14 июня 1900 г. В районе южной оконечности Шпицбергена в корпусе обнаружилась течь, и ледоколу пришлось вернуться обратно в Ньюкастл для ремонта. Но повреждения корпуса были незначительными и в целом экспедиция оказалась достаточно результативной. Второе плавание началось 14 июля, а закончилось 16 августа того же года. Маршрут его также проходил в районе Шпицбергена. Еще один поход состоялся в период с 16 мая по 1 сентября 1901 г. Льды в районе северной части Новой Земли оказались непроходимыми для «Ермака». Тем не менее удалось достигнуть немалых успехов – выполнить два рейса к Земле Франца-Иосифа, составить карту Новой Земли от Сухого Носа до полуострова Адмиралтейства, собрать большое количество материалов по гляциологии, глубоководным и магнитным исследованиям.

Но это плавание на 33 года поставило точку в полярных экспедициях «Ермака». В октябре ледокол был передан в ведение Комитета по портовым делам и занимался обслуживанием торговых портов Балтики. За первые десять лет работы на Балтике «Ермак» провел во льдах свыше 618 судов.

В феврале 1918 г. в связи с приближением к Ревелю немецких войск началась эвакуация кораблей Балтийского флота. Эта операция прошла успешно именно благодаря «Ермаку». Во время «Ледового похода» из Гельсинг-форса в Кронштадт, продолжавшегося с 12 марта по 22 апреля, было выведено 236 кораблей и судов, в том числе шесть линкоров и пять крейсеров.

Вплоть до 1934 г. ледокол обеспечивал навигацию во льдах Балтики, а в том году впервые после 1901 г. вышел на штурм арктических льдов. Следующие пять лет работа ледокола строилась по следующей схеме: в течение года он работал в Арктике, а в конце навигации возвращался в Ленинград и занимался проводкой судов на Балтике.

«Ермак»

В 1938 г. ледокол участвовал в эвакуации полярников станции «Северный полюс-1». На «Ермак» перешли спасенные ледоколом «Таймыр» зимовщики (И.Д. Папанин, П.П. Ширшов, Э.Т. Кренкель и Е.К. Федоров) и было перегружено снаряжение станции. В декабре 1939 г., совершив переход через зону боевых действий, ледокол перешел из Мурманска в Лиепаю, а затем – в Ленинград. На Балтике ему предстояло трудиться и воевать до 1947 г.

Когда 30 ноября 1939 г. началась Советско-финская война, «Ермак» продолжал освобождать изо льда как торговые суда, так и боевые корабли. На ледоколе было установлено зенитное вооружение, и не напрасно: воздушные атаки противника приходилось отражать неоднократно.

Начало Великой Отечественной войны «Ермак» встретил, находясь на ремонте в Ленинградском порту. 27 июня 1941 г. ледокол был передан Краснознаменному Балтийскому флоту вместе с экипажем и всем имуществом. На ледоколе вновь установили артиллерийское вооружение. В ноябре он был направлен на обеспечение ледовой проводки судов между Ленинградом и Кронштадтом. За ноябрь и декабрь «Ермак» сделал 16 рейсов, каждый из которых был связан с немалой опасностью (так, 8 декабря в районе Петергофа ледокол подорвался на мине, получил значительные повреждения, но остался в строю). Всего за первую военную навигацию «Ермак» осуществил проводку 89 судов. Но начиная с января 1942 г. из-за отсутствия угля он почти два с половиной года простоял без движения. Эксплуатация ледокола стала возможной лишь в 1944 г., после снятия блокады Ленинграда. 6 ноября 1944 г. «Ермак» был демобилизован из состава флота. На ледокол возвратился экипаж (большая часть которого ушла воевать на сухопутный фронт) и в декабре началась его 46 я ледовая навигация.

В августе 1946 г. благодаря «Ермаку» удалось спасти плавучий док, выброшенный при буксировке на камни в восьми милях от шведского порта Гётеборг. Док стянули с камней и отбуксировали в порт назначения Берген. В 1947 г. «Ермак» впервые после войны вышел в Арктику, где совместно с ледоколом «Северный полюс» занимался проводкой караванов в Карском море. В 1948-1950 гг. ледокол стоял на ремонте в порту Антверпен.

28 июля 1950 г. «Ермак» возвратился в Мурманск. Теперь он был приписан к Мурманскому торговому порту и находился в ведении Архангельского (с 1953 г. – Мурманского) морского арктического пароходства. В 1953-1954 гг. на ледоколе установили новейшую радиоаппаратуру, радиолокатор, радиопеленгатор. В это же время на нем проходили испытания одного из первых образцов вертолета Ми-1. В 1954-1955 гг. «Ермак» был флагманом ледокольного флота в западном секторе Арктики, где оставался единственным на тот момент линейным ледоколом. За время работы в Арктике ему довелось выполнять самые разные задачи: проводку и освобождение затертых льдами, терпящих бедствия судов, помощь отрезанным от Большой земли геологическим партиям.

К началу 1960 х гг. стало ясно, что в связи со значительным возрастом судна, а также с вступлением в строй атомного ледокола «Ленин» и новых дизель-электрических ледоколов дальнейшая эксплуатация «Ермака» становится невыгодной. В конце 1962 г. он совершил свой последний рейс в Арктику, из которого вернулся в Мурманск в сопровождении атомохода «Ленин». «Ермаку» подготовили торжественную встречу: он прошел вдоль строя боевых кораблей, приветствовавших его скрещенными лучами прожекторов.

В правительство и Министерство Морского флота шли многочисленные письма моряков и полярников с предложениями о превращении «Ермака» в корабль-памятник. Активное участие в этом принимал И.Д. Папанин. Дискуссия развернулась и на страницах различных газет, включая «Правду». Наконец, 12 декабря 1963 г. был подписан приказ министра Морского флота о безвозмездной передаче «Ермака» Мурманскому высшему мореходному училищу. Но против этого решения выступили чиновники из Минморфлота во главе с заместителем министра А.С. Колесниченко (именно он выступил в одной из газетных дискуссий со словами о том, что «…за судном не числится особых заслуг»). Колесниченко дошел до самых высших инстанций, вплоть до Н.С. Хрущева и, к сожалению, своего добился: 23 мая 1964 г. последовал приказ министра Морского флота № 107 о списании «Ермака» и отмене предыдущего приказа. За разделку судна «Вторчермет» запросил приблизительно вдвое большую сумму, чем требовалось для ремонта и установки на вечную стоянку ледокола…

Так нелепо закончил свой век ветеран Арктики. Память о нем осталась в экспозиции музеев Москвы, Санкт-Петербурга, Мурманска и Одессы, куда были переданы некоторые реликвии с «Ермака». А в честь «Ермака» названо десять различных географических пунктов в Арктике и Антарктике. В 1976 г. в строй вступил дизель-электрический ледокол «Ермак» финской постройки.