Тагор краткая биография. Рабиндранат Тагор – биография, цитаты и стихи. Поэзия, отрывки из произведений, философские строки

Рабиндранат Тагор – поэт, музыкант и художник Бенгальского Возрождения конца 19 – начала 20 века, оказавший большое влияние на индийское искусство и литературу. Автор «Гитанджали» в 1913 году стал первым неевропейцем, удостоившимся Нобелевской премии. Его наследие хранится в Университете Висва-Бхарати, а поэтические композиции стали гимнами Индии и Бангладеша.

Детство и юность

Рабиндранат Тагор по прозвищу Раби родился 7 мая 1861 года в особняке Джорасанко в Калькутте в многодетной семье землевладельца – брахмана Дебендранатха Тагора и его жены Шарады Деви.

Отец много путешествовал, а мать умерла, кода будущий поэт был совсем юным, поэтому Рабиндраната и других детей воспитывали слуги и приглашенные учителя. Находясь в авангарде культурной и общественной жизни, семья Тагора регулярно устраивала театральные и творческие вечера, увлекалась бенгальской и западной классической музыкой. В результате дети, воспитанные в передовых традициях времени, стали знаменитыми образованными людьми.

Помимо Рабиндраната, род Тагоров прославили старшие братья, бывшие философами, драматургами и общественными деятелями, а также сестра, ставшая известной в Индии писательницей-романисткой.

Рабиндранат избегал школьного обучения и предпочитал бродить по поместью и окрестностям и заниматься гимнастикой, борьбой и плаванием под присмотром брата. Параллельно он осваивал изобразительное искусство, анатомию, историю, географию, литературу, арифметику, санскрит и английский.

Достигнув совершеннолетия, Рабиндранат с отцом уехал в предгорья Гималаев, где юноша слушал мелодичное пение в священном Золотом храме Амритсара, изучал историю, астрономию, современную науку, санскрит и классическую поэзию Калидасы.

Стихи и проза

Вернувшись из путешествия, Тагор написал 6 стихотворений и поэтический роман, который выдал за утраченное творение вымышленного автора XVII века. Тогда же юный писатель дебютировал в жанре рассказа, опубликовав на бенгальском языке миниатюру «Женщина-нищий» («Бхихарини»).

Поскольку Дебендранатх желал, чтобы младший ребенок стал адвокатом, в 1878 году Рабиндранат поступил в лондонский Университетский колледж и в течение нескольких месяцев изучал юриспруденцию. Ненависть к формальному образованию заставила молодого человека бросить науку и посвятить себя чтению. В Англии Тагор познакомился с творчеством и проникся фольклорными традициями Туманного Альбиона.

В юном возрасте Рабиндранат сочинял пьесы в соавторстве с братьями, некоторые из них демонстрировались на творческих вечерах в родовом особняке. Позже самостоятельные драматические произведения рождались из сюжетов новелл. Они представляли собой размышления на вечные философские темы, иногда содержали элементы аллегории и гротеска.

В 1880 году юноша вернулся в Бенгалию и начал регулярную публикацию собственных стихов, романов и рассказов, написанных под влиянием европейских традиций, что стало абсолютно новым явлением в брахманской классической литературе. К этому периоду писательского творчества относятся сборники «Вечерних» и «Утренних» песен, а также книга «Чаби-О-Ган».

Рассказы Тагора публиковались в журнале, а затем были изданы отдельным трехтомником, содержащим 84 произведения, в которых писатель рассуждал о современном мире с характерными новомодными тенденциями, играх разума, несчастной жизни простых людей. Ярким примером последней темы стали миниатюры «Голодные камни» и «Беглянка», написанные в 1895 году.

Стихотворения Рабиндраната Тагора

В 1891-м поэт начал работу над переложением народных произведений о жизни простого народа Бенгалии. «Золотая ладья», «Читара», «Сбор урожая» были изданы с 1893 по 1901 годы, а следом за ними вышел роман «Песчинка», опубликованный в 1903-м.

С 1908 года Рабиндранат работал над произведениями, вошедшими в сборник «Гитанджали», что в переводе означало «Жертвенные песнопения». 157 стихов были посвящены отношениям между человеком и Богом, раскрывавшимся посредством простых и понятных образов. Структурный минимализм делал строки запоминающимися, вследствие чего их начали использовать как цитаты.

Сборник был переведен на английский язык и издан в Европе и Америке. В 1913 году автора «Гитанджали» удостоили Нобелевской премии в области литературы за изящное повествование, образное мышление и исключительное мастерство. В 1930-х годах Рабиндранат экспериментировал с различными литературными направлениями. Он пытался добавить к классической бенгальской поэзии ноты модернизма. Наиболее ярко это проявилось в зрелых поэтических произведениях автора.

В течение жизни Тагор создал сотни стихов, десятки рассказов и 8 романов, темами которых были деревенский быт, проблемы бенгальского общества, конфликт поколений, религия и другие. Особое место в творчестве писателя заняло лирическое произведение «Последняя поэма». Стихотворные строки, включенные в новеллу, легли в основу песни композитора , прозвучавшую в кинофильме «Вам и не снилось».

Песня на стихи Рабиндраната Тагора «Последняя поэма»

В конце 1930-х годов Рабиндранат повернул писательскую деятельность в научное русло. Он опубликовал несколько эссе с исследованиями в области биологии, астрономии и физики, а также сочинил ряд стихов и рассказов, где лирика переплеталась с академическими знаниями. Поэзия и проза, созданные на закате жизни Тагора, отличаются мрачными красками и предчувствием близкой смерти. По мнению литературоведов, творчество этого периода стало лучшим наследием бенгальского творца.

Музыка и картины

Тагор был не только писателем и поэтом, он стал автором более 2 тыс. песен, начиная с молитвенных гимнов и заканчивая народными и лирическими мелодиями. Композиторская сторона творчества Рабиндраната неотделима от литературной, поскольку плавное звучание стихотворных строк бенгальского творца само по себе было музыкальным.

Гимн Индии, написанный Рабиндранатом Тагором

Некоторые тексты Тагора стали песнями после смерти автора. Так, в 1950 году его стихотворение стало словами индийского национального гимна, а в 1970-м строки произведения «Амар Шонар Бангла» выбрали для официальной музыки государства Бангладеш.

Рабиндранат преуспел и как живописец. Его кисти принадлежат около 2,5 тыс. работ, неоднократно выставлявшихся на родине и в других странах.

Тагор интересовался тенденциями современного искусства, перенимал передовые методы и использовал их в собственных картинах. Он пробовал себя как художник-реалист, примитивист, импрессионист. Его творения отличаются нетрадиционным подбором цветов, который исследователи связывают с дальтонизмом, и правильными геометрическими силуэтами, следствием увлечения точными науками.

Общественная деятельность

В начале 1900-х годов Тагор поселился в родовом особняке в Сантиникетане, неподалеку от Калькутты, где совмещал творчество с общественной и политической активностью. Поэт основал приют мудрецов, куда входили школа, молельня, обширные территории с зелеными насаждениями и библиотека.

В то же время Рабиндранат стал защитником революционного деятеля Тилака и организовал движение «Свадеши», протестовавшее против раздела Бенгалии. Он не был сторонником кардинальных экстремистских мер, а выступал за изменения через образование и мирное просвещение. В 1921 году на средства, собранные по всему миру, Тагор построил «Обитель Благосостояния», призванную помогать деревенским жителям.

А в 1930-е годы писатель обратился к социальной проблеме кастового деления. Благодаря высказываниям о клане неприкасаемых на лекциях и в собственных произведениях Рабиндранат добился для них права присутствия в знаменитом Храме Кришны, расположенном в Гуруваюре. В 1940 году поэт лично познакомился с , лидером движения за независимость Индии, насильственные методы которого не одобрял. В архивах сохранилось памятное фото с этой встречи.

Тагор много путешествовал по миру, изучал различные религии, знакомился с великими иностранными современниками. Писатель негативно относился к проблеме национализма, рассуждал о ней во время лекций в США и Японии, а позже посвятил этой теме публицистическое произведение. Резкую критику Рабиндраната вызвало нападение Германии на Советский Союз, он осуждал политику и верил в возмездие за кровавые деяния и торжество справедливости.

Личная жизнь

О личной жизни великого бенгальца известно мало. В 1883 году Тагор женился на 10-летней Мриналини Деви, урожденной Бхабатарини. Ранние браки индийских девочек были обычной практикой в то время. У супругов родились пятеро детей, двое из них умерли в раннем детстве.

В 1890 году Рабиндранат взял в руки бразды правления над обширными родовыми поместьями в районе Шелайдахи и через 8 лет перевез туда семью. Тагор проводил время, путешествуя по реке Падме на семейной барже, собирал ренту и благословлял крестьян.

Начало 1900-х годов стало в биографии бенгальского творца временем трагических потерь. Мриналини умерла в 1902 году в Сантиникетане, через год Рабиндранат потерял дочь, потом скончался глава семьи Тагор, оставив младшему сыну небольшое наследство. В 1907-м младший ребенок Тагора стал жертвой эпидемии холеры.

Смерть

В 1937 году Тагор начал страдать хроническими болями, переросшими в длительный недуг. Однажды он упал в обморок и некоторое время находился в коме. Периоды творчества сменялись временем, когда физическое состояние творца не позволяло ему работать.

После вторичной потери сознания в 1940 году Рабиндранат оправиться не смог. Последние произведения он диктовал друзьям и секретарю.

7 августа 1941 года Тагор умер в собственном доме в Джорасанко. Точная причина смерти неизвестна, исследователи считают, что писателя погубили старость и изнурительная болезнь.

Кончина великого бенгальского барда стала трагедией для многих людей во всем мире, которые чтили его память, устраивая фестивали творчества и праздники в его честь.

Цитаты

Фонтан смерти приводит в движение стоячую воду жизни.

Пессимизм – форма душевного алкоголизма.

Всевышний уважал меня, покуда бунтовать я мог,
Когда ж я пал к его ногам, он мною пренебрег.

Погрязнув в наслаждениях, мы перестаем ощущать всякое удовольствие.

Библиография

• 1881 – «Вечерние песни»
• 1883 – «Берег Бибхи»
• 1891 – «Рассказ дороги»
• 1893 – «Ладья»
• 1910 – «Гитанджали»
• 1916 – «Четыре жизни»
• 1925 – «Вечерние мелодии»
• 1929 – «Последняя поэма»
• 1932 – «Завершение»
• 1933 – «Две сестры»
• 1934 – «Маланча» («Цветник»)
• 1934 – «Четыре главы»

англ. Rabindranath Tagore ; бенг. রবীন্দ্রনাথ ঠাকুর, Робиндронатх Тхакур ; псевдоним: Бхану Шингхо

индийский писатель, поэт, композитор, художник, общественный деятель

Краткая биография

Выдающийся индийский писатель, поэт, общественный деятель, художник, композитор, первый из азиатов лауреат Нобелевской премии по литературе - родился в Калькутте 7 мая 1861 г. Он был в семье, очень известной и зажиточной, 14-ым ребенком. Будучи потомственными землевладельцами, Тагоры сделали свой дом открытым для многих известных общественных деятелей и людей культуры. Мать Рабиндраната скончалась, когда тому было 14 лет, и это событие оставило в сердце подростка громадный след.

Он начал писать стихи, будучи 8-летнем мальчиком. Получив хорошее домашнее образование, был учащимся частных школ, в частности калькуттской Восточной семинарии, Бенгальской академии. В течение нескольких месяцев 1873 г., находясь в путешествии по северу страны, юный Тагор был чрезвычайно впечатлен красотами этих краев, а, познакомившись с культурным наследием, был поражен его богатством.

1878 г. стал для него дебютным на литературном поприще: 17-летний Тагор публикует эпическую поэму «История поэта». В этом же году он отправляется в столицу Англии, чтобы в Университетском колледже Лондона обучаться юриспруденции, однако, проучившись ровно год, возвращается в Индию, в Калькутту, и, следуя примеру братьев, начинает заниматься писательской деятельностью. В 1883 г. он женится и публикует первые стихотворные сборники: в 1882 г. - «Вечерняя песня», в 1883 г. - «Утренние песни».

Следуя просьбе отца, Рабиндранат Тагор в 1899 г. берет на себя роль управляющего одного из родовых поместий в восточной Бенгалии. Деревенские пейзажи, нравы сельских жителей являются главным объектом поэтических описаний 1893-1900 гг. Это время считается расцветом его поэтического творчества. Сборники «Золотая ладья» (1894) и «Мгновение»(1900) имели большой успех.

В 1901 г. состоялся переезд Тагора в Шантиникетан неподалеку от Калькутты. Там он и еще пятеро учителей открыли школу, для создания которой поэт продал авторское право на свои сочинения, а его жена - некоторые драгоценности. В это время из-под его пера выходят и стихи, и сочинения других жанров, в том числе статьи на тему педагогики и учебники, работы по истории страны.

Следующие несколько лет в биографии Тагора были ознаменованы целым рядом печальных событий. В 1902 г. умирает жена, в следующем году туберкулез уносит жизнь одной из его дочерей, а в 1907 г. младший сын поэта погибает от холеры. Вместе со старшим сыном, который отправлялся на учебу в Иллинойский университет (США), уезжает и Тагор. Остановившись по дороге в Лондоне, он знакомит со своими стихами, переведенными им же на английский, литератора Уильяма Ротенстайна, с которым они были знакомы. В том же году английский писатель помог ему опубликовать «Жертвенные песни» - это делает Тагора известной личностью в Англии и США, а также в других странах. В 1913 г. Тагор получил за них Нобелевскую премию, потратив ее на нужды своей школы, которая после окончания Первой Мировой войны превратилась в бесплатный университет.

В 1915 г. Тагор был награжден рыцарским званием, но после того, как британские войска спустя четыре года расстреляли демонстрацию в Амритсаре, отказался от регалий. Начиная с 1912 г. Тагор предпринял много путешествий по США, Европе, Ближнему Востоку, Южной Америке. Для стран Запада Тагор в большей степени являлся известным поэтом, однако на его счету большое количество сочинений и других жанров, которые в общей сложности составили 15 томов: пьесы, эссе и др.

На протяжении четырех последних лет жизни литератор страдал от ряда заболеваний. В 1937 г. Тагор, потеряв сознание, какое-то время находился в коме. Под занавес 1940 г. болезнь обострилась и в конечном итоге 7 августа 1941 г. унесла его жизнь. Рабиндранат Тагор пользовался у себя на родине огромной популярностью. Четыре университета страны удостоили его почетной степени, он являлся почетным доктором Оксфордского университета. Современные гимны Индии и Бангладеш написаны на стихи Тагора.

Биография из Википедии

Рабиндрана́т Таго́р (бенг. রবীন্দ্রনাথ ঠাকুর, Робиндронатх Тхакур ; 7 мая 1861 - 7 августа 1941) - индийский писатель, поэт, композитор, художник, общественный деятель. Его творчество сформировало литературу и музыку Бенгалии. Он стал первым среди неевропейцев, кто был удостоен Нобелевской премии по литературе (1913). Переводы его поэзии рассматривались как духовная литература, и вместе с его харизмой создали образ Тагора-пророка на Западе.

Тагор начал писать стихи в возрасте восьми лет. В шестнадцать лет он написал первые новеллы и драмы, опубликовал свои поэтические пробы под псевдонимом Солнечный Лев (бенг. Bhānusiṃha). Получив воспитание, пропитанное гуманизмом и любовью к родине, Тагор выступал за независимость Индии. Основал Университет Вишва Бхарати и Институт реконструкции сельского хозяйства. Стихи Тагора сегодня являются гимнами Индии и Бангладеш.

Творчество Рабиндраната Тагора включает в себя лирические произведения, эссе и романы на политические и социальные темы. Наиболее известные его произведения - «Гитанджали» (Жертвенные песнопения), «Го́ра» и «Дом и мир» - являются примерами лиризма, разговорного стиля, натурализма и созерцательности в литературе.

Детство и юность (1861-1877)

Рабиндранат Тагор, младший из детей Дебендранатха Тагора (1817-1905) и Шарады Деви (1830-1875), родился в имении Джорасанко Тхакур Бари (север Калькутты). Род Тагоров был очень древним и среди его предков были основатели религии Ади Дхарм. Отец, будучи брахманом, часто совершал паломничества к святым местам Индии. Мать, Шарода Деви, умерла, когда Тагору было 14 лет.

Семья Тагоров была очень известной. Тагоры являлись крупными заминдарами (землевладельцами), их дом посещали многие выдающиеся писатели, музыканты и общественные деятели. Старший брат Рабиндраната Двиджендранатх был математиком, поэтом и музыкантом, средние братья Диджендранатх и Джотириндранатх, были известными философами, поэтами и драматургами. Племянник Рабиндраната Обониндранатх стал одним из основателей школы современной бенгальской живописи.

В пять лет Рабиндраната отдали в Восточную семинарию, а впоследствии перевели в так называемую Нормальную школу, которая отличалась казенной дисциплиной и неглубоким уровнем образования. Поэтому Тагор больше любил прогулки по имению и окрестностям, чем школьные занятия. По завершении обряда упанаяны в 11 лет, Тагор покинул Калькутту в начале 1873 года и путешествовал с отцом несколько месяцев. Они посетили семейное имение в Шантиникетане и остановились в Амритсаре. Молодой Рабиндранат получал хорошее домашнее образование изучая историю, арифметику, геометрию, языки (в частности английский и санскрит) и другие предметы, познакомился с творчеством Калидасы. В «Воспоминаниях» Тагор отмечал:

Наше духовное воспитание шло успешно потому, что мы учились в детстве именно на бенгальском языке… Несмотря на то, что повсеместно твердили о необходимости английского воспитания, мой брат был достаточно твёрд, чтобы дать нам «бенгальское».

Первые публикации и знакомство с Англией (1877-1901)

Вишнуистская поэзия вдохновила шестнадцатилетнего Рабиндраната на создание поэмы в стиле майтхили, основанном Видьяпати. Она была опубликована в журнале «Бхароти» под псевдонимом Бхану Шингхо (Bhānusiṃha, Солнечный Лев) с пояснениями, что рукопись XV столетия была найдена в старом архиве, и была положительно оценена экспертами. Он написал «Бикхарини» («Нищенка», опубликованная в 1877 году в июльском номере журнала «Бхароти», стала первым рассказом на языке бенгали), поэтические сборники «Вечерние песни» (1882), включивший поэму «Нирджхарер Свапнабханга», и «Утренние песни» (1883).

Перспективный молодой барристер Тагор поступил в публичную школу в Брайтоне в Англии в 1878 году. Вначале он остановился на несколько месяцев в принадлежавшем его семье доме недалеко оттуда. Годом ранее к нему присоединились племянники - Сурен и Индира, дети его брата Сатьендранатха, приехавшие вместе со своей матерью. Рабиндранат изучал право в Университетском колледже Лондона, однако вскоре покинул его для изучения литературы: «Кориолан» и «Антоний и Клеопатра» Шекспира , Religio Medici Томаса Брауна и других. Он вернулся в Бенгалию в 1880 году так и не получив степени. Однако это знакомство с Англией позднее проявлялось в его знакомстве с традициями Бенгальской музыки, позволяя создавать новые образы в музыке, поэзии и драме. Но Тагор в своих жизни и творчестве так никогда целиком и не принял ни критики Британии ни строгих семейных традиций, основанных на опыте индуизма, вместо этого вбирая лучшее из этих двух культур.

9 декабря 1883 года Рабиндранат женился на Мриналини Деви (урожд. Бхабатарини, 1873-1902). Мриналини как и Рабиндранат происходила из семьи брахманов-пирали. У них было пять детей: дочери Мадхурилата (1886-1918), Ренука (1890-1904), Мира (1892-?), и сыновья Ратхиндранатх (1888-1961) и Саминдранатх (1894-1907). В 1890 году Тагору были вверены огромные поместья в Шилайдахе (теперь часть Бангладеш). Жена и дети присоединились к нему в 1898 году.

В 1890 году Тагор опубликовал одну из своих самых известных работ - сборник поэм «Образ любимой». Как «заминдар бабу», Тагор объезжал семейные владения на роскошной барже «Падма», собирая плату и общаясь с сельчанами, которые проводили праздники в его честь. 1891-1895 гг., период садханы Тагора, были очень плодотворными. В это время им было создано более половины рассказов из восьмидесяти четырёх, вошедших в трёхтомник «Гальпагуччха». С иронией и серьёзностью они изображали множество сфер жизни Бенгалии уделяя внимание, в основном, сельским образам. Конец XIX века знаменуется написанием сборников песен и поэзии «Золотая ладья» (1894) и «Мгновение» (1900).

Шантиникетан и Нобелевская премия (1901-1932)

В 1901 году Тагор вернулся в Шилайдах и переехал в Шантиникетан (Обитель мира), где основал ашрам. Он включал в себя экспериментальную школу, молитвенную комнату с мраморным полом (мандир), сады, рощи и библиотеку. После смерти жены в 1902 году Тагор публикует сборник лирических стихов «Память» («Sharan»), пронизанных щемящим чувством утраты. В 1903 году от туберкулеза умирает одна из дочерей, а в 1907 году от холеры - младший сын. В 1905 году не стало отца Рабиндраната. В эти годы Тагор получал ежемесячные платежи как часть его наследства, дополнительный доход от махараджи Трипура, продажи семейных драгоценностей и роялти.

Общественная жизнь не осталась в стороне от писателя. После ареста колониальными властями известного индийского революционера Тилака, Тагор выступил в его защиту и организовал сбор денежных средств для оказания помощи заключенному. Акт Керзона о разделе Бенгалии в 1905 году вызвал волну протеста, которое выразилось в движении «Свадеши», одним из руководителей которого стал Тагор. В это время им были написаны патриотические песни «Золотая Бенгалия» и «Земля Бенгалии». В день вступления в силу акта Тагор организовал Ракхи-бондхон - обмен повязками, символизирующий единство Бенгалии, в котором приняли участие индусы и мусульмане. Однако когда движение «Свадеши» стало принимать форму революционной борьбы, Тагор отошёл от него. Он считал, что социальные изменения должны происходить путём просвещения народа, создания добровольных организаций и расширения отечественного производства.

В 1910 году вышел один из наиболее известных сборников стихов Тагора «Гитанджали» (Жертвенные песнопения). С 1912 года Тагор начинает путушествовать, посещает Европу, США, СССР, Японию и Китай. Будучи в Лондоне, он показал несколько самостоятельно переведенных на английский язык стихов из «Гитанджали» своему другу, британскому художнику Уильяму Ротенштейну, на которого те произвели большое впечатление. При содействии Ротенштейна, Эзры Паунда, Уильяма Йейтса и других лондонское «Индийское общество» (India Society of London) издало 103 переведенных стиха Тагора - в 1913 году, а ещё через год появилось четыре русскоязычных издания.

за глубоко прочувствованные, оригинальные и прекрасные стихи, в которых с исключительным мастерством выразилось его поэтическое мышление, ставшее, по его собственным словам, частью литературы Запада.

Оригинальный текст (англ.)
because of his profoundly sensitive, fresh and beautiful verse, by which, with consummate skill, he has made his poetic thought, expressed in his own English words, a part of the literature of the West.

The Nobel Prize in Literature 1913 (англ.). Nobelprize.org. Проверено 28 марта 2011. Архивировано 10 августа 2011 года.

Тагор стал первым её лауреатом из Азии. Шведской академией была высоко оценена идеалистическая, и доступная для западных читателей небольшая часть переводного материала, включившего в себя часть «Гитанджали». В своей речи представитель академии Харальд Йерне отметил, что наибольшее впечатление на членов Нобелевского комитета произвели «Жертвенные песни». Йерне также упомянул английские переводы других, как поэтических, так и прозаических, произведений Тагора, которые в большинстве своем были опубликованы в 1913 году. Денежная премия Нобелевского комитета была пожертвована Тагором его школе в Шантиникетане, впоследствии ставшей первым университетом с бесплатным обучением. В 1915 году ему был пожалован титул рыцаря, от которого он отказался в 1919 году - после расстрела мирных жителей в Амритсаре.

В 1921 году Тагор вместе со своим другом, английским агрономом и экономистом Леонардом Элмхерстом, основал в Суруле (неподалеку Шантиникетана) Институт реконструкции сельского хозяйства, позднее переименований в Шриникетан (Обитель благосостояния). Этим Рабиндранат Тагор обошёл символический сварадж Махатмы Ганди , который, он не одобрял. Тагору приходилось искать помощи спонсоров, должностных лиц и ученых во всем мире для «освобождения деревни от оков беспомощности и невежества» путём просвещения.

По Микеле Морамарко, в 1924 году Верховным Советом Шотландского обряда Тагору была присуждена почетная премия. Согласно ему, Тагор имел возможность стать масоном в молодости, предположительно пройдя посвящение в одной из лож, во время своего нахождения в Англии.

В начале 1930-х гг. Тагор обратил своё внимание на кастовую систему и проблемы неприкасаемых. Выступая на публичных лекциях и описывая «неприкасаемых героев» в своем творчестве, он сумел добиться разрешения на посещения ими Храма Кришны в Гуруваюре.

На склоне лет (1932-1941)

Многочисленные международные путешествия Тагора лишь укрепили его во мнении, что всякое деление людей очень поверхностно. В мае 1932 года, во время посещения им лагеря бедуинов в пустыне Ирака, к нему обратился вождь со словами: «Наш Пророк сказал, что настоящий мусульманин тот, от чьих слов или действий не пострадает ни один человек». Впоследствии в своём дневнике Тагор отметит: «Я начал распознавать в его словах голос внутренней гуманности». Он тщательно изучал ортодоксальные религии и упрекал Ганди за высказывание, что землетрясение 15 января 1934 года в Бихаре, повлёкшее тысячи смертей, было наказанием свыше за угнетение касты неприкасаемых. Он оплакивал эпидемию бедности в Калькутте и всё ускорявшийся социоэкономический спад в Бенгалии, который он подробно описал в нерифмованной поэме в тысячи строк, чья уничтожающая техника двойного видения предвестила фильм Сатьяджита Рея «Апур Сансар ». Тагором было написано ещё множество произведений, составивших пятнадцать томов. Среди них такие поэмы в прозе как «Снова» («Punashcha», 1932), «Последняя октава» («Shes Saptak», 1935) и «Листья» («Patraput», 1936). Он продолжал экспериментировать со стилем, создавая песни в прозе и танцы-пьесы, такие как «Читрангада» («Chitrangada», 1914), «Шьяма» («Shyama», 1939) и «Чандалика» («Chandalika», 1938). Тагором были написаны романы «Дуи Бон» («Dui Bon», 1933), «Маланча» («Malancha», 1934) и «Четыре части» («Char Adhyay», 1934). В последние годы жизни его заинтересовала наука. Он написал сборник эссе «Наша Вселенная» («Visva-Parichay», 1937). Его исследования биологии, физики и астрономии нашли отражение в поэзии, которая часто содержала широкий натурализм, подчеркивающий его уважение перед законами науки. Тагор участвовал в научном процессе, создавая рассказы об учёных, вошедших в некоторые главы «Си» («Se», 1937), «Тин Санги» («Tin Sangi», 1940) и «Гальпасальпа» («Galpasalpa», 1941).

Последние четыре года жизни Тагора были омрачены хроническими болями и двумя длительными периодами болезней. Они начались когда Тагор потерял сознание в 1937 году и долго оставался в коме на грани жизни и смерти. Это же повторилось в конце 1940 года, после чего он уже не оправился. Поэзия Тагора, написанная в эти годы, является образчиком его мастерства и отличалась особой озабоченностью смертью. После продолжительной болезни Тагор скончался 7 августа 1941 года в имении Джорасанко. Весь бенгалоязычный мир оплакивал уход поэта. Последним, кто видел Тагора живым, был Амия Кумар Сен, записывавший под диктовку последнюю его поэму. Позже её черновик был передан музею Калькутты. В воспоминаниях индийского математика, профессора П. Ч. Махалонбиса отмечалось, что Тагор сильно переживал из-за войны между нацистской Германией и СССР, часто интересуясь сводками с фронтов, и в последний день жизни высказал твёрдую веру в победу над нацизмом.

Путешествия

Между 1878 и 1932 годами Тагор посетил более тридцати стран на пяти континентах. Многие из этих поездок были очень важными для ознакомления неиндийской аудитории с его творчеством и политическими взглядами. В 1912 году он показал некоторые собственноручно сделанные переводы своих стихов на английский язык знакомым в Великобритании. Они очень впечатлили близкого товарища Ганди Чарльза Эндрюса, ирландского поэта Уильяма Йейтса, Эзру Паунда, Роберта Бриджа, Томаса Мура и других. Йейтсом было написано предисловие к англоязычному изданию «Гитанджали», а Эндрюс позднее посещал Тагора в Шантиникетане. 10 ноября 1912 года Тагор посетил США и Великобританию, останавливаясь в Буттертоне (Стаффордшир) у священнослужителей-друзей Эндрюса. С 3 мая 1916 по апрель 1917 года, Тагор читал лекции в Японии и США, в которых осуждал национализм. Его эссе «Национализм в Индии» получило как презрительные, так и хвалебные отзывы от пацифистов, включая Ромена Ролана.

Вскоре по возвращению в Индию, 63-летний Тагор принял приглашение правительства Перу. Потом он посетил Мексику. Правительства обеих стран предоставили кредит в $100 000 школе Тагора в Шантиникетане в честь его визита. Через неделю после прибытия в Буэнос-Айрес (Аргентина) 6 ноября 1924 года заболевший Тагор поселился на Вилле Миральрио по приглашению Виктории Окампо. Он вернулся в Индию в январе 1925 года. 30 мая следующего года Тагор посетил Неаполь (Италия), а 1 апреля общался с Бенито Муссолини в Риме. Их поначалу теплые отношения закончились критикой со стороны Тагора 20 июля 1926 года.

14 июля 1927 года Тагор с двумя компаньонами начал четырёхмесячный тур по Южной Азии посетив Бали, Яву, Куала-Лумпур, Малакку, Пинанг, Сиам и Сингапур. Рассказы Тагора об этих путешествиях были позднее собраны в произведении «Джатри» («Jatri»). В начале 1930-х гг. он вернулся в Бенгалию для подготовки к годичному путешествию по Европе и Соединенным Штатам. Его рисунки выставлялись в Лондоне и Париже. Однажды, когда он вернулся в Великобританию, он остановился в поселении квакеров в Бирмингеме. Там он написал свои Оксфордские лекции и выступал на собраниях квакеров. Тагор говорил о «глубокой трещине отчужденности» рассказывая об отношениях между британцами и индусами - теме, которую он прорабатывал последующие несколько лет. Он посетил Ага-хана III, жившего в Дарлингтон Холле, и отправился в Данию, Швейцарию и Германию, будучи в дороге с июня по середину сентября 1930 года, потом посетив Советский Союз. В апреле 1932 года Тагор, познакомившийся с сочинениями персидского мистика Хафиза и легендами о нём, остановился у Резы Пехлеви в Иране. Столь насыщенный график поездок позволил Тагору общаться с многими известными современниками, такими как Анри Бергсон, Альберт Эйнштейн , Роберт Фрост, Томас Манн, Бернард Шоу , Герберт Уэллс и Ромен Ролан Последние заграничные поездки Тагора включали в себя визиты в Персию и Ирак (в 1932 г.) и Шри-Ланку (в 1933 г.), которые лишь укрепили писателя в его позициях относительно деления людей и национализма.

Творчество

Наиболее известный как поэт, Тагор также рисовал и сочинял музыку, он был автором романов, эссе, новелл, драм и множества песен. Из его прозы наиболее известны его новеллы, более того, он считается родоначальником бенгалоязыязычной версии этого жанра. В работах Тагора часто отмечают их ритмичность, оптимистичность и лиризм. Такие его произведения, в основном, заимствованы из обманчиво простых историй из жизни простых людей. Из-под пера Тагора вышел не только текст стиха «Джанаганамана», ставшего Гимном Индии, но и музыка, под которую он исполняется. Рисунки Тагора, выполненные акварелью, пером и тушью, выставлялись во многих странах Европы.

Поэзия

Поэзия Тагора, богатая в своем стилевом разнообразии от классического формализма до комического, мечтательного и восторженного, имеет корни в творчестве вайшнавских поэтов XV-XVI веков. Тагор испытывал благоговение перед мистицизмом риши, таких как Вьяса, написавших Упанишады, Кабира и Рампрасада Сена. Его поэтические произведения стали более свежими и зрелыми после его знакомства с народной музыкой Бенгали, включавшей в себя баллады певцов-мистиков баулов. Тагор вновь открыл и и сделал широко известными гимны Картабхаджи (Kartābhajā), в которых основное внимание уделялось внутренней божественности и бунте против религиозной и социальной ортодоксальности. За годы, проведенные в Шилайдахе, стихи Тагора приобрели лирическое звучание. В них он стремился к связи с божественным через обращение к природе и трогательное сопереживание человеческой драме. Тагор использовал подобный приём в своих поэмах, посвящённых отношениям между Радхой и Кришной, которые опубликовал под псевдонимом Бханусимха (Bhānusiṃha, Солнечный Лев). К этой теме он возвращался ещё не раз.

Участие Тагора в наиболее ранних попытках развития модернизма и реализма в Бенгалии проявилось в его литературных экспериментах 1930-х годов, примерами которых могут служить «Африка» или «Камалия», одни из наиболее известных из его поздних стихов. Иногда Тагор писал стихи используя диалект шадху бхаша , образовавшийся вследствие влияния санскрита на бенгальский язык, позднее начав использовать более распространенный чолти бхаша . Другие его значительные сочинения включают «Образ любимой» (1890), «Золотая ладья» (1894), «Журавли» (бенг. Balaka, 1916, метафора для переселяющихся душ) и «Вечерние мелодии» (1925). «Золотая ладья» является одной из наиболее известных его поэм об эфемерности жизни и достижений.

Сборник стихов «Гитанджали» (бенг. গীতাঞ্জলি, англ. Gitanjali, «Жертвенные песнопения») был отмечен Нобелевской премией по литературе в 1913 году.

Поэзия Тагора была положена на музыку многими композиторами, среди произведений которых триптих для сопрано и струнного квартета Артура Шеферда, Лирическая симфония Александра Цемлинского, цикл любовных песен Йозефа Фёрстера, «Странствующий безумец» (Potulný šílenec) Леоша Яначека, вдохновленного выступлением Тагора в Чехословакии в 1922 году, «Прана» на стих «Поток жизни» из «Гитанджали» Гарри Шумана. В 1917 году Ричард Хагман перевел и переложил на музыку его стихи, создав одну из известнейших своих песен «Do not go my love». Джонатан Харвей создал композиции «One Evening» (1994) и «Song Offerings» (1985) на стихи Тагора.

Романы

Тагор написал восемь романов, множество новелл и рассказов среди которых «Чатуранга» («Chaturanga»), «Прощальная песня» (также переводится как «Последняя песня», «Shesher Kobita»), «Четыре части» («Char Adhay») и «Ноукадуби» («Noukadubi»). Новеллы Тагора, в основном описывающие жизнь бенгальского крестьянства, впервые появились на английском языке в 1913 году в сборнике «Страждущие камни и другие рассказы» («Hungry Stones and Other Stories»). Один из известнейших романов, «Дом и мир» («Ghare Baire»), представляет индийское общество сквозь призму видения заминдара-идеалиста Никхила, обнажающего индийский национализм, терроризм и религиозное рвение в движении «Свадеши». Роман заканчивается противостоянием между индуистами и мусульманами и глубокими душевными ранами Никхила. Роман «Светлолицый» («Gora») поднимает противоречивые вопросы индивидуальности Индии. Как и в «Ghare Baire» вопросы самоидентификации (jāti), личной и религиозной свободы прорабатываются в контексте истории семьи и любовного треугольника.

Рассказ «Взаимоотношения» (также переводится как «Связи», «Jogajog») повествует о соперничестве двух семей Чаттиржи (Бипродас) - ныне обедневших аристократов - и Госалов (Мадхусудан), представляющих новое высокомерное поколение капиталистов. Кумудини, сестра Бипродаса, оказывается меж двух огней выйдя замуж за Мадхусудана, будучи воспитанной под надежной защитой, в уважении к религии и обрядам. Героиня, связанная идеалами Шивы-Сати на примере Дакшаяни, разрывается между жалостью к судьбе своего прогрессивного, сострадательного брата и его противоположности - своим распутным мужем-эксплуататором. Этот роман посвящён тяжелому положению бенгальских женщин, оказавшихся между долгом, честью семьи и беременностью, так же он показывает снижение влияния земельной олигархии Бенгалии.

Тагором были написаны и более оптимистичные произведения. «Последняя поэма» (так же переводимая как «Прощальная песня», «Shesher Kobita») является одним из наиболее лирических его романов, с выписанными поэмами и ритмичными пассажами главного героя - поэта. Произведение так же содержит элементы сатиры и постмодернизма, оно атакует старое, отживающее, опротивевшее поэту, который идентифицируется с самим Рабиндранатом Тагором. Хотя его романы остаются наименее оцененными, они получили значительное внимание со стороны кинорежиссёров, таких как Сатьяджит Рей и других, например фильмы по одноимённым произведениям Тагора «Чокхер Бали» («Chokher Bali») и «Дом и мир» («Ghare Baire»). В первом из них Тагор описывает бенгальское общество начала XX века. Центральным персонажем является молодая вдова, желающая жить собственной жизнью, что вступает в конфликт с традицией, не позволяющей вступать в повторный брак и обрекающий на уединенное, одинокое существование. Эта тоска, замешанная на обмане и горе, возникшая из неудовлетворенности и печали. Тагор говорил о романе: «Я всегда жалел его конец». Саундтреки из фильма часто характеризуют как рабиндрасангиты - музыкальные формы, проработанные Тагором на основе бенгальской музыки. Во второй киноленте иллюстрируется борьба Тагора с самим собой: между идеалами Западной культуры и революции против неё. Эти две идеи выражаются через двух главных героев - Никхила, олицетворяющего рациональное начало и выступающего против насилия, и Сандипа, не останавливающегося ни перед чем для достижения своих целей. Подобные противоположности очень важны для понимания истории Бенгалии и её проблем. Существуют споры, не попытался ли Тагор выразить Ганди в образе Сандипа и аргументы против этой версии, так как Тагор очень уважал Махатму, выступавшего против какого-либо насилия.

Документалистика

Тагор написал много документальных книг, охватывающих темы от истории Индии до лингвистики и духовности. Кроме автобиографических работ, его дорожные дневники, эссе и лекции были собраны в несколько томов, включающие «Лекции из Европы» («Europe Jatrir Patro») и «Религия человека» («Manusher Dhormo»). Краткая переписка Тагора и Эйнштейна, «Записки о природе реальности», вошла в них как дополнение.

Музыка

Тагор сочинил около 2 230 песен. Его песни, часто написанные в стиле рабиндра сангит (бенг. রবীন্দ্র সংগীত - «песня Тагора»), являются значительной частью культуры Бенгалии. Музыка Тагора неотделима от его литературных произведений, многие из которых - поэмы или главы романов, рассказы - брались за основу для песен. Испытавшие значительное влияние стиля тхумри (дев. ठुमरी, один из стилей музыки хиндустани). В них часто обыгрывается тональность классических раг в различных вариациях подчас полностью имитируя мелодию и ритм заданной раги, или смешивая различные раги создавая новые произведения.

Изобразительное искусство

Тагор является автором около 2 500 рисунков, которые участвовали в выставках Индии, Европы и Азии. Дебютная выставка состоялась в Париже, по приглашению деятелей искусства, с которыми Тагор общался во Франции. На Арсенальной выставке, во время её экспозиции в Чикаго в 1913 году, Тагор изучал современное искусство от импрессионистов до Марселя Дюшана. Его впечатлили лондонские лекции Стеллы Краммрих (1920 год) и он пригласил её выступить с рассказами о мировом искусстве от готики до дадаизма в Шантиникетане. Влияние на стиль Тагора оказало посещение Японии в 1912 году. В некоторых его пейзажах и автопортретах явно прослеживается увлечение импрессионизмом. Тагор подражал многочисленным стилям, включая ремесла севера Новой Ирландии, резьбе народности хайда с западного берега Канады (Британская Колумбия) и ксилогравюр Макса Пехштейна.

Тагор, предположительно, имевший дальтонизм (частичную неразличимость красного и зелёного цветов), создавал работы с особенными композициями и цветовыми решениями. Его очаровывали геометрические фигуры, он часто использовал в портретах угловатые, устремленные вверх линии, узкие, вытянутые формы, отражающие душевные переживания. Поздние работы Тагора характеризуются гротескностью, и драматизмом, хотя остается непонятным, отражает ли это боль Тагора за свою семью или за судьбу всего человечества.

В письме к Рани Махаланобис, жене известного индийского математика и своего друга Прасанты Махаланобиса, Тагор писал:

Прежде всего есть намек на линию, потом линия становится формой. Более выраженная форма становится отображением моей концепции… Единственное обучение, которое я получил в молодости, было обучением ритма, в мысли, ритма в звуке. Я пришёл к пониманию, что ритм создает реальность, в которой бессистемное незначительно.

Оригинальный текст (англ.)
First, there is the hint of a line, and then the line becomes a form. The more pronounced the form becomes the clearer becomes the picture of my conception… The only training which I had from my younger dayswas the training in rhythm, in thought, the rhythm in sound. I had come to know that rhythm gives reality to which is desultory, insignificant in itself.

- «Rabindranth Tagore to Rani Mahalanobis», November 1928, trans. Khitish Roy, inNeogy, pp. 79-80.

Во двор срабона входят тучи, стремительно темнеет высь,

Прими, душа, их путь летучий, в неведомое устремись,

Лети, лети в простор бескрайний, стань соучастницею тайны,

С земным теплом, родным углом расстаться не страшись,

Пусть в сердце боль твоя пылает холодной молнии огнем,

Молись, душа, всеразрушенью, заклятьями рождая гром.

К тайнице тайн причастна будь и, с грозами свершая путь,

В рыданьях ночи светопреставленья — закончись, завершись.

Перевод М.Петровых

Всеуничтожение

Везде царит последняя беда.

Весь мир она наполнила рыданьем,

Все затопила, как водой, страданьем.

И молния средь туч — как борозда.

На дальнем бреге смолкнуть гром не хочет,

Безумец дикий вновь и вновь хохочет,

Безудержно, не ведая стыда.

Везде царит последняя беда.

Разгулом смерти жизнь пьяна теперь,

Миг наступил — и ты себя проверь.

Дари ей все, отдай ей все подряд,

И не смотри в отчаянье назад,

И ничего уж больше не таи,

Склоняясь головою до земли.

Покоя не осталось и следа.

Везде царит последняя беда.

Дорогу должно выбрать нам сейчас:

У ложа твоего огонь погас,

В кромешном мраке затерялся дом,

Ворвалась буря внутрь, бушует в нем,

Строенье потрясает до основ.

Неужто ты не слышишь громкий зов

Твоей страны, плывущей в никуда?

Везде царит последняя беда.

Стыдись! И прекрати ненужный плач!

От ужаса лицо свое не прячь!

Не надвигай край сари на глаза.

Из-за чего в душе твоей гроза?

Еще твои ворота на запоре?

Ломай замок! Уйди! Исчезнут вскоре

И радости и скорби навсегда.

Везде царит последняя беда.

Неужто в пляске, в грозном колыханье

Браслетам на ногах не зазвучать?

Игра, которой носишь ты печать,—

Сама судьба. Забудь, что было прежде!

В кроваво-красной приходи одежде,

Как ты пришла невестою тогда.

Везде, везде — последняя беда.

Перевод А. Ахматовой1

Герой Бенгалии

За стенкою Бхулубабу, худея от изнеможения,

Читает громко таблицу умножения.

Здесь, в этом доме, обитель друзей просвещения.

Юный разум познанию рад.

Мы, B.A. and M.A., я и старший мой брат,

Три главы прочитали подряд.

Жажда знанья в бенгальцах воскресла.

Мы читаем. Горит керосин.

Возникает в сознании много картин.

Вот Кромвель, воитель, герой, исполин,

Обезглавил владыку Британии.

Голова короля покатилась, как манговый плод,

Когда его палкою с дерева мальчик собьет.

Любопытство растет... Мы читаем часы напролет

Все настойчивей, все неустаннее.

За родину жертвуют люди собой,

Вступают они за религию в бой,

Расстаться готовы они с головой

Во имя возвышенного идеала.

Откинувшись в кресле, читаю я жадно.

Уютно под крышей у нас и прохладно.

Написаны книги разумно и складно.

Да, читая, узнаешь немало.

Помню я имена тех, кто в поисках знания

Во власти дерзания

Пустился в скитания...

Рожденье... Кончина... За датою дата...

Понапрасну минуты не трать!

Это все записал я в тетрадь.

Знаю: многим пришлось пострадать

За правду святую когда-то.

Ученые книги листали мы,

Своим красноречьем блистали мы,

Кажется, взрослыми стали мы...

Долой унижение! Долой подчинение!

Зубря день и ночь, за свои мы воюем права.

Большие надежды, большие слова...

Поневоле тут кругом пойдет голова,

Поневоле придешь в исступление!

Мы не глупей англичан. Страх перед ними забудь!

Мы от них отличаемся с виду чуть-чуть,

Так ведь не в этом же суть!

Мы — дети Бенгалии славной,

Мы британцам уступим едва ли.

Мы книги английские все прочитали.

Пишем к ним комментарии мы на бенгали.

Перья нам служат исправно.

«Арийцы» — Макс Мюллер изрек.

И вот мы, не зная тревог,

Решили, что каждый бенгалец — герой и пророк

И что не грех нам теперь отоспаться.

Мы не допустим обману!

Мы поднапустим туману!

Позор не признавшим величия Ману!

Священный мы трогаем шнур и клянем святотатца.

Что? Мы не великие? Ну-ка,

Пускай клевету опровергнет наука.

Наши предки стреляли из лука.

Или об этом не сказано в ведах?

Мы громко кричим. Разве это не дело?

Доблесть арийская не оскудела.

Мы будем кричать на собраниях смело

О наших былых и грядущих победах.

В размышленье святой пребывал неустанном,

Рис на пальмовых листьях мешал он с бананом,

Мы святых уважаем, но тянет нас больше к гурманам,

Мы приспособились к веку поспешно.

Мы едим за столом, ходим мы по отелям,

Не являемся в классы по целым неделям.

Мы чистоту сохранили, к возвышенным шествуя целям,

Ибо Ману прочли (в переводе, конечно).

Сердце при чтенье Самхиты восторгом объято.

Однако мы знаем: съедобны цыплята.

Мы, три знаменитые брата,

Нимай, Непах и Бхуто,

Соотечественников просветить захотели.

Мы волшебною палочкой знанья у каждого уха вертели.

Газеты... Собранья по тысяче раз на неделе.

Мы всему научились как будто.

Стоит услышать нам о Фермопила,

И кровь, словно лампы фитиль, загорается в жилах.

Спокойными мы оставаться не в силах,

Марафон вспоминая и славу бессмертного Рима.

Разве неграмотный это поймет?

Разинет он от изумления рот,

И сердце мое разорвется вот-вот,

Жаждою славы томимо.

Им бы хоть о Гарибальди прочесть!

В кресло бы тоже могли они сесть,

Могли бы бороться за национальную честь

И за успехи прогресса.

Говорили бы мы на различные темы,

Сочиняли бы дружно поэмы,

В газетах писали бы все мы,

И процветала бы пресса.

Но об этом пока и мечтать неуместно.

Литература им неинтересна.

Дата рождения Вашингтона им неизвестна,

Не слыхали они о великом Мадзини.

А ведь Мадзини — герой!

За край он боролся родной.

Отчизна! Лицо от стыда ты закрой!

Невежественна ты и поныне.

Обложился я грудами книг

И к источнику знания жадно приник.

Я с книгами не расстаюсь ни ни миг.

Неразлучны со мною перо и бумага.

Опахало бы мне! Кровь горит. Вдохновеньем

охвачен я властным.

Насладиться хочу я прекрасным.

Стать стилистом хочу первоклассным.

Во имя всеобщего блага.

Битва при Незби... Читайте о ней!

Кромвель бессмертный титанов сильней.

Не забуду о нем до кончины своей!

Книги, книги... За грудою груда...

Эй, служанка, скорей принеси ячменя!

А-а, Нони-бабу! Здравствуй! Третьего дня

В карты я проиграл! Отыграться бы нынче не худо.

Перевод В.Микушевича

Собрать напевы срок настал,— перед тобою путь далекий.

Отгрохотал последний гром, причалил к берегу паром,—

Явился бхадро, не нарушив сроки.

В кадамбовом лесу желтеет пыльцы цветочной легкий слой.

Соцветья кетоки забыты неугомонною пчелой.

Объяты тишиной леса, таится в воздухе роса,

И на свету от всех дождей — лишь блики, отблески, намеки.

Перевод М.Петровых

Женщина

Ты не только творение бога, не земли порожденье ты,—

Созидает тебя мужчина из душевной своей красоты.

Для тебя поэты, о женщина, дорогой соткали наряд,

Золотые нити метафор на одежде твоей горят.

Живописцы твой облик женский обессмертили на холсте

В небывалом еще величье, в удивительной чистоте.

Сколько всяческих благовоний, красок в дар тебе принесли,

Сколько жемчуга из пучины, сколько золота из земли.

Сколько нежных цветов оборвано для тебя в весенние дни,

Сколько истреблено букашек, чтоб окрасить твои ступни.

В этих сари и покрывалах, свой застенчивый пряча взгляд,

Сразу ты недоступней стала и таинственнее стократ.

По-иному в огне желаний засияли твои черты.

Существо ты — наполовину, полувоображение ты.

Перевод В.Тушновой

Жизнь

В этом солнечном мире я не хочу умирать,

Вечно жить бы хотел в этом цветущем лесу,

Там, где люди уходят, чтобы вернуться опять,

Там, где бьются сердца и цветы собирают росу.

Жизнь идет по земле вереницами дней и ночей,

Сменой встреч и разлук, чередою надежд и утрат, -

Если радость и боль вы услышите в песне моей,

Значит, зори бессмертия сад мой в ночи озарят.

Если песня умрет, то, как все, я по жизни пройду -

Безымянною каплей в потоке великой реки;

Буду, словно цветы, я выращивать песни в саду -

Пусть усталые люди заходят в мои цветники,

Пусть склоняются к ним, пусть срывают цветы на ходу,

Чтобы бросить их прочь, когда в пыль опадут лепестки.

Перевод Н. Воронель.

Жизнь драгоценна

Знаю - виденью этому однажды конец придет.

На веки мои тяжелые последний сон упадет.

А ночь, как всегда, наступит, и в ярких лучах сиять

В проснувшуюся вселенную утро придет опять.

Жизни игра продолжится, шумная, как всегда,

Под каждую крышу явится радость или беда.

Сегодня с такими мыслями гляжу я на мир земной,

Жадное любопытство сегодня владеет мной.

Нигде ничего ничтожного не видят глаза мои,

Кажется мне бесценною каждая пядь земли.

Сердцу любые малости дороги и нужны,

Душе - бесполезной самой - нет все равно цены!

Мне нужно все, что имел я, и все, чего не имел,

И что отвергал когда-то, что видеть я не умел.

Перевод В.Тушновой

Из тучи — грохот барабана, могучий рокот

непрестанный...

Волна глухого гула мне сердце всколыхнула,

Его биенье в громе потонуло.

Таилась боль в душе, как в бездне,— чем горестней,

тем бессловесней,

Но ветер влажный пролетел, и лес протяжно зашумел,

И скорбь моя вдруг зазвучала песней.

Перевод М.Петровых

Из тьмы я пришел, где шумят дожди. Ты сейчас одна, взаперти.

Под сводами храма своего путника приюти!

С дальних троп, из лесных глубин принес я тебе жасмин,

Дерзко мечтая: захочешь его в волосы ты вплести?

Медленно побреду назад в сумрак, полный звона цикад,

Ни слова не произнесу, только флейту к губам поднесу,

Песню мою - мой прощальный дар - посылая тебе с пути.

Перевод Ю. Нейман.

Индиец, ты гордость свою не продашь,

Пусть нагло глядит на тебя торгаш!

Он прибыл с Запада в этот край,—

Но шарфа ты светлого не снимай.

Твердо иди дорогой своей,

Не слушая лживых, пустых речей.

Сокровища, скрытые в сердце твоем,

Достойно украсят смиренный дом,

Венцом незримым оденут чело,

Владычество золота сеет зло,

Разнузданной роскоши нет границ,

Но ты не смущайся, не падай ниц!

Своей нищетою будешь богат,—

Покой и свобода дух окрылят.

Перевод Н.Стефановича

Индия-лакшми

О ты, чарующая людей,

о земля, сияющая в блеске солнца лучей,

великая Мать матерей,

Долы, омытые Индом шумящим, ветром - лесные,

дрожащие чаши,

С Гималайскою в небо летящей снежной короной

В небе твоем солнце взошло впервые, впервые леса

услышали веды святые,

Впервые звучали легенды, песни живые, в домах твоих

и в лесах, в просторах полей;

Ты - вечно богатство цветущее наше, народам дающая

полную чашу,

Ты - Джамна и Ганга, нет краше, привольней, ты -

жизни нектар, молоко матерей!

Перевод Н.Тихонова

К цивилизации

Лес верни нам. Возьми свой город, полный шума и дымной мглы.

Забери свой камень, железо, поваленные стволы.

Современная цивилизация! Пожирательница души!

Возврати нам тень и прохладу в священной лесной тиши.

Эти купанья вечерние, над рекою закатный свет,

Коров пасущихся стадо, тихие песни вед,

Пригоршни зерен, травы, из коры одежды верни,

Разговор о великих истинах, что всегда мы в душе вели,

Эти дни, что мы проводили, в размышленья погружены.

Даже царские наслаждения мне в тюрьме твоей не нужны.

Я свободы хочу. Хочу я снова чувствовать, что лечу,

Чтобы снова вернулись силы в сердце мое, хочу.

Знать хочу, что разбиты оковы, цепи хочу разъять.

Вечный трепет сердца вселенной хочу ощутить опять.

Перевод В.Тушновой

Карма

Я утром звал слугу и не дозвался.

Взглянул - дверь отперта. Вода не налита.

Бродяга ночевать не возвращался.

Я без него, как на беду, одежды чистой не найду.

Готова ли еда моя, не знаю.

А время шло и шло... Ах так! Ну хорошо.

Пускай придет - я проучу лентяя.

Когда он в середине дня пришел, привествуя меня,

Сложив почтительно ладони,

Я зло сказал: «Тотчас прочь убирайся с глаз,

Мне лодырей не нужно в доме».

В меня уставя тупо взор, он молча выслушал укор,

Затем, помедливши с ответом,

С трудом слова произнеся, сказал мне: «Девочка моя

Сегодня умерла перед рассветом».

Сказал и поспешил скорей к работе приступить своей.

Вооружившись полотенцем белым,

Он, как всегда до этих пор, прилежно чистил, скреб и тер,

Пока с последним не покончил делом.

* Карма - зд. воздаяние.

Перевод В.Тушновой.

Клич

Не сможет вспять нас повернуть

Никто и никогда.

А тех, кто преградит нам путь,

Несчастье ждет, беда.

Мы путы рвем. Вперед, вперед —

Сквозь зной, сквозь холод непогод!

А тем, кто сети нам плетет,

Самим попасть туда.

Беда их ждет, беда.

То Шивы клич. Вдали поет

Его призывный рог.

Зовет полдневный небосвод

И тысяча дорог.

С душой сливается простор,

Лучи пьянят, и гневен взор.

А тех, кто любит сумрак нор,

Лучи страшат всегда.

Беда их ждет, беда.

Все покорим — и высь вершин,

И океан любой.

О, не робей! Ты не один,

Друзья всегда с тобой.

А тем, кого терзает страх,

Кто в одиночестве зачах,

Остаться в четырех стенах

На долгие года.

Беда их ждет, беда.

Очнется Шива. Протрубит.

Взлетит наш стяг в простор.

Преграды рухнут. Путь открыт.

Закончен давний спор.

Пусть взбитый океан кипит1

И нас бессмертьем одарит.

А тем, кто смерть, как бога, чтит,

Не миновать суда!

Беда их ждет, беда.

Перевод А.Ревича

Когда страданье приведет

Меня к порогу твоему,

Ты позови его и сам

Дверь отвори ему.

Оно все бросит, чтоб взамен

Изведать рук счастливый плен;

Тропою поспешит крутой

На свет в твоем дому...

Ты позови его и сам

Дверь отвори ему.

От боли песней исхожу;

Заслушавшись ее,

Хоть на минуту выйди в ночь,

Покинь свое жилье.

Как стриж, что бурей сбит во мгле,

Та песня бьется по земле.

Навстречу горю моему

Ты поспеши во тьму,

Ах, позови его и сам

Дверь отвори ему.

Перевод Т.Спендиаровой

Когда тебя во сне моем не вижу,

Мне чудится, что шепчет заклинанья

Земля, чтобы исчезнуть под ногами.

И за пустое небо уцепиться,

Поднявши руки, в ужасе хочу я.

В испуге просыпаюсь я и вижу,

Как шерсть прядешь ты, низко наклонившись,

Со мною рядом неподвижно сидя,

Собой являя весь покой творенья.

Перевод А.Ахматовой

Когда-то, свадебным смущенная нарядом,

Здесь, в мире суеты, со мной ты стала рядом,

И было трепетно соприкасанье рук.

По прихоти ль судьбы все совершилось вдруг?

То был не произвол, не беглое мгновенье,

Но тайный промысел и свыше повеленье.

И прожил я свой век с любимою мечтой,

Что будем, ты и я, единством и четой.

Как из души моей ты черпала богато!

Как много свежих струй влила в нее когда-то!

Что создавали мы в волнении, в стыде,

В трудах и бдениях, в победах и беде,

Меж взлетов и потерь,— то, навсегда живое,

Кто в силах довершить? Лишь мы с тобою, двое.

Перевод С. Шервинского

Кто ты, далекий? Запела вдали

Флейта... Качнулась, танцует змея,

Слыша напев незнакомой земли.

Чья это песня? В какие края

Флейта сзывает нас... флейта твоя?

Кружишься ты. Разметались, взвились

Волосы, кольца. Как ветер легка,

Рвется накидка твоя в облака,

Дугами радуги брошена ввысь.

Блеск, пробужденье, смятение, взлет!

В водах волнение, чаща поет,

Крылья шумят. От глубин до высот

Все раскрывается — души и двери,—

Флейта твоя в потаенной пещере,

Флейта к тебе меня властно зовет!

Низкие ноты, высокие ноты —

Звуков смешение, волны без счета!

Волны на волны и снова волна!

Звуки врываются в край тишины,—

В щели сознания, в смутные сны,—

Солнце пьянеет, тонет луна!

Танец восторженный ближе и ближе!

Вижу потайное, скрытое вижу,

Вихрем охваченный, в радости жгучей:

Там в подземелье, в пещере, в ущелье,

Флейта в руках твоих! Флейты веселье,

Пьяную молнию вырвав из тучи,

В землю врывается из темноты

Соками — в чампу, в листы и цветы!

Словно валы, напролом, сквозь запруды,

Внутрь сквозь стены, сквозь толщу, сквозь груды

Камня — в глубины! Повсюду! Повсюду

Зов и заклятье, звенящее чудо!

Мрак оставляя,

Ползет вековая

Скрытая в сердце-пещере змея.

Свитая мгла

Тихо легла,—

Флейта ей слышится, флейта твоя!

О, зачаруй, заколдуй, и со дна

К солнцу, к ногам твоим выйдет она.

Вызови, вызволи, вырви из теми!

В ярком луче отовсюду видна,

Будет, как пена, как вихрь и волна,

Слитая в танце со всем и со всеми,

Виться под звон,

Распустив капюшон.

Как подойдет она к роще в цвету,

К небу и блеску,

К ветру и всплеску!

Пьяная светом! Вся на свету!

Перевод З. Миркиной

Мать-Бенгалия

В добродетелях и пороках, в смене взлетов, падений, страстей,

О моя Бенгалия! Взрослыми сделай своих детей.

У колен своих материнских не держи в домах взаперти,

Пусть на все на четыре стороны разбегаются их пути.

Пусть по всей стране разбредутся, поскитаются там и тут,

Место в жизни пускай поищут и пускай его обретут.

Их, как мальчиков, не опутывай, из запретов сплетая сеть,

Пусть в страданьях учатся мужеству, пусть достойно

встречают смерть.

Пусть сражаются за хорошее, против зла подымая меч.

Если любишь сынов, Бенгалия, если хочешь ты их сберечь,

Худосочных, добропорядочных, с тишиной всегдашней в крови,

Оторви от привычной жизни, от порогов прочь оторви.

Дети — семьдесят миллионов! Мать, ослепшая от любви,

Ты их вырастила бенгальцами, но не сделала их людьми.

Перевод В.Тушновой

Метафора

Когда одолеть преграды у реки не хватает сил,

Затягивает пеленою стоячую воду ил.

Когда предрассудков ветхих повсюду встает стена,

Застывшей и равнодушной делается страна.

Тропа, по которой ходят, остается торной тропой,

Не пропадет она, сорной не зарастет травой.

Кодексы мантр закрыли, преградили стране пути.

Теченье остановилось. Некуда ей идти.

Перевод В.Тушновой

Морские волны

(Написано по случаю гибели

лодок с паломниками у города Пури)

Во тьме, словно бред бессвязной, свои разрушенья празднуй —

О дикий ад!

То ветра свист исступленный иль крыльев миллионы

Кругом гремят?

И с морем небо мгновенно слилось, чтобы взор вселенной

Задернуть, ослепив.

То молний внезапных стрелы иль это ужасный, белый

Усмешек злобных извив?

Без сердца, без слуха и зрения проносится в опьяненье

Каких-то гигантов рать —

В безумье все разрушать.

Ни цвета, ни форм, ни линий. В бездонной, черной пучине —

Смятенье, гнев.

И мечется море с криком, и бьется в хохоте диком,

Осатанев.

И шарит — где же граница, чтоб о нее раздробиться,

Где берегов черта?

Васуки в грохоте, визге валы разбивает в брызги

Ударом хвоста.

Земля потонула где-то, и бурею вся планета

Потрясена.

И разрываются сети сна.

Беспамятство, Ветер. Тучи. Нет ритма, и нет созвучий —

Лишь пляска мертвеца.

Смерть ищет опять чего-то,— она забирает без счета

И без конца.

Сегодня во мгле свинцовой ей надо добычи новой.

И что же? Наугад,

Не чувствуя расстояний, какие-то люди в тумане

К смерти своей летят.

Путь их бесповоротен. Вместилось несколько сотен

Людей в ладью.

Цепляется каждый за жизнь свою!

Уже отбиваться трудно. И буря бросает судно:

«Давай! Давай!»

А вспенившееся море гремит, урагану вторя:

«Давай! Давай!»

Со всех сторон обступая, смерть кружится голубая,

От злобы побледнев.

Теперь не сдержать напора — и судно рухнет скоро:

Моря ужасен гнев.

Для бури и это шалость! Все спуталось, перемешалось —

И небо и земля...

Но рулевой — у руля.

И люди сквозь мрак и тревогу, сквозь грохот взывают к богу:

«О всеблагой!

Смилуйся, о великий!» Несутся мольбы и крики:

«Спаси! Укрой!»

Но звать и молиться поздно! Где ж солнце? Где купол звездный?

Где счастья благодать?

И лет невозвратных были? И те, кого так любили?

Здесь мачеха, а не мать!

Пучина. Удары грома. Все дико и незнакомо.

Безумье, мгла...

А призракам нет числа.

Не выдержал борт железный, проломано дно, и бездны

Раскрыта пасть.

Здесь царствует не Всевышний! Здесь мертвой природы хищной

Слепая власть!

Во тьме непроглядной звонко разносится крик ребенка.

Смятенье, дрожь...

А море словно могила: что не было или было —

Не разберешь.

Как будто ветер сердитый задул светильники чьи-то...

И в тот же час

Свет радости где-то погас.

Как в хаосе мог безглазом возникнуть свободный разум?

Ведь мертвое вещество,

Бессмысленное начало — не поняло, не осознало

Себя самого.

Откуда ж сердец единство, бестрепетность материнства?

Вот братья обнялись,

Прощаясь, тоскуя, плача... О солнечный луч горячий,

О прошлое, вернись!

Беспомощно и несмело сквозь слезы их заблестела

Надежда вновь:

Светильник зажгла любовь.

Зачем же всегда покорно мы смерти сдаемся черной?

Палач, мертвец,

Чудовище ждет слепое, чтоб все поглотить святое —

Тогда конец.

Но даже и перед смертью, дитя прижимая к сердцу,

Не отступает мать.

Ужели же все напрасно? Нет, злобная смерть не властна

Дитя у нее отнять!

Здесь — бездна и волн лавина, там — мать, защищая сына,

Стоит одна.

Кому же отнять его власть дана?

Ее бесконечна сила: ребенка загородила,

Прикрыв собой.

Но в царстве смерти — откуда любви подобное чудо

И свет такой?

В ней жизни бессмертной зерна, источник чудотворный

Неисчислимых щедрот.

К кому прикоснется эта волна тепла и света,

Тот матерь обретет.

О, что ей весь ад восставший, любовью смерть поправшей,

И грозный шквал!

Но кто ей такую любовь даровал?

Любовь и жестокость мести всегда существуют вместе, -

Сплелись, борясь.

Надежды, страхи, тревоги в одном обитают чертоге:

Повсюду связь.

И все, веселясь и плача, решают одну задачу:

Где истина, где ложь?

Природа разит с размаху, но в сердце не будет страха,

Когда к любви придешь.

А если чередованье расцвета и увяданья,

Побед, оков —

Лишь спор бесконечный двух богов?

Перевод Н.Стефанович

Мужественная

Иль женщинам нельзя вести борьбу,

Ковать свою судьбу?

Иль там, на небе,

Решен наш жребий?

Должна ль я на краю дороги

Стоять смиренно и в тревоге

Ждать счастья на пути,

Как дара неба... Иль самой мне счастья не найти?

Хочу стремиться

За ним в погоню, как на колеснице,

Взнуздав неукротимого коня.

Я верю: ждет меня

Сокровище, которое, как чудо,

Себя не пощадив, добуду.

Не робость девичья, браслетами звеня,

А мужество любви пусть поведет меня,

И смело я возьму венок мой брачный,

Не сможет сумрак тенью мрачной

Затмить счастливый миг.

Хочу я, чтоб избранник мой постиг

Во мне не робость униженья,

А гордость самоуваженья,

И перед ним тогда

Откину я покров ненужного стыда.

Мы встретимся на берегу морском,

И грохот волн обрушится, как гром,—

Чтоб небо зазвучало.

Скажу, с лица откинув покрывало:

«Навек ты мой!»

От крыльев птиц раздастся шум глухой.

На запад, обгоняя ветер,

Вдаль птицы полетят при звездном свете.

Творец, о, не лиши меня ты дара речи,

Пусть музыка души звенит во мне при встрече.

Пусть будет в высший миг и наше слово

Все высшее в нас выразить готово,

Пусть льется речь потоком

Прозрачным и глубоким,

И пусть поймет любимый

Все, что и для меня невыразимо,

Пусть из души поток словесный хлынет

И, прозвучав, в безмолвии застынет.

Перевод М.Зенкевича

Мы живем в одной деревне

В той же я живу деревне, что она.

Только в этом повезло нам - мне и ей.

Лишь зальется свистом дрозд у их жилья -

Сердце в пляс пойдет тотчас в груди моей.

Пара выращенных милою ягнят

Под ветлой у нас пасется поутру;

Если, изгородь сломав, заходят в сад,

Я, лаская, на колени их беру.

Мы живем почти что рядом: я вон там,

Тут она, - нас разделяет только луг.

Их лесок покинув, может в рощу к нам

Рой пчелиный залететь с гуденьем вдруг.

Розы те, что в час молитв очередной

В воду с гхата их бросают богу в дар,

Прибивает к гхату нашему волной;

А бывает, из квартала их весной

Продавать несут цветы на наш базар.

Называется деревня наша Кхонджона,

Называется речушка наша Онджона,

Как зовусь я - это здесь известно всем,

А она зовется просто - наша Ронджона.

К той деревне подошли со всех сторон

Рощи манго и зеленые поля.

По весне у них на поле всходит лен,

Подымается на нашем конопля.

Если звезды над жилищем их взошли,

То над нашим дует южный ветерок,

Если ливни гнут их пальмы до земли,

То у нас в лесу цветет кодом-цветок.

Называется деревня наша Кхонджона,

Называется речушка наша Онджона,

Как зовусь я - это здесь известно всем,

А она зовется просто - наша Ронджона.

Перевод Т.Спендиаровой

Невозможное

Одиночество? Что это значит? Проходят года,

Ты в безлюдье идешь, сам не зная, зачем и куда.

Гонит месяц срабон над лесною листвой облака,

Сердце ночи разрезала молния взмахом клинка,

Слышу: плещется Варуни, мчится поток ее в ночь.

Мне душа говорит: невозможное не превозмочь.

Сколько раз непогожею ночью в объятьях моих

Засыпала любимая, слушая ливень и стих.

Лес шумел, растревоженный всхлипом небесной струи,

Тело с духом сливалось, рождались желанья мои,

Драгоценные чувства дала мне дождливая ночь,

Ухожу в темноту, по размокшей дороге бредя,

И в крови моей слышится долгая песня дождя.

Сладкий запах жасмина порывистый ветер принес.

Запах дерева малоти, запах девических кос;

В косах милой цветы эти пахли вот так же, точь-в-точь.

Но душа говорит: невозможное не превозмочь.

Погруженный в раздумье, куда-то бреду наугад.

На дороге моей чей-то дом. Вижу: окна горят.

Слышу звуки ситара, мелодию песни простой,

Это песня моя, орошенная теплой слезой,

Это слава моя, это грусть, отошедшая прочь.

Но душа говорит: невозможное не превозмочь.

Перевод А.Ревича.

Нисходит полумрак и синим краем сари

Окутывает мир в его грязи и гари,—

Дом развалившийся, одежды рваной срам.

О, пусть, подобная спокойным вечерам,

Скорбь о тебе сойдет в мой бедный дух и мглою

Всю жизнь окутает с ее тоской былою,

Когда влачился я, изношен, хил и хром.

О, пусть она в душе, сливая зло с добром,

Мне начертает круг для золотой печали.

Желаний в сердце нет, волненья замолчали...

Да не предамся вновь глухому мятежу,—

Все бывшее ушло... Туда я отхожу,

Где пламя ровное в светильнике свиданья,

Где вечно радостен владыка мирозданья.

Перевод С. Шервинского

Ночь

О ночь, одинокая ночь!

Под необъятным небом

Сидишь ты и что-то шепчешь.

Глядя в лицо вселенной,

Волосы расплела,

Ласкова и смугла...

Что ты поешь, о ночь?

Снова слышу твой клич.

Но песен твоих доныне

Я не могу постичь.

Дух мой тобой вознесен,

Взоры туманит сон.

И кто-то в глуши души моей

Вместе с тобой поет,

Словно родной твой брат

Заблудился в душе, одинок,

И тревожно ищет дорог.

Он гимны отчизны твоей поет

И ждет ответа.

И, дождавшись, навстречу идет...

Будто беглые звуки эти

Будят память о ком-то былом,

Будто смеялся он здесь, и плакал,

И звал кого-то в звездный свой дом.

Снова он хочет сюда прийти -

И не может найти пути...

Сколько ласковых полуслов и стыдливых

полуулыбок,

Старых песен и вздохов души,

Сколько нежных надежд и бесед любви,

Сколько звезд, сколько слез в тиши,

О ночь, он тебе дарил

И во тьме твоей схоронил!..

И плывут эти звуки и звезды,

Как миры, обращенные в прах,

В бесконечных твоих морях.

И когда на твоем берегу я сижу одинок,

Окружают песни и звезды меня,

Жизнь меня обнимает,

И, усмешкой маня,

Уплывает вперед,

И цветет, и тает вдали, и зовет...

Ночь, я нынче пришел опять,

Чтобы в очи твои глядеть,

Я хочу для тебя молчать

И хочу для тебя петь.

Там, где прежние песни мои, и мой

потерянный смех,

И мечтаний забытых рой,

Сохрани мои песни, ночь,

И гробницу для них построй.

Ночь, я вновь для тебя пою,

Знаю, ночь, я любовь твою.

Песнь укрой от пристальной злобы,

Схорони в заветном краю...

Будет медленно падать роса,

Будут мерно вздыхать леса.

Тишина, подпершись рукою,

Осторожно придет туда...

Лишь порою, скользнув слезою,

Упадет на гробницу звезда.

Перевод Д. Голубкова

О бойшакх пылающий, внемли!

Пусть твой горький вздох аскета возвестит распад

расцвета,

Пестрый сор сметет, кружа в пыли.

Дымка слез рассеется вдали.

Утомление земное одолей, разрушь

Омовеньем в жгучем зное, погруженьем в сушь.

Утомленность каждодневным истреби в пыланье гневном,

Гулом раковины грозным искупленье ниспошли,

От блаженного покоя исцели!

Перевод М.Петровых

О, всеединство разума, духа и бренной плоти!

Тайна жизни, которая в вечном круговороте.

От века не прерывается, исполненная огня,

В небе игра волшебная звездных ночей и дня.

Вселенная воплощает тревоги свои в океанах,

В скалах крутых - суровость, нежность - в зорях

багряных.

Сплетенье существований, движущихся повсюду,

Каждый в себе ощущает, как волшебство и чудо.

Сквозь душу порой проносятся неведомых волн

колебания,

Каждый в себе вмещает вечное мироздание.

Ложе соединенья с владыкою и творцом,

Престол божества бессмертный ношу я в сердце моем.

О, красота беспредельная! О, царь земли и небес!

Я создан тобою, как самое чудесное из чудес.

Перевод Н.Стефановича

О, я знаю, пройдут

Мои дни, пройдут,

И в каком-то году предвечерней порою

Потускневшее солнце, прощаясь со мною,

Улыбнется мне грустно

В одну из последних минут.

Будет флейта протяжно звучать при дороге,

Будет мирно пастись возле заводи вол круторогий,

Будет бегать ребенок у дома,

Птицы песни свои заведут.

А дни пройдут, мои дни пройдут.

Прошу об одном,

Об одном умоляю я:

Пусть узнаю перед уходом,

Зачем был я создан,

Для чего позвала меня

Зеленеющая земля?

Зачем меня заставляло ночей молчание

Слушать звездных речей звучание,

Зачем, зачем волновало

Душу сиянье дня?

Вот о чем умоляю я.

Когда мои дни пройдут,

Земной окончится срок,

Хочу, чтобы песня моя до конца дозвучала,

Чтобы ясная, звучная нота ее увенчала.

Чтобы жизнь приносила плоды,

Как цветок,

Хочу, чтоб в сиянии жизни этой

Увидал я твой облик светлый,

Чтоб венок свой

Надеть на тебя я мог,

Когда окончится срок.

Перевод В. Тушновой1

Обыкновенная девушка

Я — девушка из онтохпура. Ясно,

Что ты меня не знаешь. Я прочла

Последний твой рассказ «Гирлянда

Увянувших цветов», Шорот-Бабу

Твоя остриженная героиня

На тридцать пятом годе умерла.

С пятнадцати случались с ней несчастья.

Я поняла, что вправду ты волшебник:

Ты девушке дал восторжествовать.

Я о себе скажу. Мне лет немного,

Но сердце я одно уж привлекла

И ведала к нему ответный трепет.

Но что я! Я ведь девушка как все,

А в молодости многие чаруют.

Будь добр, прошу я, напиши рассказ

О девушке совсем обыкновенной.

Она несчастна. То, что в глубине

У ней необычайного таится,

Пожалуйста, найди и покажи

Так, чтоб потом все замечали это.

Она так простодушна. Ей нужна

Не истина, а счастье. Так нетрудно

Увлечь ее! Сейчас я расскажу,

Как это все произошло со мною.

Положим, что его зовут Нореш.

Он говорил, что для него на свете

Нет никого, есть только я одна.

Я этим похвалам не смела верить,

Но и не верить тоже не могла.

И вот он в Англию уехал. Вскоре

Оттуда письма стали приходить,

Не очень, впрочем, частые. Еще бы!

Я думала — ему не до меня.

Там девушек ведь тьма, и все красивы,

И все умны и будут без ума

От моего Нореша Сена, хором

Жалея, что так долго был он скрыт

На родине от просвещенных взоров.

И вот в одном письме он написал,

Что ездил с Лиззи на море купаться,

И приводил бенгальские стихи

О вышедшей из волн небесной деве.

Потом они сидели на песке,

И к их ногам подкатывались волны,

И солнце с неба улыбалось им.

И Лиззи тихо тут ему сказала:

«Еще ты здесь, но скоро прочь уедешь,

Вот раковина вскрытая. Пролей

В нее хотя одну слезу, и будет

Жемчужины дороже мне она».

Какие вычурные выраженья!

Нореш писал, однако: «Ничего,

Что явно так слова высокопарны,

Зато они звучат так хорошо.

Цветов из золота в сплошных алмазах

Ведь тоже нет в природе, а меж тем

Искусственность цене их не мешает».

Сравненья эти из его письма

Шипами тайно в сердце мне вонзались.

Я — девушка простая и не так

Испорчена богатством, чтоб не ведать

Действительной цены вещам. Увы!

Что там ни говори, случилось это,

И не могла ему я отплатить.

Я умоляю, напиши рассказ

О девушке простой, с которой можно

Проститься издали и навсегда

Остаться в избранном кругу знакомых,

Вблизи владелицы семи машин.

Я поняла, что жизнь моя разбита,

Что мне не повезло. Однако той,

Которую ты выведешь в рассказе,

Дай посрамить врагов в отместку мне.

Я твоему перу желаю счастья.

Малати имя (так зовут меня)

Дай девушке. Меня в ней не узнают.

Малати слишком много, их не счесть

В Бенгалии, и все они простые.

Они на иностранных языках

Не говорят, а лишь умеют плакать.

Доставь Малати радость торжества.

Ведь ты умен, твое перо могуче.

Как Шакунталу, закали ее

В страданиях. Но сжалься надо мною.

Единственного, о котором я

Всевышнего просила, ночью лежа,

Я лишена. Прибереги его

Для героини твоего рассказа.

Пусть он пробудет в Лондоне семь лет,

Все время на экзаменах срезаясь,

Поклонницами занятый всегда.

Тем временем пускай твоя Малати

Получит званье доктора наук

В Калькуттском университете. Сделай

Ее единым росчерком пера

Великим математиком. Но этим

Не ограничься. Будь щедрей, чем бог,

И девушку свою отправь в Европу.

Пусть тамошние лучшие умы,

Правители, художники, поэты,

Пленятся, словно новою звездой,

Как женщиною ей и как ученой.

Дай прогреметь ей не в стране невежд,

А в обществе с хорошим воспитаньем,

Где наряду с английским языком

Звучат французский и немецкий. Надо,

Чтоб вкруг Малати были имена

И в честь ее готовили приемы,

Чтоб разговор струился, точно дождь,

И чтобы на потоках красноречья

Она плыла уверенней в себе,

Чем лодка с превосходными гребцами.

Изобрази, как вкруг нее жужжат:

«Зной Индии и грозы в этом взоре».

Замечу, между прочим, что в моих

Глазах, в отличье от твоей Малати,

Сквозит любовь к создателю одна

И что своими бедными глазами

Не видела я здесь ни одного

Благовоспитанного европейца.

Пускай свидетелем ее побед

Стоит Нореш, толпою оттесненный.

А что ж потом? Не стану продолжать!

Тут обрываются мои мечтанья.

Еще ты на всевышнего роптать,

Простая девушка, имела смелость?

Перевод Б.Пастернака

Обыкновенный человек

На закате, с палкой под мышкой, с ношей на голове,

Шагает домой крестьянин вдоль берега, по траве.

Если спустя столетья, чудом, каким ни есть,

Вернувшись из царства смерти, он явится снова здесь,

В облике том же самом, с тем же самым мешком,

Растерянный, в изумленье осматриваясь кругом,—

Какие толпы народа сбегутся к нему тотчас,

Как все окружат пришельца, с него не спуская глаз,

Как жадно каждое слово будут они ловить

О жизни его, о счастье, горестях и любви,

О доме и о соседях, о поле и о волах,

О думах его крестьянских, житейских его делах.

И повесть о нем, который не знаменит ничем,

Тогда покажется людям поэмою из поэм.

Перевод В.Тушновой

Отречение

В поздний час пожелавший отрешиться от мира

«Нынче к богу уйду я, мне дом мой обузою стал.

Кто меня колдовством у порога держал моего?»

Бог сказал ему: «Я». Человек не услышал его.

Перед ним на постели, во сне безмятежно дыша,

Молодая жена прижимала к груди малыша.

«Кто они - порождения майи?» - спросил человек.

Бог сказал ему: «Я». Ничего не слыхал человек.

Пожелавший от мира уйти встал и крикнул: «Где ты,

божество?»

Бог сказал ему: «Здесь». Человек не услышал его.

Завозился ребенок, заплакал во сне, завздыхал.

Бог сказал: «Возвратись». Но никто его не услыхал.

Бог вздохнул и воскликнул: «Увы! Будь по-твоему,

Только где ты найдешь меня, если я здесь остаюсь».

Перевод В.Тушновой

Паром

Кто ты такой? Нас перевозишь ты,

О человек с парома.

Ежевечерне вижу я тебя,

Став на пороге дома,

О человек с парома.

Когда кончается базар,

Бредут на берег млад и стар,

Туда, к реке, людской волной

Моя душа влекома,

О человек с парома.

К закату, к берегу другому ты

Направил бег парома,

И песня зарождается во мне,

Неясная, как дрема,

О человек с парома.

На гладь воды гляжу в упор,

И влагой слез подернут взор.

Закатный свет ложится мне

На душу невесомо,

О человек с парома.

Твои уста сковала немота,

О человек с парома.

То, что написано в глазах твоих,

Понятно и знакомо,

О человек с парома.

Едва в глаза твои взгляну,

Я постигаю глубину.

Туда, к реке, людской волной

Моя душа влекома,

О человек с парома.

Перевод Т.Спендиаровой

По ночам под звуки флейты бродят звездные стада.

Ты коров своих, незримый, в небесах пасешь всегда.

Светоносные коровы озаряют сад плодовый,

Меж цветами и плодами разбредаясь кто куда.

На рассвете убегают, лишь клубится пыль вдогон.

Ты их музыкой вечерней возвращаешь в свой загон.

Разбрестись я дал желаньям, и мечтам, и упованьям.

О пастух, придет мой вечер - соберешь ли их тогда?

Перевод В.Потаповой

Праздничное утро

Открылось утром сердце ненароком,

И влился мир в него живым потоком.

Недоуменно я следил глазами

За золотыми стрелами-лучами.

Аруны показалась колесница,

И утренняя пробудилась птица,

Приветствуя зарю, защебетала,

И все вокруг еще прекрасней стало.

Как брат, мне небо крикнуло: «Приди!>>

И я припал, прильнул к его груди,

Я по лучу поднялся к небу, ввысь,

Щедроты солнца в душу пролились.

Возьми меня, о солнечный поток!

Направь ладью Аруны на восток

И в океан безбрежный, голубой

Возьми меня, возьми меня с собой!

Перевод Н.Подгоричани

Приди, о буря, не щади сухих моих ветвей,

Настало время новых туч, пора иных дождей,

Пусть вихрем танца, ливнем слез блистательная ночь

Поблекший цвет минувших лет скорей отбросит прочь.

Пусть все, чему судьба — уйти, уйдет скорей, скорей!

Циновку ночью расстелю в моем дому пустом.

Сменю одежду — я продрог под плачущим дождем.

Долину залило водой,— неймется в берегах реке.

И как бы за чертою смерти проснулась жизнь в душе моей.

Перевод М.Петровых

Пьяный

О пьяные, в беспамятстве хмельном

Идете, двери распахнув рывком,

Вы все спускаете за ночь одну,

С пустым домой идете кошельком.

Пророчества презрев, идете в путь

Наперекор календарям, приметам,

Плутаете по свету без дорог,

Пустых деяний груз таща при этом;

Вы парус подставляете под шквал,

Канат перерубая рулевой.

Готов я, братья, ваш обет принять:

Пьянеть и - в пекло головой!

Копил я мудрость многих лет,

Упорно постигал добро и зло,

Я в сердце столько рухляди скопил,

Что стало сердцу слишком тяжело.

О, сколько я убил ночей и дней

В трезвейшей изо всех людских компаний!

Я видел много - стал глазами слаб,

Я стал слепым и дряхлым от познаний.

Мой груз пустой, - весь нищий мой багаж

Пускай развеет ветер штормовой.

Я понял, братья, счастье лишь

Пьянеть и - в пекло головой!

О, распрямись, сомнений кривизна!

О буйный хмель, сбивай меня с пути!

Вы, демоны, должны меня схватить

И от защиты Лакшми унести!

Есть семьянины, тружеников тьма,

Их мирный век достойно будет прожит,

На свете есть большие богачи,

Встречаются помельче. Кто как может!

Пускай они, как жили, - впредь живут.

Неси меня, гони, о шквал шальной!

Я все постиг, - занятье лучше всех:

Пьянеть и - в пекло головой!

Отныне я, клянусь, заброшу все, -

Досужий, трезвый разум в том числе, -

Теории, премудрости наук

И все понятья о добре и зле.

Я памяти сосуд опустошу,

Навек забуду и печаль и горе,

Стремлюсь я к морю пенного вина,

Я смех омою в этом зыбком море.

Пускай, достоинство с меня сорвав,

Меня уносит ураган хмельной!

Клянусь идти по ложному пути:

Пьянеть и - в пекло головой!

Перевод А. Ревича

Раджа и его жена

Один раджа на свете жил...

В тот день раджою я наказан был

За то, что, не спросившись, в лес

Ушел и там на дерево залез,

И с высоты, совсем один,

Смотрел, как пляшет голубой павлин.

Но подо мною треснул вдруг

Сучок, и мы упали — я и сук.

Потом я взаперти сидел,

Своих любимых пирожков не ел,

В саду раджи плодов не рвал,

Увы, на празднике не побывал...

Кто наказал меня, скажи?

Кто скрыт под именем того раджи?

А у раджи жена была —

Добра, красива, честь ей и хвала...

Во всем я слушался ее...

Узнав про наказание мое,

Она взглянула на меня,

Потом, печально голову склоня,

Ушла поспешно в свой покой

И дверь закрыла крепко за собой.

Весь день не ела, не пила,

Сама на праздник тоже не пошла...

Но кара кончилась моя —

И в чьих объятьях оказался я?

Кто целовал меня в слезах,

Качал, как маленького, на руках?

Кто это был? Скажи! Скажи!

Ну, как зовут жену того раджи?

Перевод А.Эфрон

Ради грядущего утра, что счастья зажжет огни,

Отчизна моя, мужайся и чистоту храни.

Будь и в цепях свободной, свой храм, устремленный

Праздничными цветами украсить поторопись.

И пусть благоухания воздух твой напоят,

И пусть вознесется к небу растений твоих аромат,

В безмолвии ожиданья, пред вечностью преклонясь,

Со светом незаходимым живую почувствуй связь.

Что же еще утешит, возрадует, укрепит

Среди тяжелых напастей, утрат, испытаний, обид?

Та женщина, что мне была мила,

Жила когда-то в этой деревеньке.

Тропа к озерной пристани вела,

К гнилым мосткам на шаткие ступеньки.

Названье этой дальней деревушки,

Быть может, знали жители одни.

Холодный ветер приносил с опушки

Землистый запах в пасмурные дни.

Такой порой росли его порывы,

Деревья в роще наклонялись вниз.

В грязи разжиженной дождями нивы

Захлебывался зеленевший рис.

Без близкого участия подруги,

Которая в те годы там жила,

Наверное, не знал бы я в округе

Ни озера, ни рощи, ни села.

Она меня водила к храму Шивы,

Тонувшему в густой лесной тени.

Благодаря знакомству с ней, я живо

Запомнил деревенские плетни.

Я б озера не знал, но эту заводь

Она переплывала поперек.

Она любила в этом месте плавать,

В песке следы ее проворных ног.

Поддерживая на плечах кувшины,

Плелись крестьянки с озера с водой.

С ней у дверей здоровались мужчины,

Когда шли мимо с поля слободой.

Она жила в окраинной слободке,

Как мало изменилось все вокруг!

Под свежим ветром парусные лодки,

Как встарь, скользят по озеру на юг.

Крестьяне ждут на берегу парома

И обсуждают сельские дела.

Мне переправа не была б знакома,

Когда б она здесь рядом не жила.

Перевод Б.Пастернака

Труба

Твоя труба лежит в пыли,

И не поднять мне глаз.

Стих ветер, свет погас вдали.

Пришел несчастья час!

Зовет борьба борцов на бой,

Певцам приказывает - пой!

Путь выбирай быстрее свой!

Повсюду ждет судьба.

Валяется в пыли пустой

Бесстрашия труба.

Под вечер шел в молельню я,

Прижав цветы к груди.

Хотел от бури бытия

Надежный кров найти.

От ран на сердце - изнемог.

И думал, что настанет срок,

И смоет грязь с меня поток,

И стану чистым я...

Но поперек моих дорог

Легла труба твоя.

Свет вспыхнул, озарив алтарь,

Алтарь и темноту,

Гирлянду тубероз, как встарь,

Сейчас богам сплету.

Отныне давнюю войну

Окончу, встречу тишину.

Быть может, небу долг верну...

Но вновь зовет (в раба

В минуту превратив одну)

Безмолвная труба.

Волшебным камнем юных лет

Коснись меня скорей!

Пускай, ликуя, льет свой свет

Восторг души моей!

Грудь мрака черного пронзив,

Бросая в небеса призыв,

Бездонный ужас пробудив

В краю, что тьмой одет,

Пусть ратный пропоет мотив

Труба твоих побед!

И знаю, знаю я, что сон

От глаз моих уйдет.

В груди - как в месяце срабон -

Ревут потоки вод.

На зов мой кто-то прибежит,

Заплачет кто-нибудь навзрыд,

Ночное ложе задрожит -

Ужасная судьба!

Сегодня в радости звучит

Великая труба.

Покоя я хотел просить,

Нашел один позор.

Надень, чтоб тело все закрыть,

Доспехи с этих пор.

Пусть новый день грозит бедой,

Останусь я самим собой.

Пусть горя, данного тобой,

Наступит торжество.

И буду я навек с трубой

Бесстрашья твоего!

Перевод А.Ахматовой

Тяжесть вязкой смолы в аромате мечтает излиться,

Аромат навсегда в смоле затвориться готов.

И мелодия просит движенья и к ритму стремится,

И торопится ритм к перекличке певучих ладов.

Ищет смутное чувство и форму, и четкие грани.

Форма меркнет в тумане и тает в бесформенном сне.

Безграничное просит границ и тугих очертаний,

Через сто лет

Кем ты будешь,

Читатель стихов, оставшихся от меня?

В грядущее, через сто лет от наставшего ныне дня,

удастся ли им донести частицу моих рассветов,

Кипение крови моей,

И пенье птиц, и радость весны,

И свежесть цветов, подаренных мне,

И странные сны,

И реки любви?

Сохранят ли песни меня

В грядущем, через сто лет от наставшего ныне дня?

Не знаю, и все же, друг, ту дверь, что выходит на юг,

Распахни; присядь у окна, а потом,

Дали завесив дымкой мечты,

Вспомни о том,

Что в былом, до тебя ровно за сто лет,

Беспокойный ликующий трепет, оставив бездну небес,

К сердцу земли приник, приветом ее согрет.

И тогда же, освобожденный приходом весны из пут,

Охмелевший, безумный, самый нетерпеливый на свете

Ветер, несущий на крыльях пыльцу и запах цветов,

Южный ветер

Налетел и заставил землю цвести.

День был солнечен и чудесен. С душою, полною песен,

В мир тогда явился поэт,

Он хотел, чтоб слова, как цветы, цвели,

А любовь согревала, как солнечный свет,

В былом, до тебя ровно за сто лет.

В грядущем, через сто лет от наставшего ныне дня,

Поющий новые песни поэт

Принесет в твой дом привет от меня

И сегодняшней юной весны,

Чтобы песни моей весенний ручей слился, звеня,

С биением крови твоей, с жужжаньем твоих шмелей

И с шелестом листьев, что манит меня

В грядущее, через сто лет от наставшего ныне дня.

Перевод А.Сендыка

Что-то от легких касаний, что-то от смутных слов, -

Так возникают напевы - отклик на дальний зов.

Чампак средь чаши весенней,

полаш в пыланье цветенья

Подскажут мне звуки и краски, -

путь вдохновенья таков.

Всплеском мгновенным возникнет что-то,

Виденья в душе - без числа, без счета,

А что-то ушло, отзвенев, - не уловишь напев.

Так сменяет минуту минута - чеканный звон бубенцов.

Перевод М.Петровых

Шекспир

Когда твоя звезда зажглась над океаном,

Для Англии в тот день ты сыном стал желанным;

Сокровищем своим она тебя сочла,

Дотронувшись рукой до твоего чела.

Недолго средь ветвей она тебя качала;

Недолго на тебе лежали покрывала

Тумана в гуще трав, сверкающих росой,

В садах, где, веселясь, плясал девичий рой.

Твой гимн уже звучал, но мирно рощи спали.

Потом едва-едва пошевелились дали:

В объятиях держал тебя твой небосвод,

А ты уже сиял с полуденных высот

И озарил весь мир собой, подобно чуду.

Прошли века с тех пор. Сегодня — как повсюду —

С индийских берегов, где пальм ряды растут,

Меж трепетных ветвей тебе хвалу поют.

Перевод А.Ахматовой

Юное племя

О юное, о дерзостное племя,

Всегда в мечтах, в безумных снах;

Борясь с отжившим, обгоняешь время.

В кровавый час зари в краю родном

Пускай толкует каждый о своем,—

Все доводы презрев, в пылу хмельном,

Лети в простор, сомнений сбросив бремя!

Расти, о буйное земное племя!

Качает клетку ветер неуемный.

Но пуст наш дом, безмолвно в нем.

Все неподвижно в комнате укромной.

На жерди птица дряхлая сидит,

Опущен хвост, и плотно клюв закрыт,

Недвижная, как изваянье, спит;

В ее тюрьме остановилось время.

Расти, упорное земное племя!

Слепцы не видят, что весна в природе:

Река ревет, плотину рвет,

И волны разгулялись на свободе.

Но дремлют дети косные земли

И не хотят идти пешком в пыли,—

На ковриках сидят, в себя ушли;

Безмолвствуют, прикрыв от солнца темя.

Расти, тревожное земное племя!

Среди отставших вспыхнет возмущенье.

Лучи весны разгонят сны.

«Что за напасть!» — вскричат они в смятенье.

Их поразит удар могучий твой.

С кровати вскочат, в ярости слепой,

Вооружившись, устремятся в бой.

Сразится правда с ложью, солнце с темью.

Расти, могучее земное племя!

Алтарь богини рабства перед нами.

Но час пробьет — и он падет!

Безумье, вторгнись, все сметая в храме!

Взовьется стяг, промчится вихрь кругом,

Твой смех расколет небеса, как гром.

Разбей сосуд ошибок — все, что в нем,

Возьми себе — о радостное бремя!

Расти, земное дерзостное племя!

От мира отрешась, свободным стану!

Передо мной простор открой,

Вперед идти я буду неустанно.

Немало ждет меня преград, скорбей,

И сердце мечется в груди моей.

Дай твердость мне, сомнения развей,—

Пусть книжник в путь отправится со всеми

Расти, о вольное земное племя!

О юность вечная, всегда будь с нами!

Сбрось прах веков и ржавь оков!

Мир засевай бессмертья семенами!

В грозовых тучах ярых молний рой,

Зеленым хмелем полон мир земной,

И ты возложишь на меня весной

Гирлянду бокула1,— уж близко время.

Расти, бессмертное земное племя!

Перевод Е.Бируковой

Я люблю мой песчаный берег,

Где одинокой осенью

Аисты гнезда вьют,

Где цветы белоснежно цветут

И стаи гусей из холодных стран

Зимой находят приют.

Здесь на ласковом солнце греются

Черепах ленивых стада.

Вечерами рыбачьи лодки

Приплывают сюда...

Я люблю свой песчаный берег,

Где одинокой осенью

Аисты гнезда вьют.

Ты любишь лесные заросли

На своем берегу -

Там, где ветвей сплетенье,

Где колышутся зыбкие тени,

Где юркая змейка тропинки

Огибает стволы на бегу,

А над нею бамбук

Машет сотней зеленых рук,

И вокруг полутьмы прохлада,

И тишина вокруг...

Там на рассвете и к вечеру,

Пройдя через рощи тенистые,

Собираются женщины возле пристани,

И дети до темноты

По воде пускают плоты...

Ты любишь лесные заросли

На своем берегу -

Там, где ветвей сплетенье,

Где колышутся зыбкие тени.

А между нами река струится —

Между тобой и мной —

И берегам бесконечную песню

Напевает своей волной.

Я лежу на песке

На своем берегу пустынном.

Ты на своей стороне

Рощей прохладной прошла к реке

С кувшином.

Мы долго слушаем песню речную

С тобою вдвоем.

Ты на своем берегу слышишь песню иную,

Чем я на моем...

Между нами река струится,

Между тобой и мной,

И берегам бесконечную песню

Напевает своей волной.

Я, как безумный, по лесам кружу.

Как мускусный олень, не нахожу

Покоя, запахом своим гонимый.

О, ночь фальгуна!- все несется мимо:

И южный ветер, и весны дурман.

Какая цель меня во мгле манила?..

И вырвалось желанье из груди.

То мечется далеко впереди,

То вырастает неотвязным стражем,

То кружит вкруг меня ночным миражем.

Теперь весь мир моим желаньем пьян,

А я не помню, что меня пьянило...

К чему стремлюсь - безумье и обман,

А что само дается, мне не мило.

Увы, моя свирель сошла с ума:

Сама рыдает, буйствует сама,

Сошли с ума неистовые звуки.

Я их ловлю, протягиваю руки...

Но мерный строй безумному не дан.

По морю звуков мчусь я без кормила...

К чему стремлюсь - безумье и обман,

А что само дается, мне не мило.

Перевод В.Марковой

Явилась толпа темно-синих туч, ашархом ведома.

Не выходите сегодня из дома!

Потоками ливня размыта земля, затоплены рисовые поля.

А за рекой — темнота и грохот грома.

Ветер шумит на пустом берегу, волны шумят на бегу,—

Волною волна гонима, теснима, влекома...

Уже свечерело, не будет сегодня парома.

Слышишь: корова мычит у ворот, ей в коровник пора давно.

Еще немного, и станет темно.

Взгляни-ка, вернулись ли те, что в полях с утра,—

им вернуться пора.

Пастушок позабыл о стаде — вразброд плутает оно.

Еще немного, и станет темно.

Не выходите, не выходите из дома!

Вечер спустился, в воздухе влага, истома.

Промозглая мгла на пути, по берегу скользко идти.

Взгляни, как баюкает чашу бамбука вечерняя дрема.

Перевод М.Петровых

музыка: Алексей Рыбников
слова: Рабиндpанат Тагоp
исполнитель: Ирина Отиева

Рабиндранат Тагор — выдающийся индийский писатель, поэт, общественный деятель, художник, композитор, первый из азиатов лауреат Нобелевской премии по литературе — родился в Калькутте 7 мая 1861 г. Он был в семье, очень известной и зажиточной, 14-ым ребенком. Будучи потомственными землевладельцами, Тагоры сделали свой дом открытым для многих известных общественных деятелей и людей культуры. Мать Рабиндраната скончалась, когда тому было 14 лет, и это событие оставило в сердце подростка громадный след.

Он начал писать стихи, будучи 8-летнем мальчиком. Получив хорошее домашнее образование, был учащимся частных школ, в частности калькуттской Восточной семинарии, Бенгальской академии. В течение нескольких месяцев 1873 г., находясь в путешествии по северу страны, юный Тагор был чрезвычайно впечатлен красотами этих краев, а, познакомившись с культурным наследием, был поражен его богатством.

1878 г. стал для него дебютным на литературном поприще: 17-летний Тагор публикует эпическую поэму «История поэта». В этом же году он отправляется в столицу Англии, чтобы в Университетском колледже Лондона обучаться юриспруденции, однако, проучившись ровно год, возвращается в Индию, в Калькутту, и, следуя примеру братьев, начинает заниматься писательской деятельностью. В 1883 г. он женится и публикует первые стихотворные сборники: в 1882 г. — «Вечерняя песня», в 1883 г. — «Утренние песни».

Следуя просьбе отца, Рабиндранат Тагор в 1899 г. берет на себя роль управляющего одного из родовых поместий в восточной Бенгалии. Деревенские пейзажи, нравы сельских жителей являются главным объектом поэтических описаний 1893-1900 гг. Это время считается расцветом его поэтического творчества. Сборники «Золотая ладья» (1894) и «Мгновение»(1900) имели большой успех.

В 1901 г. состоялся переезд Тагора в Шантиникетан неподалеку от Калькутты. Там он и еще пятеро учителей открыли школу, для создания которой поэт продал авторское право на свои сочинения, а его жена — некоторые драгоценности. В это время из-под его пера выходят и стихи, и сочинения других жанров, в том числе статьи на тему педагогики и учебники, работы по истории страны.

Следующие несколько лет в биографии Тагора были ознаменованы целым рядом печальных событий. В 1902 г. умирает жена, в следующем году туберкулез уносит жизнь одной из его дочерей, а в 1907 г. младший сын поэта погибает от холеры. Вместе со старшим сыном, который отправлялся на учебу в Иллинойский университет (США), уезжает и Тагор. Остановившись по дороге в Лондоне, он знакомит со своими стихами, переведенными им же на английский, литератора Уильяма Ротенстайна, с которым они были знакомы. В том же году английский писатель помог ему опубликовать «Жертвенные песни» — это делает Тагора известной личностью в Англии и США, а также в других странах. В 1913 г. Тагор получил за них Нобелевскую премию, потратив ее на нужды своей школы, которая после окончания Первой Мировой войны превратилась в бесплатный университет.

В 1915 г. Тагор был награжден рыцарским званием, но после того, как британские войска спустя четыре года расстреляли демонстрацию в Амритсаре, отказался от регалий. Начиная с 1912 г. Тагор предпринял много путешествий по США, Европе, Ближнему Востоку, Южной Америке. Для стран Запада Тагор в большей степени являлся известным поэтом, однако на его счету большое количество сочинений и других жанров, которые в общей сложности составили 15 томов: пьесы, эссе и др.

На протяжении четырех последних лет жизни литератор страдал от ряда заболеваний. В 1937 г. Тагор, потеряв сознание, какое-то время находился в коме. Под занавес 1940 г. болезнь обострилась и в конечном итоге 7 августа 1941 г. унесла его жизнь. Рабиндранат Тагор пользовался у себя на родине огромной популярностью. Четыре университета страны удостоили его почетной степени, он являлся почетным доктором Оксфордского университета. Современные гимны Индии и Бангладеш написаны на стихи Тагора.

У Рабиндраната Тагора нет стихотворения под названием «Последняя поэма», в песне использованы фрагменты стихотворения из романа «Последняя поэма».
В романе речь идет о двух возлюбленных — юноше Омито и девушке Лабонно, которые в конце повествования понимают, что земная любовь между ними невозможна, однако при этом уверены, что незримая связь между их сердцами не исчезнет никогда. Омито решает жениться на девушке по имени Кетоки, он любит её не так, как Лабонно: «То, что привязывает меня к Кетоки, - любовь. Но эта любовь - как вода в сосуде, которую я пью каждый день. Любовь к Лабонно - это озеро, которое нельзя вместить в сосуд, но в котором омывается моя душа».
Идею небесной любви Омито выражает в стихотворении, которое он посылает Лабонно:

Ты, уходя, со мной осталась навсегда,
Лишь под конец мне до конца открылась,
В незримом мире сердца ты укрылась,
И я коснулся вечности, когда,
Заполнив пустоту во мне, ты скрылась.
Был темен храм души моей, но вдруг
В нем яркая лампада засветилась,-
Прощальный дар твоих любимых рук,-
И мне любовь небесная открылась
В священном пламени страданий и разлук.

Вскоре Омито получает ответ на свое письмо. Лабонно пишет, что через полгода выходит замуж за другого, также в письме есть стихотворение, где Лабонно по-своему выражает идею невозможности земной любви между ней и Омито, но при этом её стихотворение, как и стихотворение Омито, дышит верой в небесную любовь.
Фрагменты прощального стихотворения Лобанно и послужили основой текста песни «Последняя поэма».

Полный текст стихотворения :

… Слышишь ли шорох летящего времени?
Вечно его колесница в пути…
Сердца удары нам слышатся в небе,
Звезды во тьме колесницей раздавлены, -
Как не рыдать им у тьмы на груди?..

Друг мой!
Время мне бросило жребий,
В сети свои захватило меня,
Мчит в колеснице опасной дорогой,
Слишком от мест, где ты бродишь, далекой,
Там, где уже не увидишь меня,
Там, где неведомо, что впереди…
Кажется мне: колесницей захвачена,
Смерть уже тысячу раз победив,
Вот я сегодня взошла на вершину,
В блеске зари обагренно-прозрачную… -
Как не забыть свое имя в пути?

Ветер ли старое имя развеял?
Нет мне дороги в мой брошенный край…
Если увидеть пытаешься издали, -
Не разглядишь меня…

Друг мой,
Прощай!
Знаю — когда-нибудь в полном спокойствии,
В позднем покое когда-нибудь, может быть,
С дальнего берега давнего прошлого
Ветер весенний ночной принесет тебе вздох от меня!
Цветом бакуля опавшим и плачущим
Небо тебя опечалит нечаянно, -
Ты погляди, не осталось ли что-нибудь
После меня?…
В полночь забвенья
На поздней окраине
Жизни твоей
Погляди без отчаянья, -
Вспыхнет ли?
Примет ли облик безвестного сонного образа,
будто случайного?…

…Это не сон!
Это — вся правда моя, это — истина,
Смерть побеждающий вечный закон.
Это — любовь моя!
Это сокровище -
Дар неизменный тебе, что давно еще
Был принесен…
В древний поток изменений заброшена,
Я уплываю, — и время несет меня
С края на край,
С берега к берегу, с отмели к отмели…
Друг мой, прощай!

Ты ничего не утратил, по-моему…
Вправе и пеплом и прахом играть -
Создал бессмертной возлюбленной образ, -
Блеск и сиянье бессмертной возлюбленной
вызвать из сумрака можешь опять!

Друг!
Это будет вечерней игрою,
Не помешает меня вспоминать…
Жадным движеньем обижен не будет
Трепет левкоев на жертвенном блюде.
Ты обо мне не печалься напрасно -
Дело достойное есть у меня,
Есть у меня мир пространства и времени…
Разве избранник мой беден? О нет!
Всю пустоту я заполню опасную, -
Верь, что всегда выполнять я намерена
Этот обет.
Если же кто-нибудь, озабоченный,
Ждать меня будет с тайной тревогою, -
Счастлива буду — вот мой ответ!

Из половины светлой месяца в темную
половину вынеся
Благоухающий сноп тубероз, -
Кто — пронеся их дорогою долгою,
В ночь теневой половины месяца
Жертвенный мог бы украсить поднос?

Кто и меня увидал бы в радости
Безграничного всепрощения?..
Соединятся злое и доброе, -
Им на служенье себя отдам!

Вечное право я получила,
Друг мой, на то, что сама отдала тебе…
Ты принимаешь мой дар по частям.

ИнфоГлаз.рф Ссылка на статью, с которой сделана эта копия -

На чтение 10 мин. Просмотров 2.1k. Опубликовано 19.09.2017

Рабиндранат Тагор – личность, широко известная не только в его родной Индии, но и во всем мире. Писатель, поэт, художник, композитор, общественный деятель – удивительно, но все эти таланты вместились в одном человеке.

Благодаря ему произошло формирование литературы и музыки Бенгалии, а высокая духовность его личности позволили родиться особой философии. Тагор стал первым азиатом, достижения в поэтическом и художественном творчестве которого посчитали настолько значимыми для всего мира, что удостоили Нобелевской премии.

Детство и юношеские годы Рабиндраната

Рабиндранат Тагор (Робиндронатх Тхакур) родился 7 мая 1861 года на севере Калькутты в имении Джоасанко Тхакур Бари. Он был младшим из детей Шарады Деви (1830-1875) и Дебендранатха Тагора (1817-1905). Семья Рабиндраната относилась к древнему и знатному роду.

Среди их предков – основатель религии Ади Дхарм. Отец был брахманом, поэтому очень часто совершал паломничества к святым местам . Старший брат Рабинданата Двиджендранатх был всесторонне развит и талантлив, являясь по совместительству и математиком, и музыкантом, и поэтом. Средние братья ушли не далеко от Двиджендранатха. Они стали известными философами и сумели добиться немалого успеха в драматургии и поэзии. Племянник Рабиндраната прославился тем, что внес посильный вклад в современную бенгальскую , став одним из основателей новой школы.

Как уже было указано, семья Тагоров имела особенное положение в обществе. Так как они были землевладельцами (заминдарами), в их доме часто собирались влиятельные, известные или просто талантливые люди – общественные деятели, писатели, художники, политики.

Как видно, Рабиндранат с самого рождения рос в богемной атмосфере, окруженный духовностью и нестандартностью мышления , поэтому не стоит удивляться, что он достаточно рано избрал путь творчества.

В возрасте 5 лет Рабиндраната отдали в Восточную семинарию, а затем – в Нормальную школу. Там не слишком много внимания уделялось знаниям. В приоритете было соблюдение жесткой дисциплины, поэтому Тагору были больше по душе прогулки по окрестностям.

В 8 лет мальчишка написал свое первое стихотворение . В 11 лет он прошел упанаяну (обряд посвящения в изучение Вед и получения священного шнура упавиты), а затем отправился с отцом в путешествие по семейным имениям, которое длилось несколько месяцев. За это время отрок успел насладиться потрясающими видами и еще больше влюбиться в природные красоты Индии. Рабиндранат сумел получить прекрасное образование. Он изучал множество дисциплин, интересуясь как точными науками, так и художественными . Кроме того, ему хорошо поддались некоторые языки, в том числе, санскрит и английский. В конце концов, такое разностороннее развитие помогло сформировать удивительную личность – высокодуховную, патриотичную и наполненную любовью ко всему сущему. Когда Рабиндранату было 14 лет, его мать умерла. И этот стало для него непростым испытанием.

В 17 лет Тагор опубликовал поэму «История поэта» . В том же 1878 году он отправляется в Лондон постигать науки, сделав основной упор на изучение юриспруденции. Но прошел всего лишь год, как юноша решил вернуться . По натуре творческий человек, Рабиндранат не может сопротивляться своему желанию писать, поэтому следует примеру своих не менее творческих братьев, начиная заниматься любимой деятельностью – писательской.

Время творческого рассвета Рабиндраната Тагора

В 1883 году 9 декабря произошло знаменательное в жизни Тагора событие – он женился на Мриналини Деви (1873-1902), которая тоже принадлежала к . За время, отведенное этой паре, они успели родить пятерых детей: дочерей Мадхурилату, Ренуку, Миру и сыновей Ратхиндранатха и Саминдранатха.