Рафик Мухаметшин: «Из наших студентов мы хотим лепить продвинутых консерваторов. Что в кулуарах обсуждали? — Сколько в России докторов исламских наук

МУХАМЕТШИН Рафик Мухаметшович - Ректор Российского исламского института

РЕКТОР РИИ О ТОМ, КТО МОГ БЫ ВОЗГЛАВИТЬ БОЛГАРСКУЮ АКАДЕМИЮ, РОЛИ РАМЗАНА КАДЫРОВА И ПЕРСПЕКТИВАХ ОБЪЕДИНЕНИЯ РОССИЙСКИХ МУСУЛЬМАН. ЧАСТЬ 1-Я

«Наши предки жили далеко от основных центров ислама, поэтому они всегда сами искали ответы на самые насущные вопросы жизни», — говорит ректор РИИ, заместитель муфтия ДУМ РТ Рафик Мухаметшин, призывая возродить величие татарского богословия. Также в ходе интернет-конференции с читателями «БИЗНЕС Online» он рассказал, как Болгарская исламская академия собирается бороться с радикализмом, и напомнил, что 5 тыс. из 8 тыс. мечетей в России — на Северном Кавказе.

«В БЛИЖАЙШЕЕ ВРЕМЯ У НАС ПОЯВЯТСЯ КАНДИДАТЫ БОГОСЛОВИЯ, ПРИЗНАННЫЕ ВАКОМ»

— Рафик Мухаметшович, в чем основная цель создания Болгарской исламской академии?

— Создание высококвалифицированной прослойки мусульманских богословов, которые соответствовали бы международным требованиям. Мы должны их готовить по тем же стандартам, как это принято во всем мире.

— Почему нельзя на базе РИИ сделать поствузовское образование для богословов, которое предлагают сделать в Болгарской исламской академии? РИИ не в состоянии готовить богословов и поэтому надо с нуля все создавать в Болгаре? (Айрат Ахметзянов)

— Во-первых, Болгарская исламская академия (БИА) предполагается как единая образовательная площадка для всех мусульманских учебных заведений России. Она будет религиозным учебным заведением для подготовки магистров и докторов по исламским наукам. Мы в одном месте в России должны собирать лучшие научные силы страны и в одно место приглашать из-за рубежа. Каждому вузу сегодня не под силу на должном уровне организовать подготовку магистров и докторов.

Во-вторых, БИА не является конкурентом для РИИ. Мы в рамках РИИ уже реализуем магистерские программы по теологии, лингвистике, скоро — по исламской экономике. Поэтому в РИИ мы будем развивать другое крыло богословской науки, уже в рамках государственных стандартов. Я надеюсь, в ближайшее время у нас появятся кандидаты богословия, признанные ВАКом. А в БИА появятся кандидаты и доктора исламских наук, признанные всеми крупнейшими мусульманскими центрами исламского мира. Поэтому это два крыла возрождения исламского богословия в России. Кстати, у нас есть и факультет исламских наук, мы будем готовить бакалавров и для БИА.

Да и за рубежом обучать сегодня довольно проблематично. Потому что нет никакой гарантии, что наши студенты не окажутся в сетях различных религиозных групп и течений, которые есть во всех странах, и студенты зарубежного учебного заведения могут помимо основного образования под видом дополнительного обучения оказаться под влиянием сектантов любого толка. Нурсисты или ихвановцы из Египта, таблигисты из Малайзии, не говоря уже о странах Персидского залива, откуда мы уже заполучили кучу проблемных выпускников исламских вузов. Поэтому БИА в какой-то степени снимет и эти проблемы. Хотя от чуждых влияний сегодня где-либо скрываться уже невозможно.

— Сегодня в России есть признанные богословы?

— Есть молодые выпускники зарубежных исламских вузов, которые сегодня уже являются основным костяком преподавательского корпуса российских исламских вузов, членами советов алимов (ученых) различных ДУМ. Но до полноценного возрождения традиций татарской богословской мысли мы, к сожалению, еще не доросли. Правда, уже есть подающие надежды молодые ученые, которые серьезно занимаются богословской наукой.

— Для чего нужны богословы современному татарину?

— Суннитский исламский мир состоит из мазхабических пространств: ханафитского, маликитского, шафиитского и ханбалитского. Каждый день у мусульман возникают различные вопросы. И богослов нужен для того, чтобы они восполнили богословско-правовое пространство интеллектуальными суждениями, ответами, чтобы не было неверных толкований, чтобы появилась преграда радикализации.

— То есть богослов нужен для ответа на абсолютно разные вопросы — от бытовых до глубоких духовных?

— Совершенно верно. Даже такие вопросы существуют, как «можно ли мусульманину пить пепси-колу». Чтобы ответить на этот вопрос, нужно провести целое исследование по ингредиентам, процессу производства и т. д. Не говоря уже о таких серьезных проблемах, как раздел наследства, развод и др.

— Сколько богословов нужно на Татарстан?

— Богослов — это ученый в области той или иной религии. Сколько ученых нужно Татарстану? Сегодня в России даже магистров исламских наук можно пересчитать по пальцам, а докторов наук еще меньше. Богословы должны работать в исламских учебных заведениях в качестве преподавателей, в крупных мечетях имамами тоже должны быть богословы. Каждый ДУМ имеет свой совет ученых, там тоже должны работать богословы. Так что их должно быть много.

«В МАЕ 2016 ГОДА БУДЕТ ЗАЛОЖЕН ФУНДАМЕНТ АКАДЕМИИ»

— Как идет процесс создания Болгарской исламской академии после подписания указа президентом? С чего начали? (Маршида)

— Напомню, у академии три учредителя: центральное духовное управление мусульман (ЦДУМ), духовное управление мусульман РФ (ДУМ РФ) и духовное управление мусульман Татарстана (ДУМ РТ). Среди учредителей пока нет ДУМ от Кавказа, но это не означает, что и в дальнейшем его не будет.

В мае 2016 года будет заложен фундамент академии, начнется строительство, но параллельно мы должны запускать работу академии. Мне кажется, что на начальной стадии необходимо использовать форму двойных дипломов, то есть в первые выпуски (а может, и дальше) выдать дипломы двух вузов: БИА и одного из известных вузов мусульманского мира. Это подняло бы авторитет академии и дало бы возможность решить проблему приглашенных преподавателей. Мы в любом случае на начальной стадии должны приглашать зарубежных преподавателей.

— Сколько лет будет обучение в академии? Сколько человек там будут учиться?

— Магистерская программа рассчитана на два года, докторская — три года. Это международный стандарт. Что касается количества студентов, то мы предполагаем, что одновременно могут учиться 75 человек. Примерно 15 магистров, 10 докторов. Одновременно на базе БИА будут проходить и другие мероприятия: повышение квалификации управленческого персонала ДУМ, научные конференции, круглые столы, мастер-классы и т. д.

— Бюджет академии уже понятен?

— Бюджет пока не понятен. Пока нет основного здания, о полноценном бюджете говорить рано.

— Кто будет финансировать — федеральный, республиканский бюджеты или умма?

— Вопрос подготовки кадров важен не только для уммы, но и для всего общества. Те, кто учится в вузах зарубежных стран и приезжают сюда с радикальными идеями или с нетрадиционными для российских мусульман представлениями, создают проблему не только для уммы, но и для всего общества. Поэтому БИА — очень важный проект для России. Не случайно президент России Владимир Путин поддержал идею создания Болгарской исламской академии.

«ОСОБО ЖАРКИХ СПОРОВ ПО ПОВОДУ РЕКТОРА ЕЩЕ НЕ БЫЛО»

— С самых первых дней, как было заявлено о запуске Болгарской исламской академии, идет спор о том, кто станет ее ректором. Кто будет ректором — вы или Талгат Таджуддин? Определен ли уже круг кандидатур, претендующих на эту должность?

— На самом деле особо жарких споров по поводу ректора еще не было. Но проблема действительно есть. Я уж точно не претендую на эту должность, до ухода на пенсию вижу себя только в РИИ. Хотя кто знает. На все воля Всевышнего. Но я считаю, что ректором должен быть молодой ученый, не ниже кандидата наук, живущий в России, поскольку это российское учебное заведение. С хорошим знанием арабского языка и с хорошим знанием богословских наук. Список кандидатов небольшой, он большим быть и не может: пока в нем три-четыре человека. На ком остановить свой выбор, пусть обсуждают учредители. Думаю, какие-то споры будут, но в пределах разумного.

— Но преподаватели будут зарубежные? Нет опасения, что они чему-то не тому научат?

— Опасения, конечно, есть. Но все будет зависеть не только от идеологически «неправильного» (если вдруг такой попадется) преподавателя, но и студентов — выпускников российских исламских вузов. Если мы будем готовить бакалавров, способных критически оценивать всю информацию, то проблема восприятия не нужных идей будет сведена до минимума. Очень опасно отправлять детей в зарубежные страны для учебы сразу же после школы, потому что именно там формируют их мировоззренческие установки. А наши выпускники уже должны иметь четкие представления о мазхабах, о наших традициях, о наших ученых и об их вкладе в развитие богословской мысли.

Поэтому при подборе зарубежных преподавателей в Болгарскую академию нужно исходить не только из того, принадлежит ли он ханафитскому мазхабу, но и из того, каким он ученым является в своей области. Правда, есть сферы богословского знания, где мазхабические традиции очень важны. Например, исламское вероучение.

— Договоренности с конкретными преподавателями уже есть?

— Переговоры уже ведем. Например, Дамаскский университет, Университет Карауин в Марокко. В феврале-марте планируются поездки в Египет, Марокко и Иорданию.

«РАБОТА В АКАДЕМИИ НАЧНЕТСЯ УЖЕ ОСЕНЬЮ»

— Стен у Болгарской академии пока нет, а если уже начинать ее работу, то где будут учиться первые студенты? И когда конкретно будет первый набор?

— Есть комплекс Белой мечети, где одновременно могут жить и учиться 30 человек. Поэтому первоначальная база есть. Тем более со временем Белая мечеть и БИА войдут в единый комплекс. В каком-то формате работа в академии начнется уже осенью. Это уже будет зависеть от наших договоренностей с нашими зарубежными партнерами.

— Когда появится юридическое лицо Болгарской академии?

— Юридическое лицо планируется зарегистрировать в Москве приблизительно к концу февраля. Болгарская исламская академия станет официально именоваться учебным заведением высшего религиозного образования.

— Документы готовят все учредители?

— Устав уже согласовали с учредителями, а все необходимые для регистрации документы практически уже есть.

— А координация работы на организационном этапе поручена вам?

— В принципе, да, но я этим занимаюсь не столько как ректор РИИ, а как заместитель муфтия ДУМ РТ. При этом я не скрываю, что и как ректор вуза являюсь заинтересованным лицом. Есть проблема дальнейшего обучения наших выпускников, поэтому появление дополнительной образовательной площадки сегодня очень важно. Важно и то, что с самого начала нужно установить высокую планку, иначе можно скатиться до уровня рядовых курсов.

«НАШИ ПРЕДКИ ЖИЛИ ДАЛЕКО ОТ ОСНОВНЫХ ЦЕНТРОВ ИСЛАМА, ПОЭТОМУ ОНИ ВСЕГДА САМИ ИСКАЛИ ОТВЕТЫ…»

— Для Болгарской академии программа-минимум — обезопасить нас от нетрадиционного ислама, а в чем заключается программа-максимум? Стать мировым интеллектуальным центром?

— Задачи должны быть амбициозными. Татары всегда стремились к знаниям, у них была мощная богословская школа. Возьмите только Марджани. Сегодня известные богословы мусульманского Востока его не просто знают, а учились по его книгам. Поэтому у нас есть что возрождать. Наши предки жили далеко от основных центров ислама, поэтому они всегда сами искали ответы на самые насущные вопросы жизни. Со времен Волжской Булгарии у нас известны крупнейшие богословы. Эти традиции продолжаются вплоть до 1930-х годов. Почему бы и сегодня не стать крупнейшим центром исламской учености? У нас все интеллектуальные возможности есть. Если было бы еще и полное взаимопонимание со светской интеллигенцией, то эти проблемы решались бы легче и быстрее.

— Ведущие исламские университеты имеют столетнюю историю, но пример вузов Малайзии показывает, что и за десятилетия можно стать заметным лидером на поприще богословия?

— Да, образовательные центры Малайзии и Индонезии в системе образования нашли свою нишу — там сильная школа исламской экономики. Но и мы можем найти свое место, например, ислам и шариат в поликонфессиональном, многонациональном обществе.

— Нашей нишей мог бы стать джадидизм? Или это уже было 100 лет назад и сегодня неактуально? Во всяком случае, джадидизмом гордятся татарстанские интеллектуалы современности…

— Джадидизм — это идеология, нацеленная на выработку моделей функционирования ислама в условиях Российской империи, на адаптацию мусульман к реалиям российской действительности. Джадиды открывали медресе, чтобы их выпускники могли найти свое место не только в религиозной среде. Джадидизм никогда не потеряет своей актуальности как инструмент поиска ответов на вызовы любой эпохи. Но вопрос в другом. Насколько джадиды в выработке моделей адаптации мусульман к реалиям общества вторгаются в саму догматику ислама, или для них это недопустимо. Это действительно, принципиально в понимании сущности джадидизма: он остается только идеологией, использующей догматический потенциал ислама, или он уже некий новый вариант ислама с обновленной догматикой. Вот поэтому и существует очень расхожее утверждение о джадидизме как о татарском исламе. В моем понимании джадидизм — это очень эффективная идеология для мусульманского сообщества, сыгравшая огромную роль в формировании высокоразвитой татарской нации.

— И сегодня тема адаптации норм ислама актуальна?

— Да, актуальна. Но не в плане пересмотра основных постулатов ислама, а в форме поиска в самом исламе ответов на вызовы времени.

— То есть вы не согласны с теорией Рафаэля Хакимова, который говорит, что во всем мире архаичный ислам, а татары создали «евроислам», который ответит на современные мировые вызовы?

— Основу ислама составляют незыблемые догматические постулаты, этим он, безусловно, консервативен, ну пусть архаичен. Но это не означает, что в исламе не заложены инструменты осмысления новых реалий. Татарские богословы, глубоко изучая догматические основы ислама, именно в них искали ответы на вопросы. Евроислам — это и есть современная разновидность мусульманского реформаторства.

РОССИЙСКОМУ ИСЛАМСКОМУ ИНСТИТУТУ ИСПОЛНЯЕТСЯ 18 ЛЕТ

— Сколько лет существует Российский исламский институт?

— РИИ существует с 1998 года, в этом году исполняется 18 лет. В декабре этого года будет 10 лет, как я возглавил вуз.

— Сколько студентов у вас учится?

— Вместе с заочниками 1100 человек, из них очников — порядка 400. Мы обучаем по бакалаврской программе четыре года, но уже есть магистерские программы по теологии и лингвистике — это еще два года. На следующий год откроем магистерскую программу по экономике. В этом году впервые выпускаем журналистов. Наш вуз прошел государственную аккредитацию, поэтому выпускники получают диплом государственного образца.

— Какой бюджет у РИИ? Кто финансирует — федеральный центр или Татарстан?

— РИИ — негосударственный вуз, поэтому государство напрямую в формировании бюджета не участвует. Учредителями РИИ являются ДУМ РТ, совет муфтиев России и Институт истории имени Марджани АН РТ. Бюджет у нас маленький — порядка 80 миллионов рублей в год. Формирование бюджета, на самом деле, идет не так просто. Но сегодня у государства есть понимание необходимости таких учебных заведений, как РИИ.

— Меценаты-мусульмане вас не спонсируют?

— Нет, к сожалению. Попечительский совет у нас есть, но не могу сказать, что он принимает участие в решении наших финансовых и иных проблем.

— Помнится, раньше среди преподавателей РИИ встречались и саудиты. Сегодня их не осталось?

— Преподавательский корпус в первую очередь мы комплектуем по профессиональному признаку. В нашем вузе, как мне кажется, уже создана соответствующая идеологическая атмосфера, и поэтому довольно сложно быть белой вороной. За 10 лет работы в вузе я никого не уволил по идеологическим соображениям. Все уходили сами.

Что касается преподавательского состава РИИ, то здесь показатели соответствуют всем требованиям аккредитованного вуза. Общая численность профессорско-преподавательского состава в настоящий момент составляет 74 человека, всего с учеными степенями — 37 человек (50 процентов); докторов наук, профессоров — 9 человек (12,2 процента); кандидатов наук — 28 человек (37,8 процента).

Из них 40 преподавателей религиозных дисциплин и арабского языка, которые учились в университете аль-Азхар, Малайзии, Иордании, Турции, Индонезии, Тунисе, Сирии. По количеству и профессиональному уровню преподавателей религиозного блока мы не уступаем ни одному (и не только религиозному) вузу России, реализующему исламский теологический образовательный стандарт.

— Остались ли у нас турецкие преподаватели после «развода» России и Турции? (Василь)

— У нас преподавателей из зарубежных стран нет. Мы практикуем приглашение преподавателей из других стран на краткосрочный период — до одного месяца. Так легче пригласить известных богословов, которые не имеют возможности выезжать на долгий срок.

ВАК РАЗРЕШИЛ ЗАЩИТУ ДИССЕРТАЦИЙ ПО СПЕЦИАЛЬНОСТИ «ТЕОЛОГИЯ»

— Конкурс приема в РИИ большой? Из каких регионов у вас учатся?

— Конкурс небольшой. Мы на религиозный факультет принимаем практически всех желающих. В течение года уже можно делать правильный выбор из них, поэтому ко второму курсу из 40 — 50 человек религиозного факультета остается меньше половины. Зато мы уверены в правильности выбора оставшихся. В данном случае очень важны и такие показатели, как искренность, богобоязненность, нравственность. Напыщенный отличник или богобоязненный ударник — кто из них с усердием будет служить умме? Вопрос тоже интересный. На заочном отделении учатся студенты из 45 регионов центральной России, на очном — из 25 регионов. Татарстанцы составляют примерно половину всех обучающихся. В центральной России исламских вузов не так уж и много — в Казани, Уфе и Москве.

— Ваши студенты получают стипендию?

— Да, мы студентам религиозных направлений платим стипендию от 1,5 до 3 тысяч рублей.

— Куда трудоустраиваются выпускники РИИ? (Фарид)

— Ежегодно мы выпускаем порядка 100 человек, и в прошлом году 59 процентов из них были трудоустроены. Наши выпускники работают в мечетях, в школах (лингвисты), в аппарате президента РТ, в духовном управлении мусульман РТ.

— С чем связано преобразование исламского института в университет и обратно? Не удалось удержать университетскую планку? (Анонимно)

— Мы являемся негосударственным образовательным учреждением, поэтому можем называться как угодно, потому что это название ни к чему не обязывает. Мы в России были первым исламским университетом. Слово«российский» в название можно получить только по постановлению правительства, даже если вуз негосударственный. Такое разрешение мы получили и начали работать как Российский исламский университет.

Но когда возникла проблема с государственной аккредитацией вуза, признания наших дипломов, естественно, министерство образования РФ поставило перед нами определенные требования, например, чтобы называться университетом, надо иметь магистратуру и аспирантуру. Но ни в одном исламском учебном заведении России их нет. И исламские вузы, которые взяли название «университет», после аккредитации приравнены к институтам.

Здесь не было никакого злого умысла, это вполне естественный процесс. Можно сказать, что от ни к чему не обязывающего названия мы пришли к конкретному содержанию и сегодня соответствуем требованиям министерства образования России, которые оно предъявляет к аккредитованным институтам. Неаккредитованные вузы могут оставаться университетами, но их дипломы не будут государственного образца.

Поэтому нельзя сказать, что нас понизили, наоборот, мы вошли в российское образовательное пространство. И мы открыли магистратуру по ряду направлений, ВАК уже разрешил защиту диссертаций по специальности«теология». К концу этого года или началу следующего мы планируем совместно с каким-либо вузом создать диссертационный совет и будем развиваться дальше — к высокому званию «университет».

ТАЛГАТ ХАЗРАТ ВМЕСТО СЕБЯ ХОЧЕТ СВОЕГО СЫНА ОСТАВИТЬ?

— От темы учебных заведений предлагаю перейти к вопросам уммы. Поступил такой вопрос нашего читателя: «Талгат хазрат Таджуддин в конце прошлого года заявил, что слагает с себя полномочия верховного муфтия ЦДУМ и передает их председателю ДУМ РТ Камилю хазрату Самигуллину. Что это значит? Как дальше могут развиваться события?» (Андрей Федоров)

— Пять лет назад Талгат хазрат уже поднимал проблему объединения российских мусульман. На этот раз он с идеей объединения обратился не только к Камилю хазрату Самигуллину, но и Равилю хазрату Гайнутдину(председатель совета муфтиев России — прим. ред.). Равиль хазрат сразу публично отказался от предложения Таджуддина, сказав, что в таком виде к объединению они не готовы. А Камиль хазрат ответил, что надо подумать. Идея объединения вновь осталась только предложением Талгата хазрата.

На самом деле идею объединения российских мусульман, возможно, нужно обсуждать несколько в другом формате — с учетом и кавказских мусульман. Если в России более 8 тысяч мечетей, то более 5 тысяч из них находятся на Кавказе. Естественно, проблему объединения или создания конфедерации надо обсуждать и с Кавказом. Для обсуждения этой проблемы, кстати, можно использовать и площадку Болгарской исламской академии.

— Сегодня в России сколько мусульманских центров?

— Много. Около 80 муфтиятов. Основными центрами являются совет муфтиев России, Центральное духовное управление мусульман России, координационный центр мусульман Северного Кавказа. Особое место занимает ДУМ РТ, объединяющий 1,5 тысячи приходов.

— Как считаете, внутриконфессиональная вертикаль власти мусульманам России нужна?

— Это вопрос непростой, потому что в исламе вертикали никогда и не было. Ислам демократичен в вопросах выстраивания вертикали, догматически она нигде не прописана. Поэтому никто не может сказать, сколько должно быть духовных управлений мусульман в России или какая конфигурация взаимоотношений ДУМ является оптимальной.

— Талгат Таджуддин предложил Камилю хазрату стать верховным муфтием России, и он возглавит несколько мусульманских центров страны?

— Получается, что власть верховного муфтия России распространится на ЦДУМ и Татарстан.

— Или все-таки Талгат хазрат вместо себя хочет своего сына оставить?

— Пока еще съезда ЦДУМ не было, но, как заявил Талгат хазрат, его сын Мухаммад хазрат станет председателем ЦДУМ и будет заниматься всеми финансовыми и административными вопросами, а сам Талгат хазрат останется в качестве духовного лидера — шейхуль ислама. Камиль хазрат предполагается в качестве верховного муфтия. Какие у него полномочия? Тем более предполагается еще председатель совета улемов. Подождем съезда ЦДУМ, который запланирован на май этого года.

— На уровне страны этому проекту отмашка и не дана?

— Иногда у меня как у эксперта интересуются мнением. На этот раз все прошло мимо меня.

— Если все-таки съезд ЦДУМ решит, что верховным муфтием страны должен стать Камиль хазрат, это решение для ДУМ РТ обязательно для исполнения?

— ДУМ РТ не входит в ЦДУМ. Поэтому, конечно, правовые коллизии возникнут.

— Талгата Таджуддина никто не выбирал, он самопровозглашенный. А в императорской России как определялось, кто будет верховным муфтием?

— Это не совсем так. Есть съезд ЦДУМ, который выбирает и верховного муфтия, и другие руководящие должности ЦДУМ. В Российской империи муфтиев назначал император. Только в 1917 году муфтия впервые избрали. Это были самые масштабные и самые демократические выборы в истории мусульманской уммы России. Первым избранным муфтием России был Галимджан Баруди.

В ИСЛАМСКИХ СТРАНАХ РОССИЮ ПРЕДСТАВЛЯЕТ ПРЕЗИДЕНТ ТАТАРСТАНА

— Как вы считаете, в последнее время статус ислама в России поднимается? Какова вообще роль мусульман в нашей стране?

— Президент России неоднократно подчеркивал, что ислам в стране является одной из традиционных религий и история ислама и российских мусульман уходит далеко вглубь истории страны. Поэтому у руководства государства есть четкое понимание роли и места ислама в России. Это самое главное в формировании правильной конфессиональной политики.

— У вас нет ощущения, что Рамзан Кадыров «перетягивает канат» на себя в исламском вопросе?

— Нет. Я думаю, что Татарстан — самый привлекательный регион для выстраивания эффективных отношений с мусульманскими странами. Это и многонациональная республика, где мусульмане живут с другими народами в согласии, это и большой экономический потенциал. А Кавказ показывает, что в России есть и регионы, где мусульмане составляют практически 100 процентов населения.

— И все-таки Кадырова можно назвать неким лидером российских мусульман?

— В официальных поездках в исламские страны Россию представляет президент Татарстана Рустам Минниханов. Я думаю, роль Кадырова в России тоже огромна, поскольку в таком регионе непросто регулировать сложные политические и иные процессы. К нему как угодно можно относиться, но то, что было сделано им в этом регионе, достойно уважения. Вот говорят, что в Чечню много федеральных денег вложили. Но Чечня с точки зрения выстраивания инфраструктуры и установления мира и порядка, консолидации всего населения, безусловно, является примером для этого региона. Я думаю, для России это тоже очень важно.

— Как вы относитесь к тому, что в интернете против Кадырова развернулась целая кампания после того, как он назвал оппозицию «предателями, достойными палаты и опытных врачей»? И информационная дуэль продолжается…

— По отношению к оппозиции Кадыров сказал то, что думает. Возможно, он говорит резко. Но более чем ясно, что в современной России Кадыров занимает очень достойную нишу. Это надо ценить и к этому относиться с пониманием, потому что Северный Кавказ очень сложный регион. Ясно, что заморский вариант либерализма не является эффективным методом сохранения мира и порядка, а также целостности Чечни. Мне кажется, многие это понимают, в том числе и те, кто сегодня критикует Кадырова. Пусть бы они попробовали сами оказаться на его месте. Рамзан Кадыров сегодня на своем месте.

— Мусульмане могут стать одной из опор Путина?

— Конечно. Мусульмане всегда будут поддерживать президента, который является гарантом Конституции федеративного государства, где равноправие традиционных конфессий и свобода совести четко прописаны. Конфессиональная политика в современной России за последние десятилетия прошла довольно непростой путь от декларативности к конкретике. Конечно, нельзя сказать, что в этой сфере все просто. Запреты религиозной литературы, издержки со строительством мечетей в регионах и выстраивание отношений с многочисленными духовными управлениями высвечивают проблемные участки этой политики. Но сегодня есть вполне вменяемые субъекты конфессиональной политики, с которыми профессионально можно обсуждать любые проблемы и найти пути их решения.

— Владимир Путин в противостоянии с Западом избрал своим кредо защиту традиционных ценностей. Наверное, это импонирует мусульманам, ведь они по своей натуре традиционалисты?

— Так оно и есть. Результат выборов в республиках с основным мусульманским населением это показывает. Противостояние с Западом, хотя в нем ничего хорошего и нет, в любом случае нашего президента характеризует как защитника традиционных для России ценностей, каковым является ислам.

Татьяна Завалишина

Видео: Максим Тимофеев

Фото: president.tatarstan.ru, dumrt.ru, kazanriu.ru, архив «БИЗНЕС Online»

420049, Приволжский федеральный округ, Республика Татарстан, г. Казань, ул. Газовая, 19

Тел. приемная: +7 (843 ) 277-55-36

Время работы: Пн. — Пт.: 9:00 — 17:00

Мухаметшин Рафик Мухаметшович — Доктор политических наук (2001 ), профессор (2006 ), ректор Российского исламского института (с 2006), Председатель Cовета по исламскому образованию России (с 2012 г.), заместитель Председателя Духовного управления мусульман Республики Татарстан по образованию и науке (с 2014 года), действительный член (академик) Академии наук Республики Татарстан (2016 ).

Р. М. Мухаметшин как ученый-исламовед широко известен научной общественности России и зарубежом. Спектр его научных интересов обширен: история татарской общественной мысли, исламоведение и политические процессы в России и современном мире. Он автор около 120 научных трудов, включая 10 монографий.

В научных исследованиях 1970-90-х гг. Р. М. Мухаметшиным проанализированы различные аспекты татарской общественной мысли, особенности развития духовной культуры и роли религиозного фактора в этих процессах.

Начиная с середины 90-х годов исследовательские интересы Р. М. Мухаметшина сосредоточиваются в области исламоведения. Его поиски в этом направлении отражены в монографиях « Татары и ислам в ХХ веке — (Казань, 2003) и « Ислам в общественной и политической жизни татар и Татарстана» (Казань, 2005), которые получили высокую оценку в академическом сообществе. Р. М. Мухаметшин — член авторских коллективов ряда международных изданий. В 1997 году под его редакцией вышел сборник «L ’islam de Russie» (Paris , 1997), в 2002 году Р. М. Мухаметшин участвовал в написании монографии «Islam Post-soviet Russia. Public and privat faces». (London and New York).

Р. М. Мухаметшин участник международных научных конференций в Японии, США, Турции, Германии, Великобритании, Франции, Финляндии и практически во всех мусульманских странах.

Под руководством Р. М. Мухаметшина защищены 24 кандидатских диссертаций.

Лауреат Государственной премии Республики Татарстан в области науки и техники (2005 ), награжден Государственной медалью Республики Татарстан « За доблестный труд» (2015 ).

Ректор РИИ о наборе в Болгарскую академию, Рустаме Батрове и Арслане Садриеве, а также роли джадидизма для татарского общества

Кого должна готовить Болгарская исламская академия — консерваторов или реформаторов? Почему джадидизм — это не татарский ислам? Зачем имаму татарский язык? На самые острые вопросы читателей «БИЗНЕС Online» ответил ректор Российского исламского института Рафик Мухаметшин в ходе интернет-конференции.

Рафик Мухаметшин: «Я уже устал утверждать: если хотите воспитать новых Бигиевых, дайте им возможность получать полноценное богословское образование, в том числе и в Болгарской академии» Фото: Елена Селезнева

«ЛУЧШЕ БЫТЬ КОНСЕРВАТОРОМ, ЧЕМ КАКИМ-ТО РЕФОРМАТОРОМ»

— Рафик Мухаметшович, в своем материале блогер Рустам Батыр назвал вас «трубадуром исламских консерваторов». За что? Этот вопрос задает и наш читатель: « Читаю в БО блог Рустама Батыра — интересно. А это действительно так — исламоведение родилось как колониальная наука? И з а что Батыр назвал вас « трубадуром исламских консерваторов? Неужели и в наши дни это так важно — садака, закят, намаз? Главное — Бог в душе... Извините, если своими вопросами нечаянно оскорбил ваши религиозные чувства. А вы действительно глубоко верующий? Мне кажется, что среди советских людей нашего поколения мало истинно верующих — уж больно активно в нас атеизм воспитывали». (Юрьев А.Н., пенсионер)

— Давайте по порядку. Во-первых, «трубадур исламских консерваторов» — это вообще-то из серии легкомысленной публицистики. Но раз это прозвище пытаются мне приклеить, то постараюсь ответить. В принципе, в исламском мире можно говорить о наличии различных богословских и идеологических течений, в том числе и консервативного направления. Но российское исламское богословие переживает еще только период становления, поэтому пока четко определить какие-либо течения в мусульманской умме России сегодня довольно сложно. Поэтому, я, скорее всего, трубадур каких-то мифических российских консерваторов. Но Батров это «высокое» звание мне присвоил в связи с моей позицией по поводу концептуальных основ создания и функционирования Болгарской академии.

Я будущее Болгарской академии вижу в первую очередь как вуза, возрождающего традиции российского исламского образования. В исламском образовании действительно превалируют фундаментальные, веками формировавшиеся принципы передачи знания. В этом плане эта система правда консервативна. Значит, и я как защитник этой системы — консерватор. В этом все сходится. Кстати, в этой системе лучше быть консерватором, чем каким-то реформатором. Не потому что мне нравится или не нравится реформаторство, а потому что реформаторство само является продуктом традиционного исламского образования. Поэтому я уже устал утверждать: если хотите воспитать новых Бигиевых, дайте им возможность получать полноценное богословское образование, в том числе и в Болгарской академии.

Во-вторых, мне не совсем понятно такое негативное отношение Батрова к исламоведению. Исламоведение сегодня является одной из ведущих отраслей востоковедения. В течение многих веков это направление формировалось как отрасль академической и фундаментальной науки. Действительно, оно возникло как отрасль знания в разгар колониальных войн в качестве источника получения информации об исламе и мусульманских странах. Исламоведение и в последующие века существовало в различных ипостасях. Например, в России было и академическое, и миссионерское исламоведение. Сегодня эта отрасль знания успешно развивается в крупнейших вузах мира и России. Но у Батрова неприязнь к исламоведению возникла в связи с тем, что он почему-то решил, что его назвали исламоведом, дескать этим принизили его статус мусульманского богослова. Но лично я как-то говорил ему о том, что он использует научный инструментарий исламоведения, но при этом называет себя богословом. Я считаю, что это неприемлемо, поскольку любая наука должна опираться на свои основные постулаты. Я об этом ему говорил в связи с тем, что он уж очень легкомысленно и довольно критически начал писать об основных источниках ислама. Я ему напомнил, что светские отрасли знания, в том числе и исламоведение, могут это себе позволить. Но если мусульмане сами же будут ставить под сомнение достоверность основных источников ислама, что это будет? Реформаторство, модернизм, сектантство? Вот вопрос в этом и заключается.

— Читатель спрашивает: действительно ли вы глубоко верующий человек?

— Быть ректором исламского института и при этом быть неверующим —большего греха выдумать сложно! Конечно, я верующий человек.

— На каком этапе жизни вы стали верующим? В советское время практически все мы были атеистами...

— Наше поколение, рожденное в 50 - 70-е годы XX века, все-таки успело получить воспитание людей, которые были носителями традиционных религиозных ценностей. Моя бабушка читала пятикратный намаз, мама была верующей, всегда ходила в платке. Дух дореволюционных религиозных традиций теряется именно на нашем поколении. Мы, к сожалению, первое поколение, полностью воспитанное в духе атеистической идеологии. Кстати, большевики после революции не трогали религию 10 лет, и только в 1927 году начинается последовательная атеистическая пропаганда, и традиции ислама сумели свести на нет, по сути дела, только к 1950-м годам.

— Многие вспомнили, чему бабушка учила, и стали верующими, как и вы. А дальше-то какое поколение станет верующим?

— Не повезло внукам моего и последующего поколения, поскольку их бабушки и дедушки в большинстве формировались как носители атеистической идеологии. Но новое поколение уже формируется в иных условиях, поэтому возрождать исламские традиции и на уровне семьи будет намного легче.

«Я будущее Болгарской академии вижу в первую очередь как вуза, возрождающего традиции российского исламского образования» Фото: Максим Тимофеев

«РЕЛИГИЯ НЕ ЗАСТАВЛЯЕТ ЧЕЛОВЕКА ЖИТЬ С ОГЛЯДКОЙ НАЗАД»

— Многие ученые и видные люди остаются атеистами, считая религию каким-то Средневековьем. А вы как считаете, быть верующим — это оглядываться назад или смотреть вперед?

— Быть верующим — это значит иметь соответствующую мировоззренческую установку. Это нормально. Религия не заставляет человека жить с оглядкой назад. Безусловно, религия в виде основополагающих догматических принципов четко определяет некоторые границы мировоззренческих установок. Но она ни в коем случае не делает человека каким-то отсталым или ограниченным. Существует в сознании обывателя какое-то неверное убеждение о том, что, дескать, наука давно уже ответила на все ключевые проблемы мироздания. Но это не так. Где однозначные ответы на проблемы происхождения мира, человека и т. д.? Их нет. Поэтому верующий человек может спорить с любым ученым по многим проблемам мироздания на равных.

Я в Академии наук РТ более 10 лет читал предмет «Философия и история науки» для аспирантов. Не могу сказать, что в последние десятилетия наука повернулась лицом к религии, но в методологии науки появились такие направления, которые оставляют место для совершенно разных подходов. Есть понятие точки бифуркации, когда в познании объекта науки могут появиться совершенно новые моменты. Почему? Мне как верующему человеку все ясно, откуда появляется вмешательство извне. И вообще, сегодня верующими себя считают около 70 - 80 процентов населения. А где «благотворное» влияние научно-технического прогресса?

— Откуда такие данные?

— Социологи постоянно проводят опросы. Эти показатели являются довольно стабильными.

— А практикующих верующих сколько?

— В 2001 году в Татарстане было около 4 процентов, сейчас, может быть, примерно 12 - 15 процентов.

Фото: Игорь Дубских

«С САДРИЕВЫМ ПОЛУЧИЛАСЬ ВОТ ТАКАЯ ИСТОРИЯ...»

— Все эти «страсти» вокруг Арслана Садриева — элементарная борьба за власть и влияние?! Печально... Чьи «уши» вы видите в этой истории с его якобы увольнением? Что вообще сегодня творится в умме России? (Ильгизар З.)

— Может быть, и элемент борьбы за власть в Подмосковье в этой истории и присутствует. Честно говоря, этого я не знаю и особо и не хотел углубляться. Но в этой истории есть моменты, которые выходят за пределы конкретного региона. Это роль и место религиозного деятеля в той или иной религиозной организации. Любая религиозная организация функционирует на основе своих уставов, где четко прописаны, помимо организационных моментов, и богословско-правовые принципы деятельности самой организации и имамов, которые служат в этой организации. Если в уставе написано, что организация придерживается ханафитского мазхаба, как имам этой организации может проповедовать иные богословские традиции или придать этому мазхабу свой «просвещенный» подход? Нет, он этого не может делать. Он, если уставные положения своей организации его не устраивают, должен выйти из нее и найти свое место в другой организации, заниматься наукой или, в конце концов, писать блоги.

С Садриевым получилась вот такая история. Централизованная организация, где он служил, решила, что его позиция противоречит ее уставным принципам, и поэтому было принято это решение или, по крайней мере, об этом было объявлено. По сути дела, если решение ДУМ РФ было бы оформлено соответствующим образом как решение совета улемов, я думаю, разговоров вокруг этой истории было бы намного меньше. Я уверен, что минбар мечети не самая удачная трибуна для пропаганды реформаторских идей. Почему? В мечети и вообще от имама ждут объяснения общепринятых норм ислама. А реформаторские идеи всегда требуют критического их осмысления. Поэтому надо быть честным перед собой и перед уммой и свои не совсем вписывающиеся в общепринятые нормы ислама идеи надо озвучивать не как имам, а как иной представитель уммы, если они, конечно, тебя не вывели за пределы уммы.

«РАЗГОВОРЫ О ДЖАДИДИЗМЕ ОПЯТЬ ПРИОБРЕЛИ АКТУАЛЬНОСТЬ»

— Почему вы предлагаете не абсолютизировать и не идеализировать «джадидизм»? Вы так резко о нем высказались: «Заколебали джадидизмом». Чем он вас не устраивает ? (Ильнур Ахметшин)

— О джадидизме я свое видение озвучивал уже неоднократно. В связи с открытием Болгарской академии разговоры о джадидизме опять приобрели определенную актуальность: дескать, у нас свой ислам, свой джадидизм, мы впереди планеты всей, и поэтому в БИА только свой ислам необходимо культивировать. Джадидизм является блестящим проектом татарского общества середины XIX века. Он был нацелен на создание для татарской, позднее и для всей тюркской молодежи, новых возможностей для получения не только религиозного, но и светского образования.

Благодаря джадидстским учебным заведениям мы получили блестящую плеяду мусульманской интеллигенции, не только богословов, а именно интеллигенции. Благодаря джадидизму татарское общество к началу XX века сумело создать целую сеть средств массовой информации, мусульманскую фракцию в Государственной Думе, партию «Иттифак аль-муслимин» и т. д. Поэтому у меня нет причин для неприятия джадидизма. Наоборот. Но я о другом. В научном сообществе есть некая абсолютизация роли и места джадидизма в жизни татарского общества, возведение его в разряд сущности татарского ислама. Такой подход совершенно неприемлем. Джадидизм сыграл огромную роль в расширении интеллектуальных границ татарского общества, но он не ставил задачу формирования какого-то особого татарского ислама. Поэтому БИА сегодня не ставит целью создание на ее базе джадидстского учебного заведения в классическом его понимании. Для перспективы БИА более интересны иные, не менее блестящие, традиции исламского образования России — как традиционная система исламского образования, где давали фундаментальные богословские знания.

— Как считаете, могут ли в современном обществе и государстве эффективно сосуществовать демократия и традиционный ислам? (Тимур Шарипов)

— Вопрос на самом деле непростой, потому что под демократией, как правило, мы представляем ценности, формировавшиеся в Европе. Западноевропейские демократические ценности формировались только с учетом особенностей самой Европы, поэтому их автоматически перенести в мусульманский Восток невозможно и не нужно. К сожалению, Запад, спекулируя якобы отсутствием демократических ценностей у мусульман, решает свои стратегические задачи ослабления мусульманского Востока. Ирак, Афганистан, Ливия, сейчас еще и Сирия — наглядный тому пример. Поэтому демократия европейского разлива стала разменной монетой для решения больших политических проблем. Исламская цивилизация имеет свое лицо, поэтому европоцентризм, который превалирует практически во всех гуманитарных науках с его представлением демократии, не совсем удачная форма для осмысления сущности исламских ценностей.

— Недавно в России официально признали теологию отраслью знаний. Почему это так важно сегодня, какой практический смысл? (Дамир Мустафин)

— Во всем мире теология как отрасль знания признана, ее преподают во многих университетах. Мусульманское сообщество у нас в стране также нуждается в научном осмыслении многих проблем теологии. Поэтому признание теологии как особой отрасли знания открывает для нас новые возможности в формировании своих высокопрофессиональных кадров в лице кандидатов и докторов теологии.

— Что изменится на практике после признания теологии? Кафедры появятся?

— Теологию как предмет уже давно признали в России, и соответствующие кафедры или факультеты есть практически в 80 вузах страны. Мы в РИИ тоже готовим бакалавров и магистров исламской теологии. Последнее решение было связано с тем, чтобы признать теологию научной дисциплиной с открытием диссертационных советов. И первый совет уже функционирует на базе трех вузов: МГУ, Свято-Тихоновского православного института и Высшей школы экономики. Осенью свой собственный диссертационный совет планирует создать МГУ, и я, скорее всего, войду в состав этого совета.

«Я ПРИЧАСТЕН К ПОДГОТОВКЕ ГРОЗНЕНСКОЙ ФЕТВЫ»

— В прошлом году ДУМ Чечни инициировало принятие грозненской фетвы, к которой присоединился председатель ДУМ РТ Камиль Самигуллин. А председатель ДУМ РФ Равиль Гайнутдин был принципиально не согласен с трактовками грозненской фетвы и принял альтернативную фетву о сектах. Исходя из какой фетвы будет построена учебная программа Болгарской академии? Чьи подходы вам ближе — Самигуллина или Гайнутдина? (Альмира)

— Я причастен к подготовке Грозненской фетвы. Она не возникла на ровном месте. После долгих лет исламского возрождения мусульманская умма реально стала перед проблемой более четкого определения своих богословских ориентиров, чем прежде. Тем более результатом исламского возрождения стало и проникновение и распространение на территории России различных течений и религиозных направлений. Как должна мусульманская умма определить свое отношение ко всему спектру учений и течений? Принцип «мы все мусульмане, давайте жить дружно» превратился не более чем ни к чему не обязывающий призыв. Вот и Грозненская фетва поставила эту задачу — определить границы истинного ислама для российских мусульман.

— Чем фетва Равиля Гайнутдина отличается от грозненской?

— Грозненская фетва была задумана как документ сугубо для внутреннего употребления. Она учитывает многовековые религиозные традиции российских мусульман. Но ее появление в мусульманском мире, особенно в странах Персидского залива, вызвало очень сильное раздражение. Это было обусловлено тем, что особенности ислама в этом регионе не были учтены. Например, как относиться к ваххабизму? Для российских мусульман он как идеология и как богословское учение неприемлем. А для ряда стран он является государственной идеологией. На этой почве возникли разногласия по поводу определения содержания истинного ислама. А фетва ДУМ РФ нивелирует эти богословские разногласия и в принципе сводит к призыву: мусульмане, давайте жить дружно!

— Какая фетва будет положена в основу учебной программы Болгарской академии?

— Главная цель Болгарской академии — это возрождение отечественной богословской школы, а она формировалась и развивалась на базе двух мазхабов — ханафитского и шафиитского, поэтому академия должна будет в первую очередь создавать условия для глубокого и разностороннего изучения этих мазхабов и матуридитской, и ашаритской акыды. Но Болгарская академия предполагает реализацию магистерских и докторских программ, поэтому особое внимание в ней следует обращать и на историко-сопоставительный анализ различных мазхабов.

— Прочитал в БО новость о создании новой структуры — всероссийского союза мусульманских улемов — Болгарского совета улемов. Каковы его функции, кто в него войдет? (Ильхам)

— Когда готовилась концепция Болгарской исламской академии, создание совета улемов тоже обсуждалось. Совет улемов предполагается как один из важнейших инструментов воссоздания отечественной богословской школы. Его основной задачей должно быть выявление, обсуждение и принятие богословских решений по ключевым и актуальным проблемам мусульманской уммы России. Почему именно в Болгаре? Потому что обсуждаемые советом улемов проблемы должны найти свое место в образовательных программах БИА, поскольку студенты должны иметь четкие представления и правильные ответы на те богословские вызовы, которые имеют российскую специфику.

— Кто войдет во всероссийский совет улемов?

— Принципы формирования и работы совета пока обсуждаются, но в него войдут известные богословы с хорошим знанием арабского языка. В данном случае речь не идет о «свадебных генералах».

«БОЛГАРСКАЯ АКАДЕМИЯ ДОЛЖНА РАБОТАТЬ НЕ ТОЛЬКО НА СТУДЕНТОВ»

— 2 сентября Болгарская исламская академия начнет свою деятельность. Кто будет преподавать? Где можно ознакомиться с учебной программой? Кто принимал участие в ее разработке? В чем ее особенность? (Нурислам Яхин)

— В России действует совет по исламскому образованию, в который входят 10 исламских вузов и порядка 25 медресе, то есть практически все ведущие исламские учебные заведения среднего и высшего звена. За последние годы мы разработали и приняли общероссийские стандарты исламского образования — среднего профессионального образования для медресе, бакалавриата высшего исламского образования по религии. Недавно приняли стандарт магистерской программы.

— Исламские учебные заведения Кавказа тоже работают по этому стандарту?

— Все! Эти вопросы мы в первую очередь обсуждали с кавказскими регионами, они очень заинтересованы в этом. Разногласий у нас было больше с вузами Центральной России, чем с Кавказом.

Стандарт магистерской программы разработали специально под Болгарскую академию. Предметы тоже определены, и под них расписано, кого из зарубежных преподавателей мы можем пригласить. Часть предметов будут вести российские преподаватели. Это в первую очередь светский блок: основы российского законодательства, история богословской мысли, политическая мысль в исламе, социология религии, история религии и др.

— Есть пофамильный список преподавателей, которые дали согласие?

— Зарубежных преподавателей есть. Скорее всего, три-четыре преподавателя будут работать на постоянной основе, а человек 15 будут приезжать читать определенные курсы в качестве визит-профессоров. Мы приглашаем очень известных богословов, которые на целый год вряд ли смогут приехать.

— Набор студентов уже идет?

— Идут собеседование с потенциальными студентами.

— Где можно ознакомиться с программой обучения, она на сайте опубликована?

— БИА скоро получит лицензию на образовательную деятельность и опубликует все документы на своем сайте.

— Ваш прогноз: каким будет конкурс первого набора в академию? Сколько всего человек будет принято? (Дания)

— В России уже есть ряд исламских вузов, и нет необходимости их копировать, поэтому изначально концептуально планировалось, что Болгарская академия — это более высокий уровень подготовки специалистов — магистратура и докторантура, и это будет «штучный товар». Если в этом году мы примем человек 30, то это будет нормально. Планировали за три года принять около 100 человек: каждый год по 15 - 20 магистров, 10 докторов. Хотя Болгарская академия по площади рассчитана человек на 250. Но мы считаем, что на лекции известных зарубежных богословов надо приглашать преподавателей и старшекурсников из других российских исламских вузов, районных мухтасибов и конференции там можно проводить. Болгарская академия должна работать не только на студентов.

«Запустить новый вуз, найти финансирование — это не каждый может делать. Поэтому такой опытный руководитель, как Исхаков, — это вполне логично» Фото: Максим Тимофеев

«ИСХАКОВ — ЭТО ВПОЛНЕ ЛОГИЧНО»

— Насколько я понимаю, вы курировали многие вопросы, связанные со становлением Болгарской исламской академией, а сегодня, похоже, всем там заправляет и. о. ректора Камиль Исхаков. Как вы с ним делите функции и полномочия? Он, конечно, хороший организатор, но ведь не исламский ученый! (Айдар)

— Появление такого опытного администратора для того, чтобы запустить Болгарскую академию, мне кажется, очень важно. Ректор — это в первую очередь эффективный менеджер, администратор, организатор учебного процесса. Запустить новый вуз, найти финансирование — это не каждый может делать, поэтому такой опытный руководитель, как Исхаков, — это вполне логично. Помимо организации учебного процесса, там еще большое количество иных вопросов.

— Как вы с ним функции делите?

— В Болгарской академии я никакой должности не занимаю. Команда РИИ подготовила проекты практически всех образовательных программ, организовала их обсуждение на совете по исламскому образованию. И это вполне естественно, поскольку у БИА пока нет своих ресурсов для решения этих задач.

— Изначально говорили, что ректором будет обязательно гражданин России, но ведь можно, наверное, кому-то из зарубежных ученых дать гражданство? Футболистам дают...

— Основная задача Болгарской академии — это не просто подготовка высокообразованных богословов, но и возрождение отечественной богословской школы. Ни один араб, каким бы высоким профессионалом он ни был, эту функцию выполнять вряд ли сможет, потому что нужно знать нашу историю, менталитет и т. д.

— Почему вы сами не хотите стать ректором Болгарской исламской академии? У вас 10-летний опыт ректорства вузом, вы разбираетесь в татарской богословской мысли, кому как не вам быть во главе академии? А на посту ректора РИУ оставить можно кого-то иного из своих коллег. (Айнур Муратов)

— Этот вопрос обсуждался, но я в ответ говорю: то звено, которое я возглавляю, Российский исламский институт, с богословской, политической точки зрения не менее значимое, чем БИА, потому что именно на уровне медресе и вузов формируются богословские представления, мировоззренческие установки молодого человека. Кого мы выпустим (я имею в виду не только уровень знаний, но и богословские представления выпускника), те и пойдут в БИА. А там на первое место выходит получение углубленных знаний. Поэтому кого будут поставлять вузы — ханафита, шафиита, ваххабита, сектанта и т. д., — от этого будет зависеть богословское лицо БИА. Если на уровне РИИ и других вузов будут слабые выпускники, то смысл БИА практически сведется на нет. Поэтому от уровня подготовки в российских вузах, в том числе и РИИ, зависит, по сути дела, судьба и имидж БИА.

— Почему бы не сделать проректором БИА Рустама Батрова? Вот он критикует на начальном этапе академию, ну так давайте позволим ему сделать так, чтобы устранить то, что он критикует в будущей академии. (Ленар Миникаев)

— Для организации работы такой принципиально новой для России структуры, как БИА, критики недостаточно. Надо иметь концептуальное видение перспектив развития БИА. Иначе можно самому стать трубадуром исламских реформаторов, околоисламских зазывал, сектантов и т. д.

«Ректор — это в первую очередь эффективный менеджер, администратор, организатор учебного процесса» Фото: Ирина Ерохина

«СТАТЬ ДОКТОРОМ БОГОСЛОВИЯ — ЭТО ОЧЕНЬ ДОЛГИЙ ПУТЬ»

— Сколько в России докторов исламских наук?

— Два или три, но татар среди них нет. Стать доктором богословия — это очень долгий путь в исламском мире.

— Кто будет финансировать Болгарскую академию — зарплаты, стипендии, содержание зданий, ЖКХ? (Хайруллин)

— Это религиозное учебное заведение, поэтому не бюджетные деньги будут, а из каких-нибудь фондов. По этой причине сейчас формируется очень солидный попечительский совет, куда войдут богатые и влиятельные люди России.

— Например, Алишер Усманов?

— С ним тоже ведут переговоры. Если все, с кем идут переговоры, дадут согласие, то бюджет академии будет формировать легче.

— Какие вопросы становления Болгарской академии сегодня пока буксуют, вызывают тревогу? (Борис)

— Все вопросы вызывают тревогу, потому что это принципиально новое начинание, в России аналога нет. Мы изучали всевозможные варианты организации учебного процесса у нас и за рубежом. Например, в Санкт-Петербургском европейском университете нет кафедр, лекции читают приглашенные профессора. Скорее всего, первый год БИА тоже через институт приглашенных профессоров будет работать, без кафедр. Не так просто все...

— Здание возвести гораздо быстрее и проще оказалось, чем построить академию...

— Это так. Но работа с абитуриентами идет, с ними проведены две летние школы, поэтому 1 сентября студенты и преподаватели в академии уже будут. А занятия начнутся 2 сентября.

— Выпускники РИИ будут поступать в академию?

— Каким образом отбор будет происходить — через экзамен?

— Собеседование будет. Во время летнего лагеря проводили мониторинг, анкетирование — выясняли уровень знаний, и уже будет видно, кого принять.

— Труды Мусы Бигиева в академии изучаться будут? Батров и Садриев ратуют за это...

— Одним из эффективных методов возрождения отечественной богословской школы, безусловно, будет глубокое исследование нашего богословского наследия, в том числе и трудов Мусы Бигиева. Опять возвращаясь к моему консерватизму, я могу сказать, что именно я был инициатором издания серии «Антология татарской богословской мысли». Мы уже издали более 10 томов этой серии. Пока все труды татарских реформаторов, в том числе и четыре тома трудов Мусы Бигиева. Так что по содержанию этой антологии я далеко не консерватор. БИА, безусловно, должна стать научной лабораторией выявления, исследования и печатания нашего богословского наследия.

«ТРУДОУСТРОИТЬ В РЕЛИГИОЗНОЙ СФЕРЕ НЕСЛОЖНО — СПРОС ЕСТЬ»

— 45 процентов выпускников РИИ не работают по специальности . Объясните почему. (Ренат Тимершин)

— 45 процентов — это неплохо! Даже в советское время, когда было распределение выпускников, показатели трудоустройства по специальности были не такие уж высокие. Проблема трудоустройства выпускника у нас, как и любого вуза, зависит от многих факторов: стабильная зарплата, социальный пакет, жилье и перспективы профессионального роста. По этим параметрам мы, к сожалению, уступаем любому светскому вузу, так что эти проценты не такие уж низкие. Выпуск у нас небольшой, поэтому мы каждого своего выпускника знаем, работаем персонально.

— И сколько у вас ежегодно выпускников?

— В этом году вместе с заочниками было 180 выпускников, из них религиозное отделение окончили 60 человек, очно — 15 человек. Несколько человек мы отправляем учиться в Марокко, кто-то поступит в Болгарскую академию, часть пойдет работать имамами. Трудоустроить в религиозной сфере несложно — спрос есть. У нас учатся из 45 регионов России и к нам практически ежедневно обращаются с просьбой направить имамов.

— РИИ объявил набор студентов на следующий учебный год. Ожидаются ли какие-либо изменения в учебном плане — новые дисциплины, новые кафедры и т. п.? (Алмаз Хакимов)

— Мы в прошлом году ввели новый учебный план по религиозному направлению, и оно сегодня соответствует требованиям зарубежных исламских учебных заведений. На первом курсе студенты должны овладеть арабским языком как инструментом обучения, а со второго — слушать лекции на арабском. Вот в этом направлении мы идем.

— Когда планируете начать подготовку специалистов в области исламских финансов? Необходимо ли будет знание арабского языка для изучения этого курса? (Ильфат)

— Подготовка специалистов по экономике у нас уже давно ведется — по направлению «мировая экономика», а специализация — «исламская экономика», и мы выдаем диплом государственного образца. В этом году мы открываем магистратуру. Есть у нас центр исламской экономики и финансов, имеем совместные образовательные программы с Исламским банком развития. Наши выпускники уже учатся в Малайзии — отправляем туда, чтобы они получили магистерские и докторские звания. Что касается языка, то для подготовки экономистов рабочим языком является английский. Но знание арабского языка тоже не помешает — тогда специалист будет очень высокого класса.

— Будет ли в РИИ и других учебных заведениях республики религиозной направленности преподаваться востребованные в наше время знания — программирование, информационная безопасность, маркетинг, управление проектами, работа с социальными сетями — хотя бы в форме мастер-классов? Или учебные заведения видят в себе источник только консервативных знаний — теологии, религиозных основ и подобному? (Айнур Нигматуллин, Уфа)

«Мусульманская молодежь, как никто другой, должна быть продвинутой. С одной стороны, она является носителем традиционных исламских ценностей» Фото: Максим Тимофеев

— Все эти предметы в нашем вузе представлены, поскольку мы тоже прекрасно понимаем, что мусульманская молодежь, как никто другой, должна быть продвинутой. С одной стороны, она является носителем традиционных исламских ценностей. С другой стороны, чтобы их приняли в современном светском обществе, они должны быть продвинутыми более, чем другие, иначе найти свою нишу и реализовать себя как профессионала будет очень сложно. Из наших студентов мы хотим лепить продвинутых консерваторов.

— РИИ собирается в будущем сотрудничать с другими учебными заведениями, в том числе зарубежными? (Радмил)

— С зарубежными вузами мы очень активно сотрудничаем. Работали с турецкими учебными заведениями, заключили договор с египетским университетом аль-Азхар — они согласились признавать наш бакалавриат, теперь будем добиваться, чтобы признали магистратуру, в том числе и Болгарской академии. Наша задача не просто своих студентов куда-то отправлять, а направлять в те вузы, где их примут в магистратуру с нашим бакалавриатом. В этом году наши выпускники поедут в магистратуру в Малайзию, Марокко, Иорданию. Мы гордимся тем, что они справляются с такой задачей.

— Будут ли проводиться краткосрочные курсы по отдельным предметам и вводиться онлайн-образование, как в современных мировых университетах? (Радмил)

— По теологии у нас есть система дистанционного обучения, в этом году был первый выпуск, в том числе и около 20 человек из Казахстана. Это очень эффективная система обучения. Может быть, по исламской теологии она у нас самая лучшая в России.

— Сколько стоит дистанционное обучение?

— Чисто символически — 20 тысяч рублей в год. Мы работаем практически по себестоимости.

«Имам, не знающий татарского языка, не только в Татарстане, но в Центральной России совершенно не востребован» Фото: Елена Селезнева

«БЕЗ ТАТАРСКОГО ЯЗЫКА ИМАМА НЕ БЕРУТ НА РАБОТУ»

— Почему среди студентов РИИ одни таджики и узбеки, особенно среди учащихся на заучивании Корана? (Анонимно)

— Это устаревшая информация. Во-первых, из этих стран мы принимаем только по направлению государства или религиозных организаций, во-вторых, прием абитуриентов из зарубежных стран сегодня составляет всего 7 процентов, а на религиозном отделении их практически вообще нет.

— Планирует ли РИУ делать программы по изучению татарского языка? (Данил)

— Два года назад мы в РИИ открыли кафедру татарского языка, подготовили учебники с религиозной спецификой. Но освоение татарского языка идет очень сложно даже у самих татар, потому что у тех, кто идет в исламское учебное заведение, мотивация другая — они идут изучать арабский язык. Но мы пытаемся донести до наших студентов, что знание татарского языка, помимо всего, делает их конкурентоспособным на рынке труда. Имам, не знающий татарского языка, не только в Татарстане, но в Центральной России совершенно не востребован. Без татарского языка имама не берут на работу.

— Как вы относитесь к трудам Гаяза Исхаки? (Айдар)

— Гаяз Исхаки — это классик татарской литературы начала ХХ века, поэтому я с глубоким уважением отношусь к нему и, кстати, прочитал все его основные произведения. Но для меня как читателя более интересен ранний Галимджан Ибрагимов, который в татарскую литературу привнес дух романтизма. Кстати, Ибрагимов в поэзии отдал предпочтение не Тукаю, а Дердменду. Я в чем-то с ним согласен. Поэзия Дердменда своей философской глубиной завораживает. Но Тукай — это поэтическая душа татарской нации.

— Будет ли ваш институт заводить собственное онлайн-СМИ и вести новости о жизни университета, о новых программах и т. д.? (Ильдар)

— По требованию Рособрнадзора каждый вуз должен иметь свой сайт, и к нему очень высокие требования. На сайте должны быть представлены все документы, расписание, новости и прочее. Если у вуза нет сайта, то у него даже могут отозвать лицензию на образовательную деятельность. Сайт есть и у Российского исламского института (kazanriu.ru), и у Казанского исламского университета (), где мы публикуем все новости. Сегодня есть все возможности, чтобы найти интересную для себя информацию.

— Рафик Мухаметшович, спасибо за интересный разговор!

Мухаметшин Рафик Мухаметшович родился 19 февраля 1955 года в городе Бурнаке Балтасинского района РТ. Окончил исторический факультет КГУ (1977). Доктор политических наук (2001). Профессор (2006). Автор 120 научных трудов, 6 монографий. Член двух докторских диссертационных советов по истории, политологии и социологии, член экспертного совета при совете по делам религий при кабинете министров РТ, академик Академии наук РТ.

1977 - 1984 — младший научный сотрудник Института языка, литературы и истории им. Ибрагимова АН СССР.
1992 - 1995 — старший сотрудник Института языка, литературы и истории им. Ибрагимова.
1996 - 2006 — заведующий отделом научно-методической работы Института Татарской энциклопедии АН РТ.
С 2001 — заведующий отделом общественной мысли и исламоведения Института истории АН РТ.
С 2006 — ректор Российского исламского университета.
С сентября 2010 — директор государственного бюджетного учреждения «Центр исламоведческих исследований».
С мая 2012 — председатель совета по исламскому образованию.

• В 1977 году закончил исторический факультет Казанского государственного университета.
• С 1977 года по 1984 год - младший научный сотрудник Института языка, литературы и истории им. Г. Ибрагимова Академии наук СССР.
• С 1992 года по 1995 год - старший сотрудник Института языка, литературы и истории им. Г. Ибрагимова.
• С 1996 года по 2006 год - заведующий отделом научно-методической работы Института Татарской энциклопедии Академии наук Республики Татарстан.
• С 2001 года - заведующий отделом общественной мысли и исламоведения Института истории Академии наук Республики Татарстан.
• С декабря 2006 года и по настоящее время - ректор Российского исламского университета.

Научная деятельность

Основные направления научной деятельности Рафика Мухаметшина сосредоточены в области исламоведения. Р. М. Мухаметшин как ученый-исламовед широко известен научной общественности Республики Татарстан и России. Спектр его научных интересов обширен: история татарской общественной мысли, исламоведение и политические процессы в России и современном мире. Он автор около 120 научных трудов, включая 6 монографий общим объемом более 100 п.л.

Под руководством Рафика Мухаметшина подготовлены более десятка докторов и кандидатов наук. Он является автором нескольких монографий, в том числе ставших фундаментальными «Татары и ислам в XX веке» (Казань, 2003) и «Ислам в общественной и политической жизни татар и Татарстана» (Казань, 2005). Р. М. Мухаметшин является членом авторских коллективов в целом ряде международных изданий. В 1997 г. под его редакцией вышел сборник «L`islam de Russie» (Paris, 1997), в 2002 году Рафик Мухаметшин участвовал в написании монографии «Islam in Post-Soviet Russia. Public and private faces» (London and New York).

Рафик Мухаметшин принимал участие во многих международных научных конференций в Японии, США, Турции, Германии, Великобритании, Франции, Иране, Узбекистане.

Р. М. Мухаметшин член двух докторских диссертационных Советов по истории, политологии и социологии. Член Экспертного Совета при Совете по делам религий при Кабинете Министров Республики Татарстан.

Награды

Лауреат Государственной премии Республики Татарстан в области науки и техники (2005).